Читать книгу Убийство вслепую, или Обитель Душ - Оксана Богачева - Страница 9

Через полчаса мы были у Лешкиного дома. Всего одна проколотая шина и разбитая фара. На углу дома стояла машина из печальных ритуальных услуг. Ничто в жизни не вечно, но внутри живота появилось легкое чувство тревоги. Это чувство резко возросло и отяжелело, когда мы дошли до подъезда. Не имеет смысла идти внутрь. И так все понятно! Хоронили Алексея. И в этом не было никаких сомнений. Толпа женщин. Надписи на венках. Все это было тому подтверждением. К дому подъехали знакомые машины: машины мужа и сына. Невысказанная тоска и ненасытное одиночество окутали меня с ног до головы невидимым одеялом. Шишка вырывалась из рук и скулила. «Хочу к папе! Хочу к папе!» Папа с Сергеем Коробовым прошел мимо. Я еле удержала маленькую и глупенькую собачку на руках.

Хоть ори и головой бейся об гроб. Не заметит! А вот и сын… Сердце кровоточило. Стас, как полагается, во всем черном. Даже Саша из общей толпы не выделялась. Эта девочка – достаточно интересная особа. Иногда чересчур броская, что вовсе не портит ее, но заставляет задуматься о ее здоровом психическом состоянии. Одна цветовая гамма ее одежды всегда вызывает неподдельный интерес к ее личности. А сегодня? Вершина классицизма! Черная, прекрасного покроя, шляпа. А очки ей сегодня наиболее к лицу! Молодец! Хочется надеяться, что в этом есть немного и моей заслуги. Стас тоже был элегантен, но слишком нервозен. Конечно, он хоронил дядю! Понять можно! Правда, за всю жизнь он видел его раз пять-шесть, не более того. Видно, голос крови. Саша стояла рядом с сыном и нежно гладила его по руке. Папа был один. Совсем один. Столько горя и все ему, одному. Я бросилась к нему! Хотела обнять и разделить с ним сей траурный момент жизни. Пускай не заметит. Пускай не почувствует, но я буду рядом! Как всегда, рядом!

И только я хотела сделать первый шаг, как вмешался Матвей. Он резко отшвырнул меня в сторону. Оказывается, думая о своей семье, я не заметила, что гроб несут прямо на нас. Затем мой новый приятель усадил меня на мусорный бак в надежде, что там я буду в безопасности. А сам стал рядом, как сторожевой пес. Но его надежды оказались напрасными. Именно в этот момент двум местным бабкам приспичило выбросить мусор. Как же! Такое зрелище, разве можно пропустить? Чужая свадьба или похороны – новая тема для разговора в их зачастую одинокой и однообразной жизни.

Я едва успела спрыгнуть с бака и увернуться от ведра с мусором одной бабульки, как получила по голове ведром от другой. Но было не больно! Ведро оказалось пластиковым и к тому же пустым. Старуха делала вид, что выносит мусор. Вдруг подумают, что она из любопытства вышла посмотреть на людское горе. Как же! Как же! Она не такая! Она не сплетница! Смех, да и только! Мы с Мотей оказались за их спинами и стали невольными свидетелями дворовых сплетен.

– Клавдия. Ты на зятя Лешкиного посмотри! Как ему только не стыдно! Ничего у людей нет святого! Его жена Лешку зарезала, а он на похороны приперся как ни в чем не бывало.

– Да нет, Ядя этого сделать не могла! Я ее с детства знаю. В одном доме жили, в центре.

– Она это! Она! И имя какое-то дурацкое! Убила из-за квартиры, а сама дурой прикинулась, чтобы в тюряге не сидеть! Лежит в больнице для дЭбилов. Не ест, не пьет и молчит как рыба. Все стерва продумала! Все из-за наследства! Точно говорю! Точно! У меня знакомая в той больнице полы моет. Так я все знаю!

– Злая ты, Павловна! Да какое у Лешки наследство? Смешно. Ты его квартиру видела? Срамота одна! За что его девки любили, не знаю!

– Знамо, за что!

И бабки едко захихикали, вспоминая молодость.

– За наследство. Я тебе говорю. Сама видела. Врать не буду!

Старуха подошла поближе к соседке и стала шептать ей в самое ухо. Мы с Мотей тоже придвинулись.

– Ну, Павловна, что видела?

– Накануне, как Лешку убили, приезжала к нему красивая машина из дорогих.

Из нее вышел иностранец и к Лешке пошел.

– А с чего ты взяла, что к нему? И что иностранец?

– Так ведь он его провожать выходил. Весь от счастья светился и под локотки вел. А тот по телефону не по-нашему говорил. В конце только добавил, как сейчас помню: «Только в присутствии сестры!» – и что-то про завещание.

– Ой, Павловна, тебе бы романы писать! Пошли, а то самое главное пропустим.

Похоронная процессия завернула за угол, и бабки, ведомые исключительно инстинктом безразличия, рванули за ней.

– Ну что скажешь? – спросил Мотя.

– Не убивала! Я мухи не обижу! Нет, вру! Муху обижу и таракана тоже. Но брата?.. А про наследство впервые слышу, веришь? – я почти уже ревела.

– Верю! Конечно, верю! Спасибо этим сплетницам! Огромная польза от них обществу! Вот теперь все сложилось. Все элементы пазла встали на свои места, – Матвей говорил твердо и спокойно. – Истина – это твоя невиновность! Найти – значит доказать ее! И на все про все у нас пять с половиной дней.

Я внимательно слушала своего верного спутника, пытаясь своим умишком домохозяйки проникнуть в саму суть проблемы. Ничего не скажешь, хороша истина! А что, если это я прикончила брата? Убила и сошла с ума! На серийного маньяка я не тяну. А вот довелось! Попробовала один раз и не понравилось! А от испуга умом тронулась. Ну чем не версия?

Нет, это не я! Я же физик и математик в одном лице. Люблю во всем логику. А в этом случае ее нет. Я в театр, на день рождения, к дантисту могу неделю собираться. Что надеть, что купить, когда выйти. А если дождь и землетрясение и все во время антракта? У меня все продумано до мелочей. А тут целое убийство и экспромтом. Нет, явно не мой почерк! Даже я, женщина с воспаленным и больным воображением, не могла сделать это без подготовки и на трезвую голову. Про наследство первый раз слышу. Да и от кого оно? Всех родственников знаю. Копейки не дадут! А вдруг целый иностранец! Хотя неплохо бы разжиться деньжатами. Оплачу все семейные должки и пущусь во все тяжкие… (я этого не говорила, а вы не слышали). А может, это Алексей хотел меня порешить? Из-за бабла! Подсыпал в кофе хрен знает что. Отключил память и собрался меня прикончить, как я неожиданно проснулась и порешила его. На каком ужасном языке я брежу и так складно? Но как ни старайся, снова нелогично. Зачем убивать дома и так открыто? Нет, не он! Алексей – стареющий Казанова. Неудачливый врач и игрок. Но никак не убийца-первоклашка! Он столько раз бросал женщин. И его сколько раз оставляли! Но ни одну из них он не оскорбил и не убил! В молодости был очень хорошим терапевтом. С легкостью весеннего ветерка мог обаять и заполучить в подарок любые женские авансы. Подарки его споили. Женщины развратили и измотали. С возрастом ухаживания стали дороже и нуждались в деньгах. А сколько зарабатывают врачи, все знают! Что тут скажешь? Джентльменам завсегда жить трудно, а порой и опасно! Алексей стал поигрывать и спекулировать больничными листами. Благо желающих поболеть за государственный счет всегда хватает. Как долго он занимался сим бизнесом? Не знаю! Только был вскоре уволен по статье. Главврач, кстати женщина, его предпринимательские способности не оценила. Ей было всего чуть больше сорока. И если бы он смог собрать все свое мужество в кулак (постеснялась намекнуть на другое место) и закрыть глаза на ее столь преклонный возраст она бы точно закрыла глаза на его подработку. Но у человека есть слабости. За кои он и страдает. Алексей не смог попрать свои принципы и был вышвырнут с грохотом и статьей в газете. Во времена социалистического реализма со справкой об освобождении из мест не столь отдаленных устроиться на работу было куда легче, чем высококлассному специалисту, уволенному по статье. Но женский пол вовремя пришел на помощь и спас его. Он же и погубил. Он же и вытащил через одну знакомую в прямом и переносном смысле. Алексей оказался на скорой помощи. Представляете. Каждый день новые люди, студентки и практикантки. Скорая помощь нуждалась и нуждается в профессионалах. Там он прижился, а начальство закрывало на его мелкие шалости глаза.

В отличие от него, у меня все сложилось социально и общественно правильно. Вышла замуж за первую любовь. Родила сына. Окончила университет. Не работаю. Трачу заработанные мужем деньги на различную благотворительность. Так правильно, что противно! Это ответ на вопрос, который вы хотите мне задать. Да, мы с братом общались мало, если не сказать хуже. Разные мы. Вот и весь ответ. Всю жизнь по-доброму завидовала тем, у которых близкие отношения с родственниками, а не протокольные. Чужими нас с братом тоже назвать нельзя. Так, среднестатистические родственные отношения, без фанатизма.

Но вот Алексей умер. В груди сжалось сердце от невысказанной боли. За последнее это его обычное состояние. Еще и такие прямые намеки на мое участие в его гибели. Мне одной никогда из этого дерьма не выкарабкаться.

– Я здесь.

Матвей смотрел прямо в глаза и был, как никогда, серьезен. Я поймала себя на мысли, что обожаю этого урода. При определенных обстоятельствах наши приоритеты меняются, а с ними преобразуются и представления о прекрасном. Я схватила гниющие, кровавые щеки чучела, как будто это были щечки маленького, пухленького ребенка, и стала трясти их, мурлыкая:

– Ах ты мой красавчик! Мой богатырь! Мой ум, честь и лысая совесть!

Ну что взять с дуры, живущей в другом мире, всего полтора дня? К новым правилам еще не привыкла. А от человеческих замашек еще не отвыкла. Словом, ни то ни се! Ее брата хоронят, а она хватает чужую изможденную душу взрослого мужика и нянькает ее, как ребенка. Не то издевается над ней. Не то глумится над собой. Сумасшедшая! Что с меня взять?

– Совершенно верно! – Мотя вырвался из цепких пальцев и добавил: – Мудрость приходит с годами, а к тебе годы приходят одни!

Ну, разве не гад? Гад, но прав! Одни годы, без, как ее там, мудрости. А где ей было взяться, мудрости этой? Папа оградил меня ото всех житейских проблем. Ну, почти ото всех! Во всяком случае от основной. Работать не умею, да и не хочу. Деньги тратить не умею. Страх из детства преследует, как хроническая болезнь. Кто выжил в девяностые и ничего не смог украсть, те меня поймут. Много потратила или мало? А хватит ли, если… Я человек увлекающийся. Могу купить что-то лишнее, а завтра об этом пожалеть. Единственное, на что мне никогда не жалко денег, – это на красоту! Картины, кувшины, ковры, статуэтки и все ручной работы. Как идиотка, пру из всех поездок весь этот ручной и дорогой хлам. Последний раз, возвращаясь с отдыха, приперла домой серебряный кальян ручной работы. Если бы вы знали, какой он тяжелый! Курить не люблю. А вот как это делают другие, могу смотреть часами! В мозгах происходит что-то запретное, интимное и притягательное. Как в детстве, когда мы с подругой тайком брали отцовский двадцатикратный бинокль и секретными ходами вылезали на крышу девятиэтажного дома. Мы обожали разглядывать светящиеся окна. Там была чужая и другая жизнь. И чем больше нам говорили, что это плохо, тем чаще мы это делали. Ну где здесь жизненный опыт? Купить то, что тебе не нужно? Прав!

Матвей прав! Потому и не обидно!

– Хоть одна умная мысль за утро! – напомнил о себе мой друг.

– Мотя, я устала! Болит голова. Ведро хоть и пустое было, но пластиковое. Да и бросок у бабки поставленный. Видно, по нескольку раз в день мусор выносит, – заныла я, почесывая свою лысину. – Давай присядем и отдохнем!

Мы отошли в сторону от помойки и сели на вкопанные шины. Неотъемлемый декор дворового интерьера.

– Ты не совершала это убийство! Значит, был кто-то третий, кто знал про встречу, – начал Мотя.

– Папа знал! Но не думаешь ли ты?

– Нет, вряд ли! Хотя…

– А как же девушка? Та, которая осталась с машиной? Денис думал, что встреча состоится вечером. А она была с Алексеем. Денис не знал про наследство, если оно вообще существует. А вот девушка могла и знать. Но зачем ей убивать, ведь так она совсем ничего не получит? А с богатого плейбоя можно много чего поиметь.

– А с чего ты взяла, что наследство – деньги? Долги тоже могут переходить по наследству. – Он явно начинал действовать мне на нервы.

– Ну нет! Потерять тело, выпасть из реальной жизни, похоронить брата, остаться лысой, голой и шариться в ином мире за ручку с плесневелым уродом, и все это за чьи-то долги? – не унималась я.

– А за деньги и бриллианты? – дразнил Мотя.

– Во всяком случае оплачу свой моральный ущерб!

Ему доставляло удовольствие злить меня. Он просто любовался мной.

– Ты специально меня злишь? – напрямую спросила я.

– Да, а что, не заметно?

– Гад! Гад! Гад!

– На тебя так приятно смотреть! Что-то давно забытое, земное, бурлящее. Здесь никто и никогда не просит оплаты морального ущерба.

Ой! Совсем забыла, где я!

– Я не громко говорила? Как ты думаешь, там все слышали? – спросила я Мотю, многозначительно ткнув пальцем в небо. – Вдруг услышали и уменьшат срок или совсем передумают возвращать?

Я перепугалась не на шутку.

– И не мечтай! Гастроли твоего цирка не сократят ни на день! Но и большего не дадут! А если не начнем действовать, цирк вернется без тебя. Клоуны везде нужны! – Он еле сдерживался от смеха.