Читать книгу Куда изгибается лоза - Оксана Есипова - Страница 3

Глава 3. Скандал

Мне показалось, что при словах писаря свечи полыхнули алым. В келье заметно посвежело, а когда я изумлённо выдохнул, изо рта вылетело облачко пара. Монах придвинулся ко мне, судорожно стиснул мою руку и шикнул:

– Тихо. Слушай!

Меня не надо было уговаривать, я и так каждой клеточкой тела впитывал происходящее. Через несколько секунд, которые показались мне вечностью, в ушах зазвенело. Решив, что это из-за внезапно наступившей тишины, я досадливо потёр уши, но ничего не изменилось. Писарь раздражённо покосился на меня и больно пихнул локтем в бок. И тут раздался тихий свист, который внезапно перерос в натужный хрип. А затем словно раскат дьявольского хохота пронёсся по келье.

Я не отрывал взгляд от Плиния. Монах вытянул шею и застыл немым изваянием, сжимая в руке фигурку единорога, которая до этого висела у него на шее.

– Вот и всё, – прошептал он потухшим голосом.

В келье снова жарко и душно, свечи горели ровно и спокойно, а тишину прерывало только наше неровное дыхание.

– Что это было, Плиний? – отважился спросить я.

– Привет от старого мира.

Голос писаря дрогнул. Он снова бухнулся на колени и замер, на этот раз не приглашая меня присоединиться. Но у меня не было времени ждать. Это были другие Знаки. Что же происходит?

– Покажи мне свои свитки, – требовательно произнёс я, отбросив всякую осторожность.

На этот раз я действовал от себя, мной никто не руководил. Если, конечно, в этом мире ещё можно было доверять своим ощущениям. Монах медленно поднялся:

– А откуда ты про них знаешь, Эллари?

– Знаю. Время шуток закончилось. Нужно разобраться, что происходит.

Плиний горько, снисходительно и в тоже время покровительственно и мягко улыбнулся, словно умирающий старик ребенку, который просит его повременить с уходом.

–Я уже не надеюсь разобраться. Успеть бы запечатлеть.

– Но зачем? Если ты не надеешься разобраться и в тоже время не хочешь передать свитки мне, чтобы твоё дело продолжил я.

– Не обижайся, Эллари. Ты полон энтузиазма, – мягко начал писарь, и мне очень не понравился его тон, – но ты не сможешь. Ты не из них.

«Значит, он в курсе про Всадников? Ну ещё бы. Его знаки иные. Может, он даже знает имена Великих и хочет иметь дело с ними, а не с их недостойным слугой», – с досадой подумал я. Обидчивость сыграла мне на руку, потому что пока я молча дулся, Плиний истово продолжил:

– Двое придут. Незыблемый сохранит меня для них.

Я замер в замешательстве. Стоило ли объяснить писарю, что Всадники уже здесь? И не двое, а трое? И что они внимательно наблюдают за ним, а я, всего лишь ничтожный слуга, послан ими же? Разрешения на это мне не давали, но именем Всадников я, пожалуй, вполне мог с полным правом отобрать свитки.

– Плиний, они…, – начал было я.

Но тут меня словно бы подхватили под мышки невидимые руки, и я обнаружил себя стоящим перед глубоко задумавшимися Всадниками. Они стояли кучкой и смотрели на стену, которая по величайшей магической прихоти Великих становилась окном в тот мир, что они желали лицезреть.

Великая, которая успела присоединиться к мужчинам, рассеянно кивнула мне:

– Спасибо, Эллари, можешь идти.

На лицах моих покровителей в кои-то веки не было агрессии и злобы, а потому я набрался наглости и спросил:

– Но что это было? Что за Знаки читает Плиний? Что за старый мир? Я мог бы забрать у него свитки силой. Или вашим именем.

С первых же моих слов карлик злобно ощерился в мою сторону, а после того, как я закончил говорить, угрожающе двинулся ко мне, поднимая руку для удара. Но Великая лишь сверкнула на него глазами, повернулась ко мне и не без высокомерия произнесла:

– Никто не обещал тебе, Эллари, ответов на вопросы. Ты взят в услужение, по просьбе твоей.

– Я готов служить, о Великая, – дерзнул я ответить, почувствовав, что момент настал (сейчас или никогда!), – но, льщу себя надеждой, что могу принести куда больше пользы, если буду понимать, что к чему. Вы даже не сочли должным сообщить мне ваши имена. Я не обладаю магическими способностями, но смог не просто прочитать Знаки, а просчитать момент вашего появления. Мне есть что предложить! Я могу помочь!

– Да что за надоедливая муха, – прорычал высокий Всадник, но был также остановлен простертой к нему рукой Всадницы.

– Эллари мой, – холодно напомнила девушка.

Мужчины, ворча, отступили.

– Ты во многом прав, Эллари, – мягко заговорила Великая., и я снова изумился тому, как быстро она переменила мнение, – но и во многом ошибаешься. Прежде всего, способности к магии у тебя есть, иначе ты не смог бы нас даже увидеть. Магом человека делает Сила, а не знание заклинаний. Сила течёт в твоих жилах. А благодаря нашей связке она будет усиливаться.

– Великая, не стоит! – торопливо вмешался высокий.

Всадница даже не обернулась.

– Он и сам поймёт, – досадливо махнула она рукой. – Хотите вы или нет, но этоуже происходит. Эллари, мы скажем тебе наши имена. Точнее, одни из наших имен, ведь мы многолики. Я Оулини, это Эгон Дайк, – девушка повернула голову в сторону недовольного великана, а затем указала мне на карлика, – и Глед.

У меня возникло страшное подозрение, что милости Великой я удостоен не из-за своих пламенных речей, убедительных аргументов и расторопной службы, а из-за врождённого чувства противоречия. Похоже, Всаднице доставляло удовольствие действовать наперекор желанию мужчин. Неужели этой же причине я обязан своему чудесному спасению?

Но, как ни странно, мужчины тоже сменили гнев на милость. Низкорослый горбун как ни в чём не бывало шутливо поклонился. Эгон Дайк слегка склонил голову, отчего я едва не потерял сознание и поспешил отвесить обоим Всадникам низкий поклон, что вызвало их насмешливое фырканье.

– Вопросы твои сформулированы верно, – продолжала Оулини, – но ответить на них не так просто. Пока тебе не ясна сама наша природа. Она эфемерна.

Эгон Дайк, который наблюдал всю эту сцену с непередаваемым выражением лица, неожиданно сделал шаг вперёд и вкрадчиво произнёс:

– Ну что же ты, Великая? Сказала «а», говори и «б»!

Видимо, все Всадники меняли своё мнение так же стремительно, а не только девушка, которую хотя бы извинял её пол. Только что великан пытался остановить Оулини, чтобы та не сболтнула лишнего. И вот уже призывает её высказаться яснее. Но зачем?

Между тем девушка в ярости топнула ногой:

– Эгон! Перестань.

Но Всадник уже наступал на неё, яростно выплёвывая слова:

– Ты считаешь, что можешь вот так раскрыть наши имена первому встречному, по нелепой прихоти, сумасбродству и дурацкому противостоянию с нами, взятому под твоё крыло? Внушать ему, что он силён? Раскрывать секреты? Так давай расскажем всё. Нет, ну если ты так ему доверяешь! Если сплела связку с проходимцем! Ты всё не можешь забыть своё поражение в нашем споре, Великая?

– Прекрати.

Оулини побледнела и отступила на шаг.

– Отчего же? Мы можем всё сейчас же исправить, отправив Эллари обратно. Да, связок тебе не создать теперь пару тысячелетий. В любом случае! Но они тебе и не нужны. Или давай, оправдывай высокое доверие. Ну же! – продолжал бушевать Эгон Дайк.

Я перестал понимать, что происходит, но каждой клеточкой ощущал грозящую мне опасность. Спрятаться было негде, но я постарался вжаться в стену кельи, мне даже показалось, что та сочувственно приобняла меня за плечи.

– Он не поймёт! – почти простонала Оулини.

– Ой ли? Он, поджидающий нас на площади? Прочитать Знаки – ладно, возможно. Но предсказать наше появление?! Знать, где нас ждать! Ты уверена?

С каждым словом Эгон всё повышал и повышал голос, понемногу приближаясь к Оулини. Девушка побелела как полотно, её глаза метали молнии. Глед откровенно наслаждался ситуацией, пожирая глазами разбушевавшегося Всадника и загнанную в угол Великую. Я мечтал провалиться сквозь землю, стена кельи сочувственно подвинулась на пару сантиметров.

– Так что ты решила? – внезапно совершенно спокойным голосом произнёс высокий Всадник.

Оулини сжала кулаки так, что побелели костяшки, бросила на меня затравленный взгляд, так что мне захотелось уменьшиться в несколько раз, а лучше стать маленькой горошинкой и закатиться в ближайшую щель кельи. Шея девушки напряглась, лицо исказилось, и я подумал, что мне несдобровать. Как вдруг Великая ещё раз стрельнула в мою сторону глазами. В её взгляде было столько неожиданного тепла, что я мгновенно успокоился. Теперь решил, что Эгон Дайк получит сполна, как вдруг Всадница обмякла и прошептала:

– Пусть всё останется как есть!

Великан смерил её тяжёлым взглядом с высоты своего роста, едва заметно улыбнулся и спокойно и ровно произнёс:

– Быть посему.

Карлик хихикнул и шумно почесал левый бок.

– Эллари, друг мой, – Эгон Дайк шагнул ко мне и положил свою мощную руку мне на плечо, отчего я содрогнулся, – ты уже понял, почему лоза на гербе теперь изгибается в другую сторону? Почему Жрецы читают проповеди в субботу, а не в воскресенье?

Голос Всадника звучал дружелюбно. Даже в прищуре карлика не было угрозы. Оулини же смотрела прямо перед собой, мимо меня, словно происходящее её нисколько не касалось.

– Происходят изменения Сущего, – осторожно ответил я, – это предвещало ваш приход. Многочисленные легенды свидетельствуют об этом.

– Ты путаешь причину и следствие. Не мир меняется перед нашим приходом. Мы появляемся, когда меняется Сущее. Но понял ли ты, почему?

В моей голове словно ударила молния. Мне не приходило в голову таким образом посмотреть на события. Но ведь это означает… Означает… Боги мои!

Но тут карлик вскочил на ноги и завопил:

– Плиний! Мы ошиблись. Реальность почти раскололась.

Раздалось три хлопка. Я оста