Читать книгу Последние дни Пангеи. Первое чувство - OGO - Страница 5

Лучи Великого Огня осветили охотничьи тропы первых людей. Дарующий тепло поднялся высоко в небо и завис над беннеттитовым полем, вдохнув новый день в бесконечные просторы совсем недавно сотворенного мира. От горных хребтов до густых пальмовидных равнин, от болот и засушливых степей до хвойных и лиановых лесов, от глубоких озёр и быстротечных рек до непроходимых джунглей и чащоб араукарий – Огонь объял всё, и лишь бушующие воды, омывающие берега Её творений, остались на тёмной стороне света наедине с холодными звездами и Луной. Среди изобилия неприступной и неизведанной людом природы, в каждом вдохновении её творца кипела жизнь тогдашних обитателей от мала до велика: огромные стрекозы, рогатые жуки, разноцветные бабочки и прочая дивная живность стаями гудели повсюду; жужжа, стрекоча и цыкая, они создавали всеобщий гул, который разносился в самые укромные уголки таинственной, местами опасной и непознанной обители всего живого. Даже пещерные твари, отказавшиеся от Великого Огня, слышали манящее пение своих сородичей, но неприязнь к лучам светила оставила когда-то царствующие виды в тёмных лабиринтах скалистых вулканов.

Где-то в полях возле валунов, выпрыгивая из травы за низко пролетающими бабочками, время от времени показывались головы мелких холоднокровных. Ожидая лёгкой добычи, двуногие плотоядные, попискивая, прятались среди молодых побегов саговника и изредка забирались на небольшие холмы, чтобы поймать принесённые ветром запахи чего-нибудь съестного. Ящерицы, что были покрупней, старались не выдавать себя, и лишь по колышущейся траве или кустарникам можно было понять, что они где-то там – выслеживают себе подобных, чтобы прокормить потомство, или прячутся, дабы не стать добычей для других.

В этот самый обыкновенный день с окраины лианового леса в беннеттитовое поле вышел пастись самый что ни на есть обыкновенный обитатель этого мира – темно-синий травоядный Длинношеий. Но вышел он не по своей воле. Охотники способствовали этому. Шумя и изредка показываясь гиганту на глаза, они нарочно вынудили существо покинуть чащобы. Огромный, пятнадцать-двадцать шагов от головы до хвоста и почти десять в высоту с учётом длины шеи, Длинношеий чувствовал присутствие людей. Но добродушная рептилия не подозревала, зачем они пришли. Она пощипывала траву и листья деревьев гинкго, иногда замирая и настороженно высматривая заросли в округе.

Будь этот травоядный Хвостолихом или Острошипом, он бы уже давно заставил бежать прочь нарушивших его покой, но нрав Длинношеего, на редкость для ящерицы, был слишком мягок и приветлив. Пользуясь этим, загонщики-следопыты охотничьими уловками заманили его в поле, так как густой лиановый лес был не лучшим местом для Большой Охоты: повсюду лежали огромные валуны, могучие деревья стволами, лианами и разрывающими почву корнями создавали бесчисленные преграды, мешая стрелять из лука или метать копье. А частые папоротниковые заросли таили в себе опасности: мелкие и крупные хищники были завсегдатаями прохладных лесов, и они бы уж точно воспользовались возможностью поохотиться вместе с людьми, а заодно и на них! По этим причинам ящер и оказался здесь один, у всех на виду, а за ним следили украдкой те самые загонщики.

Подросток и взрослый мужчина были одеты в облачения из тонких кож рептилий – кожаные обмотки, которые покрывали гениталии и некоторые части тела: кисти рук до локтей и ноги от щиколотки до самых колен. Поверх одеяния, за исключением области бёдер и торса, сидели окрашенные в зелёный цвет защитные панцири – охотничьи доспехи из костей разных, в большинстве своём травоядных ящериц. Панцири защищали уязвимые места, и в случае нападения хищников как минимум не давали сомкнуться их мощным челюстям.

Высокий, широкоплечий охотник был гораздо старше своего соплеменника. Его огненные кудри, собранные в охапку на макушке, держала заколка из зуба мелкой ящерицы. Волосы плавно перерастали во вьющуюся бороду, из которой, словно лиана, свисала аккуратно заплетенная косичка. Сломанный когда-то нос загонщика напоминал коготь Раптора. Этот недостаток, полученный по неосторожности, ничуть не уродовал внешность, а лишь подчеркивал заостренные черты лица. В правом ухе мужчины висела серьга из клыков разных рептилий. В левом торчал шип Острошипа, а шею украшали бусы из зубов травоядных ящериц. Большие карие глаза следопыта сливались с оттенком чешуйчатой кожи. И если бы не белки глаз, то на смуглом лице глаза и вовсе стались бы неприметны. Всё тело охотника с рождения было покрыто мелкими глиняного цвета крапинками. Шаманы первых людей считали, что эти пятна были оберегом Великого Огня, и, судя по едва заметным шрамам на незащищённых панцирями областях ног и рук рыжеволосого, это суеверие было вполне оправдано: носивший имя Таро на вольной охоте не раз попадался в обители плотоядных, и хотя невнимательность многим стоила жизни, ему достались лишь небольшие укусы и порезы.

Второй загонщик был совсем юн, но это не помешало ему попасть на Большую Охоту. Зауженные голубые глаза подростка разделяла широкая переносица, узкий лоб плавно переходил в мелкие шипастые наросты, а меж ними тянулись светлые, зачёсанные назад волосы, которые едва доставали до шеи. Бледный оттенок кожи юнца не поддавался лучам Великого Огня, а яркие рисунки на оголенных частях тела и лице гармонично сливались с расписными доспехами. В отличие от обыкновенной мазни на защитных панцирях Таро, творчество юного Саласа на собственном теле и броне носило таинственный, порождающий стихию пламени замысел. Но несмотря на схожесть с гравировкой шаманов и охотников, искусно нанесенные символы и силуэты ящериц служили лишь украшением и маскировкой и никак не влияли на людскую пылкость подростка.

Вооруженные луками, копьями, с кожаными сумками и колчанами через плечо, первые люди осторожно подкрадывались к Длинношеему. Внезапно Салас оступился и чуть не упал наземь.

– Тише, тише! Смотри под ноги. Он и так знает, что мы следим за ним. Спугнешь, и придётся гнать по новой! – предостерёг юношу Таро и забрался на гигантский саговник.

Необъятные стволы саговников, к слову, приходились чуть выше взрослого люда, а ветви, растущие по краям на конце ствола, густо усыпанные большими жёлто-зелёными листьями, тянулись веером к Великому Огню и создавали укрытие. Возвышаясь над травой, саговники в поле служили отличными наблюдательными пунктами, тем самым позволяя осматривать окрестности будучи незамеченным.

– Может, я хочу его спугнуть! – возмутился Салас. – Как мы можем охотиться на них? Ты посмотри – этот гигант и жука не обидит. Старик Хорд совсем недавно у костра рассказывал, как такой же ящер позволил погладить себя…

Душу юного Саласа терзала неприязнь к хищникам и жалость к травоядным. Почему воля Пангеи и наставления предков напутствуют устраивать промыслы только на безобидных существ – вопрос, который не давал ему покоя. К тому же это была его первая охота, и Салас совсем ещё не разбирался в охотничьих делах.

Радон – старший дозорный и родич Саласа – понимал, что настало время отпрыску испытать себя на тропе охотника в роли загонщика. Юнцу светила третья сотня Лун, и он вот-вот должен был познать в себе чувства Заврини – глаза и предчувствие, что достались первым людям от разумных предков. Шаман Валл одобрил просьбу и взял юнца в отряд под присмотром Таро. Валл, конечно же, знал о предвзятом отношении Саласа к травоядным ящерам, но был уверен, что Большая Охота сделает из него настоящего мужчину! Если он справится с загоном, то в следующий раз быть ему помощником в дозоре. А дальше – вольным охотником. Сможет он, если захочет, покидать поселение без ведома вожаков, а там, на вольной охоте, возмужает и познает предчувствие и способность видеть. Видеть глазами рептилий.

Четыре дня отряд шамана рыскал по незнакомым тропам лианового леса в поисках добычи и постоянно выходил то на Стервятников, то на мелких хищников. Но первые люди и тех, и других обходили стороной. Сегодня же удалось выследить Длинношеего, и Саласа это расстроило. Ему очень нравились эти создания, а захватывающие истории бывалого ловчего Хорда о травоядных гигантах и вовсе вызывали странные чувства привязанности к подобным рептилиям. Но юнец понимал, что Большой Охоте быть. И молодые следопыты из отряда в случае провала с загоном просто-напросто засмеют его. Или ещё хуже – Валл или вождь при всех у костра начнут свои россказни о неудачной охоте одного из загонщиков. А Саласу хотелось этого меньше всего.

Таро – опытный ловчий, загнавший не одного гиганта, был хладнокровен и непоколебим. Он старался пропускать порывы юнца мимо ушей и не отвлекаться. Тем более на нем лежала ответственность за ребёнка, каковым Таро считал Саласа, а заодно и всех тех, у кого вместо шрамов на теле и лице были бесполезные рисунки бытия и надуманных побед над ящерами. Да, плотоядные часто нападали на непостоянные стойбища, но с давних времён шаманы и прожившие тысячи лун твердили: «Жить в гармонии – замысел Пангеи! Травоядные – дар нам в утробу, чтобы существовать в этом мире. Хищники же и Стервятники – вечные хранители равновесия Её обители. А первые предки наши, Разавры, не принявшие Заврини, не поддавшиеся воле создателя и обреченные быть бездушными – напоминание первым людям о том, кто они есть сейчас и кем они были. Убивать плотоядных и обреченных ради спасения жизни людской – благое дело! А ради пищи или корысти – равносильно убийству себе подобного!». И Таро беспрекословно чтил наставления и заветы мудрых.

– Мы ведь можем охотиться на Разавров или хотя бы на Рапторов? – негодовал подросток.

– Ты ведь знаешь, Салас, что не можем, – ответил Таро. – И Её воля – это не единственная разумная причина. Травить крупного ящера гораздо практичней, чем вылавливать мелких Рапторов десятками, тем более эти прохвосты уж слишком быстры. Никто не станет бегать за Рапторами! О Разаврах я намерено промолчу… Ай! – не сдержался ловчий. – Я даже боюсь себе представить, как ты собрался охотиться на них! Интересно, кто кого быстрее выследит – Разавр тебя или ты его?

– Думаешь, я такой глупый? Конечно, он меня. Но когда мне явятся глаза Заврини – всё будет иначе! Я не стану охотиться на безобидных существ, – протестовал Салас. – Отряды всегда защищали и прогоняли Разавров от стойбища. Почему бы не начать на них охоту?

– Ты всерьёз считаешь, что отгонять стаю Разавров от стойбища равносильно охоте? Неужто ты действительно надумал себе, юнец, что самый смышленый? Даже если их кровь была бы чуждой нам, никто из вожаков ни под каким предлогом не стал бы рисковать сородичами! Голодные Разавры за туши наши не готовы дохнуть, поэтому, когда чувствуют смертельную угрозу, отступают от поселений. Начнёшь на ящеров охоту – на распутье поставишь их: кому из вас добычей быть! Вот тогда и познаешь настоящую ярость рептилий, – усмехнулся Таро.

– Я не боюсь Разавров! И…

Пока юный загонщик рассуждал о несправедливостях охоты, гигант зафыркал и, вытянув шею, стал принюхиваться и взволнованно оглядываться по сторонам, постепенно передвигаясь прочь от подготовленной засады. Ящер почувствовал что-то неладное, и Таро обратил на это внимание. Мужчина условным жестом остановил очередную болтовню подростка и мгновенно воплотил взор. Салас же замер, наблюдая за сородичем.

Белки глаз Таро налились жёлтым цветом, а зрачки сузились. Яркие краски реального мира – неба, травы, кустарников и прочей растительности – во взоре ловчего растворились и обрели холодные серые оттенки. Восприятие в глазах охотника ослабило свет Великого Огня, всё вокруг побледнело, и лишь некоторые подробности окружения, которым Таро уделял особое внимание, концентрируя на них свой зрак, удерживали цвет действительности. Шелест травы, шуршание листьев от порывов ветра, гул насекомых – вокруг стихло всё, раздаваясь еле слышным эхом в подсознании мужчины. И только глубокие ритмичные удары сердца Длинношеего в ушах рыжеволосого ловчего нарушали приглушённые звуки реальности.

Таро внимательно осмотрелся. Глаза Заврини – глаза охотника – позволяли видеть, слышать и различать всё живое вокруг. Пронизывая расстояние взглядом, Таро вдали мог углядеть то, что людскому взору было не под силу. Все те, кого наделил создатель сердцем, кто из рептилий смог бы неподалёку утаиться в траве или зарослях, не остались незамеченными! И сегодня сам Великий Огонь благоволил к Большой Охоте. Кроме огромного красного рельефа мышц, вен и безупречного скелета Длинношеего, из которого люди потом сделают защитные панцири, поблизости не было никого. Взором охотника Таро видел наимельчайшую деталь, что скрывала плотная кожа ящера. Огромные мышцы, каждая жилка, вплоть до костей – всё было перед глазами загонщика. Словно паутиной, что плетут пещерные твари, багровое сердце гиганта окутывало множеством кровеносных сосудов. Источник жизни трепетно и беспокойно сжимался, выдавая волнение рептилии бестактными, замирающими на мгновенье ударами.

– Таро? Что там? – спросил Салас, подтянувшись к стволу.

Мужчина ещё раз внимательно осмотрел местность.

– Не знаю, что на него нашло… Вроде тихо всё. Нам пора! – скомандовал он и спрыгнул на землю. – Нужно обойти и запустить стрелу.

Глаза Таро приняли прежний людской облик, и загонщики устремились в обход Длинношеего, а гигант лениво побрёл, отдаляясь прочь от спланированной засады.

Бегом, прячась среди растительности, соплеменники добрались до удобной позиции и стали готовиться.

– Давай, Салас! Его надо вернуть к отряду, иначе останемся голодными!

Подросток, глубоко вздыхая, снял с плеча двойной лук и достал из колчана стрелу.

– Давай, давай, Салас! В тебе течет кровь настоящих охотников! – подбадривал Таро, вытаскивая из сумки остатки кремния. – Предчувствие Заврини сулило мне, что сегодня будет удачная охота!

– А мне они ещё ничего не говорили! – упирался юнец.

С третьей попытки камни дали искру. Смазанная жиром рептилий обмотка из тонких сухих распущенных ветвей лианового дерева на конце стрелы воспламенилась. Подросток печально взглянул на Длинношеего и, подняв лук к небу, что есть сил натянул тетиву. Набрав максимальную высоту, стрела на миг зависла в воздухе и, оставляя тёмный шлейф копоти, направилась к земле. Отряд Валла получил сигнал.

***

На другой стороне поля за небольшой скалистой возвышенностью, одиноко торчащей на окраине лианового леса, находился основной отряд охотников. Расположившись на уступах, измазанные соком перетертых хвойных листьев, который перебивал запах человеческого присутствия, одетые в кожаные облачения, в костяных доспехах и вооруженные до зубов, два десятка людей, а с ними и сам шаман Валл, уже поджидали добычу. Мощные луки, деревянные копья и дубины с вытесанными каменными наконечниками и камнями Грани – всё это, выгравированное и разрисованное символами от рукоятей и клинков до ударных частей, сегодня сломит очередного гиганта, чтобы племя первых людей не осталось голодным и продолжило свой род.

Охотники ушли слишком далеко от исследованных земель, а за все дни только Рапторы, Лазуны да падальщики Стервятники встречались на тропе промысла. Почитая волю Пангеи, заветы и наставления предков и мудрецов, пронырливых Рапторов и мелких прохвостов люди сторонились, а вот мясо падальщиков было гадким и вонючим. Как и все травоядные, Стервятники питались растительностью, но при этом они не отказывались от любой мёртвой или недоеденной плоти: из-за отвратительного рациона поджаренное мясо Стервятника по вкусу походило на тухлятину, а запах и вовсе отдавал помётом. Есть этих рептилий не представлялось возможным! И так как запасы в деревне подходили к концу и вовсе не было известно, как обстоят дела у других охотничьих отрядов, то Большая Охота на Длинношеего сегодня сталась значимой. Туши ящера хватило бы племени на несколько лун!

Валл – черноволосый главарь Большой Охоты – надел шлем из черепа Разавра. Внутренняя часть кости с подкладкой из толстой кожи плотно села на длинные кудри шамана, до подбородка спрятав его лицо. Сквозь расточенные отверстия, когда-то служившие глазным яблокам рептилии, блестели ярко-зеленные глаза вожака. Натянув шелом, Валл взял на себя ответственность ловчего. Пока остальные будут отвлекать добычу, поражая её копьями и стреляя из лука, Валл попытается взобраться на спину ящера, чтобы не один раз воткнуть в шею жертвы свой мощный нож из камня Грани, прежде чем рептилия упадёт замертво.

Вчера сами Заврини прошептали шаману о славной охоте, но сегодня ночью небеса навеяли странное знамение. Валл осмотрел остальных охотников и задумался.

Накануне заката Великого Огня отряд разбил лагерь на лиановом дереве, почти на самой его вершине. Когда стемнело, Валл сменил Таро в дозоре. А когда первые лучи лунного света стали пробиваться сквозь листву, главарь Большой Охоты забрался на другую сторону крон, под звёздное небо, где царили могучие Птерозавры. Валл знал, что сегодня у подножия Великого Вулкана его соплеменники запалят творение Варна.

Путь отряда лежал через лиановый лес, и блуждали они по нему четыре дня. Но днём подняться на кроны и проследить дорогу обратно в стойбище было равносильно смерти! Повелители небес – гигантские Птерозавры – за тысячи шагов чуяли людской дух. Однажды шаман уже повидался с таким хищником… Лишь обещанный Варном свет Кострища мог указать тропу по лесу, и только в ночи крылатые ящеры становились малоактивными. И вот, несмотря на опасность и риск, Валл забрался на вершину лианового дерева и узрел там необыкновенное явление – посередине небосвода образовался яркий светящийся круг. Звёзды в нём будто прильнули друг к другу, и казалось, что в небе зародилась ещё одна Луна.

Шаман долго всматривался в небесное чудо, пытаясь разгадать причину таинственного сияния, но ненароком его привлекло ещё одно незнакомое свечение – далеко на горизонте Валл углядел поток света. Яркий и подвижный, будто живой, тонкий мерцающий луч явно выделялся среди мрака. Ближе к небосводу он был немного шире, чем в истоке. Свечение беспорядочно колыхалось то влево, то вправо, ни на что не похожее, ранее невиданное! И вожак догадался, что это были частицы раскалённой смолы – свет Кострища. Именно так одноглазый и описывал его проявление.

«Хорошая работа, Варн!» – размыслил шаман и достал пергамент. Валл наметил, где кончается лиановый лес и обозначил на карте путь к Великому Вулкану. После вожак ещё некоторое время созерцал в небе загадочный светящийся круг, дабы понять, что это за явленность, но ничего толкового не приходило в голову – такое явление шаману виделось впервые. И когда он хотел было вернуться в лагерь, таинственное коло внезапно вспыхнуло, словно молния сверкнула в долине.

Валл вздрогнул от потрясения. Вскоре ослепительные блики в глазах его ослабли, и узрел вожак, как свечение странной явленности поспешно растворилось, а на его месте зародилась яркая причудливая звезда. Звезда переливалась оттенками алого и была выразительнее и больше других звёзд. Изумлённый появлением красного светила Валл ещё долго любовался его пребыванием. А когда шаман спустился в лагерь, на него вдруг нахлынула тревога. Предчувствие Заврини пробудило у вожака ощущение неладного. Ему представилось, что зародившаяся в небе звезда несла погибель!..

Валл не стал рассказывать соплеменникам о том, что видел ночью, дабы не будоражить охотничий настрой. Вожак хотел поскорее затравить любого попавшегося гиганта и вернуться к Великому Вулкану, чтобы сообщить о видении вождю Рошану.

– Валл, ты уверен? – потревожил главаря молодой соплеменник.

Шаман нахмурился.

– Ты что, Арвен?! Думаешь, я уже стар для Большой Охоты?! Смотри и учись, сынок, пока я ногами передвигаю! Забыл, откуда у меня этот шлем? – возмутился Валл и постучал кулаком по верхней части черепа.

Остальные охотники тихонечко захихикали. Арвен тоже улыбнулся, ничуть не усомнившись в своём предводителе. Ведь каждый молодой следопыт слышал эту историю, а бывалые своими глазами видели яростную схватку храброго Валла с недоразвитым предком.

Голова рептилии досталась шаману почти две сотни лун назад, во время последнего нападения плотоядных на временное стойбище. Остановленная огненными стрелами и копьями стая Разавров отступила, но один из ящеров смог пробраться через ограждение с другой стороны деревни. Он чуть не разорвал прятавшегося в хижине ребёнка. Шаман по воле случая был рядом и вовремя смог привлечь к себе внимание холоднокровного. Напуганная девочка убежала, а голодный хищник принял вызов. Несмотря на смертельную опасность и превосходство рептилии, охотник не дрогнул и, обнажив нож, набросился первым. Огромный ящер оказался быстрее и схватил шамана за руку. Доспех из кости Острошипа на предплечье выдержал давление челюсти плотоядного, и пока рептилия тащила Валла по земле, пытаясь прокусить костяную защиту, тот много-много раз ударил хищника ножом в область шеи. Ящер пал. Из черепа Разавра шаман изготовил шлем и назвал его своим оберегом. Валл считал, что оберег будет устрашать других рептилий, особенно плотоядных.

– В прошлый раз Хвостолих Трису чуть башку не проломил! – продолжил возмущаться Валл. – Это же надо было додуматься, будучи ловчим, со стороны хвоста на Хвостолиха прыгать. Тебе повезло Трис, что у Острошипа черепушка крепкая. Вместе со шлемом и твоя бы голова раскололась!

Охотники снова захихикали, а Трис неловко покраснел.

– Так, Рилан, Арвен! Нашли над чем смеяться. Тихо всем! – сердито приказал Валл.

Подростки и мужчины скорчили серьёзные гримасы и, еле сдерживая улыбки, стали подмигивать смущенному Трису. Чтобы не наблюдать за дразнящими кривляньями, русый следопыт отвел робкий взгляд от соплеменников и направил взор в беннеттитовое поле.

– С сегодняшнего дня никаких юнцов в ловчих! Хватит уже, наловились! – отрезал Валл. – Только стойкие охотники!

– У-у-у-у! – среди молодых сородичей раздался гул недовольства.

– Ничего не хочу слышать! – настоял главарь.

Быть ловчим – опасное дело на промысле! Несмотря на это, молодые мужчины всегда рвались оседлать рептилию, чтобы продемонстрировать своё мастерство. Правда, того мастерства у юнцов-то и не было вовсе. Зато каждый был готов запрыгнуть на травоядного, чтобы потом, возвратившись в Дом Охотников, рассказывать женщинам, детям или соплеменникам из других охотничьих отрядов о своей храбрости и ловкости. Но за последнее время слишком много юных ловчих потерпели неудачи. А в отряде Акира на прошлой Большой Охоте Острошип и вовсе вспорол брюхо одному из таких зевак. Выпотрошенный охотник скончался на месте, и тело его не вернули родичам. Увы, передвигаться по тропам с окровавленной людской плотью всё равно что броситься оголённым на стаю Рапторов. Убитого после окончания травли стихией огня провели к звёздам – сожгли, костёр возведя и в барабаны стуча, и песни воспели в добрый путь, дабы однажды сородич спустился с небес и смерть свою неподдельную от лун по новой прожитых принять смог…

Вот и промах Триса был очередным примером того, что молодые не готовы! Трис усвоил урок: во время попытки запрыгнуть на рептилию он получил мощный удар хвостом и потерял сознание. Подросток чуть было не погиб, но его успели оттащить от разъярённого ящера, и как сказал Валл – Трису повезло! А такие юнцы, как Арвен, Тиран, Рилан и другие юные охотники, которые совсем недавно были загонщиками, даже и не подозревали, как опасно быть ловчим! Любой бывалый не раз испытывал этот внезапный приступ нерешительности, когда нужно действовать прямо сейчас и ни мгновеньем позже! Когда всё сжимается в груди и привкус странной горечи подходит к горлу, когда прилив эмоций приглушает рассудок, когда сердце начинает биться так, будто оно вот-вот вырвется наружу. В таком состоянии очень тяжело должным образом оценивать происходящее, а тем более контролировать свои действия. Уже потом стоишь над убитым ящером и отчасти не помнишь того, что произошло. Лишь боль и ссадины по всему телу дают понять – жертва не один раз сбросила тебя со спины или шеи, пытаясь растоптать.

Те, кто ни разу не бывали ловчими, всерьёз думают, что оседлать гиганта – проще простого. Но это не так!

К слову, смерть любого следопыта из отряда Большой Охоты всегда становилась настоящей трагедией не только для племени в целом, но и для самого отряда, к которому следопыт был приставлен. Ведь у каждого вожака были свои особенности лада промысла, и у вступившего в отряд соплеменника из другого отряда, например, или совсем новичка уходило много времени на то, чтобы приловчиться к манерам и условным знакам уже сплочённых охотников.

– Стрела! – почти шёпотом произнёс Трис и указал рукой в небо.

Сородичи подняли головы.

– Валл, ты видел? – спросил Рилан.

– Я всё вижу, – спокойно ответил шаман. – Чего они возились с ним – непонятно! Небось, Салас долго думал… о том, что у него будет в желудке ближайшие дни!

Первые люди сняли кожаные чехлы с копий и дубин, подготовили стрелы, бечёвки из распущенных лиан и, ожидая команды, уставились на главаря Большой Охоты. Валл тем временем защёлкнул нижнюю часть шлема – челюсть Разавра, прикрывающую подбородок и шею – и затянул доспех кожаным хомутом через ноздри черепа. Голова его была полностью защищена. Сзади, выходя из затылочной части шелома и свисая почти до самой поясницы шамана, был прикреплён хребет ящера. Валл решил, что позвонки Разавра тоже смогут послужить преградой для зубов рептилий.

Продолговатые формы головной кости холоднокровного одним только своим видом напоминали прежнего хозяина, первого предка первых людей – самого опасного хищника, что мог передвигаться по земле! Гармонично сев на новом владельце, череп Разавра размерено слился с панцирем Острошипа на груди и придал своему носителю безупречный и устрашающий вид.

Валл поднял голову и, прищурившись, взглянул на Великий Огонь.

– Да прибудет в наших сердцах зарево Великого Огня! И не погаснут наши сердца с его уходом ни во времена Большой Охоты сегодня, ни завтра! – напутствовал шаман. – Да защитят наши тела и души духи Заврини! Да придаст нам силу пламя Пангеи!

– Да защитят наши тела и души духи Заврини! Да придаст нам силу пламя Пангеи! – шёпотом повторили остальные.

Раздался рёв Длинношеего.

– По местам! – скомандовал Валл.

Трис и Рилан помчались на подготовленные позиции. Второй забрался на макушку возвышенности и затаился в зарослях. Рилан видел, как тёмно-синий гигант приближался к засаде, а за ним по пятам неслись, махая копьями, Салас и Таро. Трис же спустился ниже вдоль уступа и спрятался среди поросших мхом камней. Сегодня молодые охотники будут в дозоре. Глазами Заврини они проследят, чтобы ни одна плотоядная рептилия не смогла помешать травле. Как только поблизости забьется сердце хищника, остальные будут предупреждены и вмиг прогонят незваного гостя!

Валл достал из кожаного чехла огромный, искусно покрытый гравировкой нож из камня Грани и, крадучись, залез на край небольшого уступа. Его скулы медленно напряглись, и глаза обратились в рептилоподобные. Усиливающееся сердцебиение Длинношеего заполонило уши шамана. Вибрации от топота мощных конечностей гиганта увеличивались с каждым его приближающимся шагом. Земля под ногами будто ожила: маленькие камешки, частички песка, мелкие сучки и засохшие листья легкими порывами, дрожа, на миг отрывались от поверхности скалы. Травоядный ящер был уже совсем рядом.

Шаман зачерпнул рукой небольшую горстку пыли с поверхности рядом лежащего валуна. Медленно растерев её в ладонях и не издав ни малейшего шума, вожак прыгнул с уступа вверх над рептилией. На мгновенье Валл завис в воздухе и, словно Птерозавр, стремительно, под тяжестью костяных доспехов и Её притяжением, обрушился на шею жертвы. Смирение духа и сила шамана слились воедино. Стихия праны творца наполнила гравировку на острие ножа до предела, и символ режущего клинка в воплощённом взоре главаря засветился зелёным пламенем! Выйдя за грани возможностей своего тела, шаман с недоступной в обыденной жизни силой вонзил оружие в жёсткую кожу рептилии.

Ящер заревел от боли и начал содрогаться, пытаясь сбросить обидчика. Вожак вцепился когтями в шею жертвы что есть мочи и нанес ещё несколько ударов. Пламя Пангеи полыхало в полостях гравировки и придавало натискам шамана неимоверную мощь! Глазами предков Валл видел, как с каждым следующим ударом острие всё ближе и ближе подходило к жизненно важному органу, как сосуды, обволакивающие плоть рептилии, расширялись то ли от переизбытка страха, то ли от ненависти к причинявшему боль. Будучи ловчим много раз, Валлу постоянно казалось, что вот-вот кровеносные нити очередной добычи разорвет на части!

Длинношеий ускорил шаг и, не оставляя попытки сбросить наездника, устремился в бесконечность беннеттитового поля. Остальные охотники бежали позади, приготовив луки и копья.

Расстояние между отрядом и травоядным увеличивалось, а ящер не давал шаману прицельно поразить себя ножом. Вот тут-то и пришлось спрыгнуть с гиганта, иначе он ушёл бы слишком далеко от охотников и в итоге сбросил и растоптал вожака. Поэтому Валл ослабил хватку и ловко перекатился по шее рептилии к ней на спину; тут же оттолкнулся от спины и кувырком приземлился на траву.

На Длинношеего тотчас посыпались стрелы! Залпы молодых следопытов не наносили значительных ранений – лишь отвлекали ящера. А вот мощные выстрелы стойких охотников, наконечники стрел коих были выполнены из камня Грани и таили в гравировке мистичность пламени, глубоко впивались в тело холоднокровного. Они-то и разозлили гиганта ещё пуще и вынудили его остановиться, чтобы дать отпор. Махая хвостом и вставая на дыбы, Длинношеий стал яростно бросаться на обидчиков. Но первые люди ловко уклонялись: отпрыгивали и прокатывались под ящером, поражая его острыми копьями, и лупили дубинами по конечностям, пытаясь повредить суставы.

– Таро, лассо! – проревел шаман подоспевшему загонщику.

Ловким движением Таро снял с плеча моток и бросил его предводителю. Лиановую веревку Валл подхватил на лету и снова запрыгнул на ящера. В один миг шаман пробежал по жилистой спине рептилии и попытался набросить лассо на шею гиганта. Но петля не дошла до цели и затянулась на морде, а ящер изогнулся и вздрогнул мышцами. Валл потерял равновесие и, ухватившись за натянутое лассо, пролетел над землей, рухнув в кустарник прямо перед разъярённым травоядным. Удар оземь оглушил главаря Большой Охоты, и шаман утратил воплощение глаз.

Огромные лапы гиганта пролетели в двух шагах от Валла – Арвен, Тиран и ещё десяток охотников успели вовремя оттянуть лассо, – а землю сотрясло так, что вожака отбросило в сторону!

– Салас, помоги нам! – Арвен завопил прибывшему на место травли подростку.

Но увидев происходящее, Салас обомлел. Рев окровавленного ящера, пытающегося вырваться из аркана, и перекрикивания охотников заполонили уши юнца. Перед глазами всё помутнело. Салас почувствовал, как зеницы его налились жаром, словно пламя огня коснулось глаз. По всему телу пробежала дрожь. Ноги молодого загонщика ослабли, и, не в силах больше стоять, он упал на колени. Тем временем рептилия рванулась очередной раз. Охотники не смогли её удержать, и, выпустив лассо, повалились наземь, а гигант развернулся и бросился в сторону Саласа.

– Берегись! – вскрикнул кто-то из соплеменников.

Юный загонщик с трудом приподнял голову и уставился на рептилию.

Но что это? Вместо рептилии он увидел окровавленную плоть, несущуюся прямо на него. Окровавленную плоть без кожи! Живая туша мяса и костей с глазами, наполненными безумием, мчалась на юнца! Салас попытался встать, но обнаружил, что его кисти и ступни запутались в корнях невиданных растений.

– А-а-а! – завопил ошеломлённый Салас.

Он попробовал высвободиться, но растения, вдруг стремительно пробиваясь из-под земли, принялись окутывать его конечности. Узрев это, Салас был окончательно потрясён. Во взоре его всё потемнело и, потеряв сознание, он свалился на землю.

– И-и-ха! И-и-ху-ху! – громко раздался боевой клич Таро.

Рептилия замедлила ход и обратила внимание на людской вопль, а Таро с молниеносной быстротой прокатился под её брюхом и, отпрыгнув в сторону, прицельно метнул копье в кровоточащую рану на шее. Яркий зеленый свет гравировки первых людей на острие Грани во взоре Таро вспыхнул ослепляющим пламенем. Копье пронзило плоть и наполовину вышло с другой стороны. Над беннеттитовым полем пролетел оглушительный рёв. Тело ящера склонилось к земле. Издав тяжёлый вздох, рептилия окончательно повалилась с ног, подняв вокруг себя огромный столб пыли.

***

Валл направился к Длинношеему. Подойдя к телу ящерицы, шаман снял шлем. Его запутанные чёрные волосы, освободившись от костяного доспеха, небрежно легли на широкие плечи. Чешуйчатый нос вожака вспотел от схватки с гигантом и поблёскивал под лучами Великого Огня. Борода его, сквозь кою проглядывали шипастые наросты, была скреплена заколкой в маленький хвостик. В правом ухе шамана висела серьга из нескольких клыков Разавра, а над ухом красовался огромный шрам, который по диагонали добрался до левой части подбородка. Рубец также пришёлся на верхнюю и нижнюю губу, и достался он вожаку во время спасения от когтей небесного хищника. Шрам, как всегда выкрашенный в зелёный цвет, не обезображивал лицо Валла, а лишь придавал лику вызывающий вид.

Шаман оглядел тело смертельно раненой ящерицы. Затем, подойдя ближе к голове рептилии, он уставился в её еще не остывшее око. Скулы главаря Большой Охоты напружились, и людские глаза снова воплотились в рептилоподобные, а Длинношеий тотчас уловил взгляд охотника и замер. Валл широко раскрыл веки. Пожелтевшие белки его глаз заблестели так, словно в них налилась слеза, а взор застыл во взоре ящера. Вожак воссоединился с угасающим разумом травоядного и перенёс своё видение в его умиротворённое прошлое. Как небо и земля отражаются от поверхности ничем не тревожимой водной глади, так и виденье шаманов в единстве с рептилиями в сияющих зеницах отражало обрывки минувшего, и в глазах вожака проявился лиановый лес…

Подоспевшие сородичи стали пристально рассматривать своего предводителя, наблюдая за его гармониею с Длинношеим. Глаза Заврини во взоре Валла всегда восхищали соплеменников. Схожи его зрачки были с цветом пламени творца, что таила гравировка стойких охотников. Ни у кого не было таких ярких зелёных глаз! И наблюдать за тем, как Валл проницает недавний путь гиганта, пытаясь найти подобных травоядных, было всегда завораживающе.

Перед шаманом возник небольшой водоем, окружённый растительностью и могучими лиановыми деревьями. Тонкие лучики Великого Огня, с трудом проходящие сквозь кроны древ, игриво вращали в воздухе частички мха и древесной пыли, рассеивая свет над мутным озерцом посреди дремучего леса. У берегов водоёма, над зарослями хвоща и папоротника, кружили стаи разноцветных стрекоз, а позади него, среди молодых побегов гинкго, шаман ненароком углядел поваленный сухостой – ветхая коряга вожаку показалась встречавшейся прежде. Затем Валл услышал, как где-то, совсем рядом, пролетел рогатый жук, а за ним – ещё один.

Тут же мираж воспоминаний стал быстро перемещать виденье ближе к воде, постоянно цепляясь и обрывая сухие отростки лозы – видимо, рептилия хотела утолить жажду. Несколько Лапокрылов перемахнули со свисающей лианы на другую. Гигант проводил их взором, а Валл заметил, как один из этих крох ловко схватил на лету большую красную стрекозу. Внезапно глаза Длинношеего сосредоточились на дрожащих кустах по ту сторону озера, переместив фрагмент прошлого почти вплотную к растительности: круги на воде перед кущами нарушили безмятежную гладь, и шаман успел разглядеть силуэт нырнувшего под воду Острозуба. Тело рептилии растворилось в глубине водоёма, как и виденье ящера, а отрывок воспоминаний перенес вожака Большой Охоты под проливной дождь в беннеттитовое поле.

Пред взором шамана в сторону лианового леса под напором мощного ливня грациозно шла стая тёмно-синих гигантов, а убитый в недалеком будущем Длинношеий покорно следовал за ними. Ливень приходился настолько сильным, что было видно, как небесная вода на спинах рептилий превращалась в небольшие ручейки. Играя и бурля между складками кожи, обтекая изгибы мышц, ручьи собирались в целые течения и обрушивались на почву и растительность под лапами ящеров.

Видение остановилось и развернулось в противоположную сторону. Позади гигантов шли три ещё совсем молодых выводка, а далеко за пеленой дождя виднелся лес араукарий. Валл узнал местность – юго-западная граница ведомых земель, отряд у этой опушки вышел из рощи, покинув знакомые тропы. Взор Длинношеего суетливо окинул окрестности по обе стороны от детёнышей. Где-то далеко раздался рёв, похожий на зов молодой рептилии, и видение прошлого растворилось, вернув главаря охотников в реальность. Глаза шамана приняли людской облик, а Длинношеий тяжело вздохнул, и его веки сомкнулись.

Валл присел перед мёртвым ящером. Воцарилась тишина. Умолкли гул и стрекотанье насекомых. Всё вокруг будто замерло, лишь вольный ветер, перебирая листья саговников, позволял себе нарушать странное затишье. Так иногда случалось во времена Большой Охоты: словно проведя к небесным звёздам одно из своих великих творений, тишиной Она напоминала первым людям о том, что жизнь созданного Ею существа прочно связана с другими обывателями мира. Охотники навострили уши, и вскоре безмолвие заполнилось пением примитивных – действительность снова забила ключом.

– Первые люди благодарны Великому Огню за тёплый свет Большой Охоты. Душа Её творения украсит ночное небо, а плоть продлит наши жизни, – прошептал Валл.

– Душа Её творения навсегда украсит ночное небо, а плоть продлит наши жизни, – повторили соплеменники.

– Разобьем лагерь на вон той поляне! Триса и Рилана свистать сюда и поставить в дозоре здесь! – скомандовал шаман. – Таро, благодарю, мой друг, ты как всегда вовремя! А теперь будь добр – возьми людей и вернись к скале. Притащите припасы и древесину!

– Да, Валл! – ответил рыжеволосый.

Таро подошёл к мёртвому Длинношеему, выдернул копьё и, позвав свистом нескольких охотников, помчался выполнять поручение.

– Валл! Валл, иди сюда скорее! – окрикнул Тиран.

Шаман развернулся и увидел, как Тиран и ещё несколько соплеменников окружили стонущего Саласа.

– А-а-а, Салас! Хорошая работа, юнец! Радон будет доволен! – подходя ближе, нахваливал шаман. – Не забудь поблагодарить Таро за то, что спас тебя сего… Во имя Пангеи! Что с ним?

Когда Тиран привёл в чувство подростка, тот сразу же начал пятиться от сородичей. Достав нож, Салас стал угрожать соплеменнику. А глаза юноши воплотились в странный облик глаз Заврини: белки налились багряным оттенком, а радужки стали чёрные, словно ночь, и слились со зрачками.

– Не подходите ко мне! – закричал Салас.

– Эй, ты чего?! Это же я – Тиран!

Но сорванец продолжал пятиться, размахивая ножом.

– Не подходите!

На происходящее обратили внимание и другие охотники, и принялись сходиться вокруг юнца.

– Валл, а что у него с глазами? Почему они красные и радужки почернели?! – спросил Кун – косматый сородич со шрамом во весь лоб.

– Да, действительно!

– Что с глазами?

– Почему?..

Остальные охотники тоже начали бубнить и перешёптываться.

– Кто вы? А-а-а, мои ока! – продолжал вопить Салас. – Не подходите!

Валл находился в недоумении от происходящего, но попытался успокоить юного загонщика.

– Тише, тише, Салас, тише. Позволь я помогу тебе. Отдай нож, – промолвил шаман.

Но Салас не слушал и продолжал размахивать оружием.

– Что с моими глазами?! Кто вы такие? – орал он.

Внезапно один из соплеменников набросился на юнца и схватил его за руку. Тут же подоспел второй. И вот они уже навалились на него гурьбой. Салас принялся судорожно визжать.

– Сынок, остынь! Это я – Валл! – успокаивал шаман, придерживая Саласа. – Расслабься, мы исцелим твои ока. Всё будет в порядке!

Как только Валл приблизился лицом к лику подростка, чтобы осмотреть глаза, тот тотчас потерял сознание. Шаман немедля шлёпнул пару раз ладонью по щекам юноши, чтобы растормошить. Не помогло. Затем Валл приоткрыл ему веки, и это было невероятно! Воплощение глаз Саласа не сходило даже в бесчувственном состоянии!

– У него голубые глаза всегда были… Я точно помню. Даже радужки перевоплотились! Или это зрачки такие большие стали?! Ничего не понимаю, Валл, что произошло? И почему он не может понять, кто мы? – стал допытывать Тиран.

– Я не знаю… Я вижу такое впервые! – растерянно ответил шаман. – Он постиг глаза Заврини, но…

– Он в забвении очнулся, Валл, – подметил Кун. – Парнишка никого не признал. Он в единстве был, и его нарушили…

– В единстве? – хором переспросили сородичи.

Косматый охотник наклонился к Саласу и осмотрел его руки и ноги:

– Посмотри на запястья, Валл. Остались следы.

Все принялись рассматривать конечности Саласа. Действительно – на предплечьях и щиколотках остались ссадины, будто что-то совсем недавно удерживало юнца и не давало высвободиться. Но по какой причине единство случилось во время охоты, никто не мог понять.

– Ты прав, Кун, – осмотревшись, согласился Валл. – Везде трава да плющ… Плющ и трава таких следов не оставят. Но как?.. Воплощение глаз и единство в одночасье?

– Я не знаю, что это за воплощение, Валл, – ответил Кун и претворил свои глаза. – Ока Заврини выглядят иначе, – охотник указал рукой на обращённый взор.

Валл нахмурился и задумчиво взглянул на Куна. Затем вожак снова подсел к бесчувственному Саласу и ещё раз приподнял ему веки. Глаза юнца по-прежнему были претворены: белки переливались оттенками алого, а причудливые чёрные радужки, как подметил шаман, необъяснимым образом слились со зрачками. Предчувствие Заврини навеяло главарю Большой Охоты мысли о новорожденной звезде, и он погрузился в раздумья.

– Валл, Ва-а-алл! – седовласый следопыт подтолкнул вожака в плечо.

– Дотемна нужно разбить лагерь! – внезапно скомандовал Валл. – И освежевать тушу. За дело все! – поторопил главарь. – Тиран, ты присмотри пока за Саласом. Поутру выдвигаемся к стойбищу! Чем быстрее вернёмся, тем лучше будет. И рожны! Вбивайте вокруг лагеря больше рожнов!