Читать книгу Свобода - Око Тава - Страница 2

Детские банды

Не отступая от классики жанра, хочу познакомить читателя с героями рассказа по ближе.

Когда мы были маленькие, родители с нами на улице не гуляли. Это в больших городах детей постоянно кто-то сопровождает из взрослых. В маленьких всё по-другому. Поэтому детство у нас было настоящим. Песочница, щеночки и котята, тайники, шалаши. Вишня, зелёные яблоки, малина. А у Сони была собака. Представляете, какое счастье, когда у твоего друга есть пёс!

Соня была лидером в нашей школьной компании. А Ева и я были тихонями отличницами, которые, помимо прочего, вместе учились в музыкальной школе по классу фортепиано. Учёбу постоянно сопровождали отчётные концерты и нас часто ставили играть в четыре руки. Было весело, когда мы собирались и репетировали, а Соня изображала из себя учительницу.

Параллельно мы дружно бежали записываться в какой-нибудь кружок. Источником идей была Соня. Мы везде следовали за ней, будь то секция юного туриста, бассейн или танцы. А когда кружок надоедал, сидели холодными вечерами у Сони дома.

У неё был старший сводный брат. Он был с особенностями. Наверное, поэтому он долго не прожил. Я до сих пор его помню. Помню, как Соня заботилась о нём, заступалась за него, как она скорбела потом. Это был наш первый опыт утраты.

А ещё природа наградила Соню сногсшибательной, парализующей красотой. Не могу знать секрет Медузы Горгоны, но эффект был таким же. Уже во взрослой жизни был случай. Один мой приятель, познакомившись с ней на самом деле окаменел, весь разговор смотрел на неё, не моргая, не мог выдавить из себя ни одного слова. Потом позвонил мне через три дня и сказал: «Я только пришёл в себя от твоей подруги. Никогда, нигде не видел ничего подобного». Потом мы настолько привыкли к такой реакции мужчин, что стали принимать эту «заминку» в расчёт при планировании какого-либо мероприятия.

Был один случай в детстве, который мы до сих пор вспоминаем. В школу нам не разрешали ходить с макияжем. Однажды учительница поймала на перемене Соню, затащила в туалет и начала её умывать, потому что подумала, что Соня накрашена. Только вода лилась, брызги разлетались во все стороны, но красота не смывалась. Густые, длинные чёрные ресницы оттеняли на веки так, что казалось, будто нарисованы стрелки и тени. Губы были чётко обведены красным контуром так, будто подкрашены. Шутка природы! Учительница потом сердечно извинялась, охала и причитала: «Вот чудеса какие, всё своё, от природы!» И до конца учебы потом учтиво с Соней здоровалась.

Когда мы немного подросли, Соня стала зазнаваться. Она осознала, что благодаря внешности имеет некую власть над людьми. Учёба не заботила её совсем, и здесь она не претендовала на первенство; откровенно списывала и считала, что ей все обязаны помогать. Она обладала невероятным обаянием, и очень быстро находила подход к любому человеку, умело обволакивая отзеркаленными эмоциями. Но такими красивыми! Всегда действовала точечно, брала по одному, тестировала, обрабатывала и только потом впускала в своё окружение. Потом, «насытившись» человеком, она его публично отстраняла от себя. Детские забавы. Она сочувствовала окружающим, что у них нет такой внешности, а окружающие сочувствовали ей, что у неё она есть. Так и жили.

Много людей, так скажем, прошли транзитом через её свиту, пока мы детьми носились во дворе, играя в квесты.

И сколько мы не пытались приобщить Соню к освоению какого-нибудь мастерства, у нас ничего не получалось. Создание прекрасного для неё было пустой тратой времени. Просыпаешься утром, смотришь на себя в зеркало и видишь, что всё прекрасно. Большего и не нужно.

Я бы соврала, если бы сказала, что между нами не было конфликтов в детстве. Соня становилась очень дерзкой, ставя на место, выбившихся из-под её обаяния людей. Я и Ева по очереди попадали в опалу. И я дралась с ней. И Ева тоже. Было дело. Потом мирились.

Со временем, предотвращая назревавший конфликт, мы вводили в нашу компанию новичка, чтобы переключить её внимание. Таким новичком однажды стала Дина.

Понимаете, какая штука… Дело в том, что Соня, Ева и я знали друг друга с самого детства. То есть с того детства, когда человек ещё не умеет врать и притворяться, когда в жизни человека нет зеркал и ему чуждо самолюбование. Соня была для нас своей, потому что мы помнили её той, маленькой девочкой, настоящим другом, который ни за что не выдаст пацанам шалаш, где спрятаны шоколадки. И мы с Евой знали, что ничего в её сути с возрастом не изменилось.

И, конечно же, у Сони был жених. И никто не удивился, когда она забеременела на выпускном; и сейчас сыну было чуть больше двух лет; и она осталась в Могивеле, не поступила в институт. Одноклассник, назову его Мистер, на ней не женился, ссылаясь на неблагополучие её семьи: родители её были простыми, работали на ферме. Мама, чтобы как-то сводить концы с концами гнала самогон, папа же в недавнем прошлом вышел из тюрьмы.

Но мы её не оставляли; когда приезжали в Могивель, нянчились с её сынишкой, ходили с ним гулять, давая ей время отдохнуть.

… … …

Ева и я жили по соседству, в одном доме. Родители у Евы развелись, когда ей исполнилось восемнадцать. Как говорится без суда и следствия. Но по факту это случилось давно. В отличие от всех нас у Евы было много родственников со стороны отца, которые постоянно так или иначе давали о себе знать, проживая рядом. Но это больше тяготило её. Она всегда чувствовала себя среди них лишней, а семейные застолья были для неё пыткой.

Однажды, зайдя к ней, я застала её в слезах. После долгих расспросов, она призналась мне, что плачет из-за того, что поняла: мама её не любит. Нам было по двенадцать лет. Честно? Тогда я приняла это за полный бред. В моем детском сознании такой вселенной не могло существовать. Помню, села и начала играть «Лунную сонату», Ева рассмеялась и крикнула: «Хватит-хватит, всё, я поняла уже, прекрати!» Она прогнала меня со стула, села за пианино и из «Лунной сонаты» сымпровизировала вальс. Я часто вспоминаю этот момент. Она не любила грузить других своими проблемами. Она была скрытной. Например, мы с девчонками узнали, что Ева каждый день подкармливает нашу дворовую собаку Белку, только когда случайно застали её за этим занятием.

… … …

А у Дины папа был полковником, мама – женой полковника, старший брат – младшим лейтенантом. Девиз семьи – «Честь превыше всего!» Семья приехала в наш город по распределению, когда нам было лет одиннадцать. Поэтому нельзя сказать, что Дину мы хорошо и близко знали. Нам пришлось наблюдать уже сформировавшуюся всегда безупречную фарфоровую куколку, с комплексом курносого носа. Говорю без иронии, а с грустью. На лице тонна грима, ярко красные губы. Мама Дины, каким-то волшебным образом, уладила вопросы учителей по поводу её макияжа в школе. И это негласно поднимало её статус в наших глазах.

Дина всегда очень долго собиралась и приводила себя в порядок, прежде чем выйти на улицу. Волосок должен был лежать ровно к волоску, потому что если твои волосы небрежно взъерошены, пусть и ветром, то это значит только одно: «Шлюха растрёпанная, только что вылезла из чьей-то постели». А если губы не накрашены, включите воображение сами. Так учили её, так она учила нас.

Но мы с девчонками плохо у неё учились. Мы чувствовали себя ещё подростками, сорванцами, которым было противоестественно лакировать волосы, красить губы. Такие ярлыки, как «доступная», были очень далеки от нашей вселенной. И мы тихо посмеивались над Диной. С белой напудренной кожей и красными губами, она напоминала нам Джокера, и хорошее чувство юмора, присущее ей, играло с ней в данном случае злую шутку. Мы сплетничали о её внешности, о её манере одеваться, и нам это доставляло удовольствие. Но в какой-то момент нам это надоело, и мы попытались донести до неё, что налицо явный перебор с косметикой. Однако, и после этого ничего не изменилось. Дина пропустила мимо ушей наш манифест и принялась с усердием ещё больше краситься. Нам оставалось только переглядываться и закатывать глаза.

Но о наших взаимоотношениях внутри банды никто не знал. Мы всегда держались одной командой.

… … …

«Наши» были старше нас на два года. В состав этой банды, о которой я уже упоминала, входили Космос, Длинный, Вано, Айгуль и Санчелла. Они состояли в олимпийском молодёжном резерве по плаванию. Это не тот бассейн, в который ты ходишь два раза в неделю по абонементу и пропускаешь, если вдруг приболел. Нет… Олимпийский резерв подразумевал тренировки шесть раз в неделю, два раза в день: утром до школы и вечером после школы. Конечно, это сближает людей. После окончания школы вся команда по плаванию поступила в один столичный институт. Точнее, все поступили в тот институт, который выбрал Космос. Все учились на бюджете и хорошо, кроме Длинного, которому постоянно тот помогал.

Вано самый первый вступил во взрослую жизнь. Он женился в двадцать лет, и у него сразу родился сын. Он с семьей снимал отдельную квартиру.

Семью Айгуль я знала хорошо. Когда-то мы жили с ними в одном доме, потом разъехались, но родители не переставали общаться. Мы с ней еще малютками каждый день гуляли на детской площадке. Айгуль помимо бассейна, играла на флейте. Увидев Айгуль уже взрослой рядом с Космосом, мне стало сразу понятно, что она его любит: по-настоящему, прямо совсем-совсем и до конца. Так сильно любит, что тихо, но рядом, готова ждать его всю жизнь. А Космос к ней относился, как к сестре. Увы!

Санчелла, то есть Александра, была звездой «Наших». Не поверите, тоже была влюблена в Космоса. Как кошка, вызывающе соблазнительно крутилась и извивалась вокруг него неустанно. Космос, может, и смотрел на неё, но не очень. Она была для него членом команды по плаванию, у которой, кстати, были отличные результаты. Чем она и вызывала у него чувство уважения, но не больше. Ребята, поступив в институт, всё той же командой участвовали в студенческих олимпиадах и занимали призовые места.

«Наши», как вы уже поняли, были сплочённой бандой со своими взаимоотношениями. И как же, спросите вы, попали в неё мы: Ева, Соня, Дина и я? Но ничего необычного, во всем виноват Длинный. Мы его с девчонками так прозвали, потому что он был самым высоким парнем, жившим в нашем дворе. Мы же не знали Иннокентия Космынина, который был ещё выше.

Ну а Космос был младшим сыном в многодетной семье. Старшие братья, которых было у него двое, не работали и не учились, зачастую просто сидели на шее у родителей. Самым младшим ребёнком в семье была сестра, которая училась в средней школе. Жили бедно, кормились с огорода на даче. Космос на себя не тратил ни копейки, носил зимой и летом одно и то же. Зимой, конечно, присоединялась осенняя куртка и шапка, которые, как я поняла, достались ему от старших братьев. В «большое плавание» он не пошёл, не было денег ездить по соревнованиям, а поехал учиться в столицу. Он стал душой и нашей компании тоже. Высокий, два метра. Как он шутливо про себя говорил: «Два метра безобразия пришли, здравствуйте!»