Читать книгу Убийство с ароматом лилии Нила - Оксана Пинуш - Страница 7

6. Ахмед

Солнце еще сладко посапывало на облаках, а Ахмед уже протирал глаза. В комнате было темно и еле различались силуэты скудной обстановки: шкаф в углу у окна, напротив – комод, а на нем – фотографии в рамках. Когда-то их семья была очень счастлива. Единственный сын Акил был успешным египтологом, сотрудничал с известными французскими компаниями. Однажды он отправился по рабочей поездке в Асуан, его жена Салама решила составить ему компанию. Водитель микроавтобуса не справился с управлением на горном серпантине.

О той страшной аварии писали местные газеты, телевидение крутило скорбные ролики о погибшей команде ученых – гордости Каирского университета, а соседи еще долго шептались за осунувшейся спиной Ахмеда: мол, остался один и забота о больном внуке легла на его плечи. Жена Ахмеда умерла во сне несколько лет назад, оторвался тромб. Он очень тосковал по ней, облегчала боль лишь мысль о том, что ее смерть была быстрой, и она ушла раньше, не застав ужасную трагедию, произошедшую с ее сыном, она бы не вынесла горя.

Внук Уби стал единственной отрадой уже пожилого мужчины. А еще спасало любимое хобби – фотография, которым он увлекался с молодости. Ахмед обожал творческий процесс, вкладывал в каждую снимок частичку души, умел видеть прекрасное и скрытый смысл во всех окружающих его вещах. Хорошая профессиональная фотокамера, подарок сына, была его гордостью. Но под рукой всегда – обычная «мыльница», которая ничего не весила, ведь никогда не знаешь, что увидишь за углом своего дома. А еще он проводил в школе внука бесплатные занятия для детей по предмету «Основы фотографии», с радостью делясь с ними всеми знаниями и накопленным опытом, и ребята обожали доброго дядю Ахмеда.

Жить ему было на что: он уже получал государственную пенсию, а внук – пенсию по потере кормильца, хотя она вся уходила на дорогостоящее импортное лекарство. Один знакомый порекомендовал Ахмеда в качестве фотографа в Культурный центр. И он был счастлив, получая заказы: и копеечка лишняя не помешает, и любимым делом занят, и можно общаться с гостями из разных стран. Сейчас, когда ему поручили съемку всех мероприятий, которые будут проходить в рамках международного литературного фестиваля, он очень волновался и предвкушал моменты радости.

Ахмед никогда не любил валяться в постели. Проснувшись, он сразу вставал. Еще до начала рабочего дня успевал переделать кучу дел: сначала намаз, как правоверный мусульманин, он совершал его пять раз в день, где бы ни застало его молитвенное время, потом готовил завтрак и школьный перекус для внука Уби, отправлял его в школу. А сегодня еще проверил аппаратуру, ведь на открытии фестиваля, официальной церемонии, будет много гостей. Он заранее поинтересовался их списком, потому что надо знать, кого и когда фотографировать.

Ахмед тихо заглянул в комнату внука: тот сладко посапывал. Будить его рано, пусть еще поспит, и прикрыл дверь. Мужчина совершил омовение перед намазом: омыл лицо, руки до локтей, протер мокрыми руками голову, помыл ноги и помолился, выражая покорность и благодарность Аллаху, попросив благословения и помощи во всех делах для себя и внука.

– Уби, вставай, дорогой, пора в школу! – он вошел в комнату и потрепал внука за худое острое плечико.

– Деда, мне снился такой хороший сон! Зачем ты меня разбудил? – недовольно захныкал мальчик.

– А ты постарайся его запомнить и попроси перед сном показать тебе продолжение, – хихикнул дедушка.

– У кого? – мальчик, зевая, протирал глаза.

– У Аллаха, у кого же еще?

Утренняя трапеза обычного состояла из сытного фул медамес – вареных бобов с маслом, лимоном и специями или таамея – хрустящих оладий из молотых бобов с зеленью в лепешке с овощами и черного кофе с кардамоном, он бодрил и уравновешивал давление, а в его возрасте оно, бывало, и скакало.

Внук ел, не отрывая глаз от деда, молча и нежно смотревшего на него. Удивительные и совершенно одинаковые были глаза у старика и мальчика – сияющие, ореховые с золотинкой.

– Уби, нам пора! Пойдем, я провожу тебя до школы и отправлюсь в Культурный центр. Сегодня очень важный день, – цокнул языком Ахмед. – Освобожусь поздно. Делай уроки и ужинай без меня.

– Хорошо, деда.

Перед выходом из дома он нанес в ложбинку на шее каплю духов любимой жены. Ее хрустальный флакон с золотым орнаментом стоял на консоли у входной двери. Этот аромат напоминал ему момент, когда жена провожала его на работу. Желая хорошего дня, она обнимала Ахмеда, окутывая нежным ароматом лотоса.

– Уби, совсем позабыл! Подай мне пакет, он стоит на кухонном столе.

– Вот, деда, держи! – прежде чем отдать, мальчик заглянул внутрь и увидев коробочки с голубым цветком, воскликнул. – Я помню, такой чай с лотосом бабушка тебе перед сном заваривала!

– Верно, мой мальчик, он как снотворное.

– А кому ты хочешь его подарить?

– Важным людям, гостям фестиваля.

Дорога до школы занимала минут десять и давала возможность обоим настроиться на новый день. Старик смотрел, стараясь скрыть свою печаль, на худенькую фигурку внука, сгорбившуюся под весом рюкзака. Ахмед, в который уже раз, попытался забрать у внука тяжесть, но мальчик не позволил и стойко нес его сам.

Внучок был слабенький, но в школе его никто не обижал, все знали про болезнь, жалели сироту, а еще уважали и любили дедушку Ахмеда. Внуку передалась способность дедушки видеть мир немного иначе, и он уже пробовал себя в фотографии. Когда мальчик показал Ахмеду последний снимок, тот прослезился и сказал: «Только талантливый фотограф в обычном засохшем деревце может увидеть жизнь и передать ее окружающим. Я горжусь тобой, Уби!»

***

– Ас-саляму алейкум! – на проходной Ахмед, как всегда, показал удостоверение. Хотя его здесь все знали, но так было положено. В этом районе Каира, где располагались посольства и консульства большинства стран мира, территория Культурного центра также охранялась военными. Снаружи у ворот стоял бронетранспортер, а у будки – вооруженные солдаты.

– Уа алейкум ас-салям! – охранник записал его в книге посетителей и вернул удостоверение. – Сегодня будет много гостей.

– Да, будет много гостей и много работы. Торжественное открытие фестиваля.

– И фуршет будет?

– Конечно!

– Принеси мне чего-нибудь вкусненького.

– Не знаю, останусь ли. Фуршет будет поздно. А у меня – Уби, ты же знаешь.

– Говорят, на закрытии будет красная ковровая дорожка, как в Голливуде, – хмыкнул охранник.

– Да, и фотосессия на красной дорожке.

– Ну ладно, хорошего дня, Ахмед!

– И тебе, Паки!

Территория Культурного центра утопала в цветах и зелени. Из-за высокого забора сюда не доносился уличный шум, птицы выводили утренние трели, пальмовые листья кивали на ветру. Ахмед остановился на секунду и взглянул на пронзительно голубое небо. Не удержавшись, достал фотоаппарат и сделал пару снимков.

Мужчина прошел по аккуратной аллее из невысоких деревьев с кубической кроной, мимо двухэтажного старинного серо-белого особняка к комплексу апартаментов, рядом с которым располагалось местные библиотеки и концертный зал. Перед ними – мощеная желто-коричневой плиткой площадка, по обеим сторонам – ряды кустарников и апельсиновые аллеи.

Ахмед прикинул экспозицию. Где же лучше расположить баннер для фотосессии? И какого он будет размера? Его смущала серая бетонная стена концертного зала. Он развернулся лицом к особняку, стоявшему напротив в окружении высоких пальм. Пожалуй, этот вид лучше.

Старый фотограф весь день фиксировал на камеру события дня, стараясь ничего не упустить, и к вечеру валился с ног от усталости. Но у него осталось еще одно дело в Культурном центре прежде, чем уехать домой.