Читать книгу Как продать душу дьяволу - Оксана Закшевска - Страница 3

Он жал на газ, не видя дороги перед собой. Перед его глазами была белоснежная пелена, на которой вырисовывались очертания моего лица.

Он был одержим мной и всем, что я делала. Звуками моего голоса, запахом моего тела. Страсть он путал с любовью. Одержимость – с привязанностью. Он ловил мой каждый вздох.

Бедный, наивный юный лорд.

Ведомый. Уязвимый.

Как ему всегда хотелось выйти из тени отца и брата.

Как он мечтал перестать быть маменькиным сыночком.

Мы встретились на одной из вечеринок университета, в котором он был лучшим студентом. Лучшим, так как был лордом Стаффордом-младшим.

На его способности к обучению это не распространялось.

Я увидела его сразу, как только вошла. Окруженного миллионом возбужденных и пьяных девушек.

В своем воображении я так и представляла себе лордов: бледная кожа, прямой греческий нос, выточенные скулы, глубокий взгляд.

Взгляд, которому все позволялось.

Первый раз не забывается.

Первый раз, когда ты манипулируешь человеком.

Я прекрасно знала, кто он. Я знала, как зацепить его. Дать то, что ему так нужно.

Я какое-то время стояла около бара и наблюдала за ним. За его пресыщенным взглядом. За его «усталостью» от легкой добычи. Он поглощал водку с такой скоростью, как будто хотел спрятаться от боли за завесой алкоголя.

После стадии «наблюдения» я решила, что уже пора, чтобы он заметил меня.

Он заметил меня. И подошел.

– Привет, красотка, – улыбнулся он в присущей только ему манере Стаффордов.

– Привет, – ответила немного смущенно я.

– Ты не хочешь выпить?

– Я хочу танцевать… – нежно прошептала я ему на ухо.

Он, как зачарованный лунатик, пошел за мной на танцпол.

Прожектора. Кое-где рассеянный свет. Запах алкоголя. Короткие юбки.

Я ощущала себя в этой вакханалии некомфортно. Чувство брезгливости. Грязи. Греха.

Вонь алкоголя. Вожделенные взгляды. Противно.

Но это первый раз. Это не забывают.

У меня была цель.

Я всегда знала свои сильные стороны.

Спустя полторы песни он совсем потерял голову. Я интриговала, я играла.

– Кто ты сегодня? Жертва или охотник?

Глаза Лоуренса загорелись. Такого огня я еще не видела.

Я дала ему ощущение охоты. Интриги. Игры. Как он желал этого. Как он жаждал. Эмоции.

Я знала, что я не похожа на тех, кого он получал без труда. За одно лишь его имя – «Лорд Лоуренс Стаффорд». Постель. Занавес.

Как все банально и неинтересно. Пресно и скучно.

Он проводил меня до моей комнаты в ту ночь. Мы долго разговаривали, смеялись. Спорили, дискуссировали.

И как звонко закрылась дверь рядом с его носом.

Вот уж не ожидал он такого поворота событий.

После той ночи нас накрыло водоворотом свиданий: прогулки под луной, купание с акулами, скоростные поездки на мотоцикле.

Мы делали вместе такие вещи, которые он бы себе не позволил.

Делиться и разговаривать – это стало нашим девизом. Романтика. Вот только не для меня. Я слушала, внимательно. Я изучала. Его потребности, его видение семьи, бизнеса, жизни. Его цели, его планы. И как стало внутри горячо от того, что я стала его планом номер один. Не просто как девушка. А как невеста и в скором времени жена. Моя цель почти взята. Так легко. Так просто. Так дорого. Так печально.

Я влюбилась в него. Влюбилась в него с точным расчетом. Он будет моим. Моим.

Как легко влюбляться, когда ты знаешь, что это не приведет тебя к разбитому сердцу. Что тебя возьмут. Тебя не отвергнут. Это такое ложное чувство. И не понимаю – чего. Снова эго? Гордыня? Но точно что-то неправедное.

Наверное, только сейчас я начала задумываться над этим. Любил он мою маску? Знал ли он, что под ней? Видел ли он мою душу? Или любил то, что я ему показывала?

Боже, какие мы все больные! Больная любовь правит этим миром. Грустно.

Мои чувства были такими запутанными и такими честными. По крайней мере, с собой я пыталась быть честной.

В таких играх нельзя строить иллюзий. Отсутствие этих иллюзий и ожиданий помогло мне принять его и полюбить.

Я видела его.

Эгоцентричный, тщеславный, нетерпеливый, потакающий своим слабостям властолюб. Ведомый маменькин сынок, желающий быть замеченным папой.

И такой добрый, заботливый, галантный, харизматичный.

Две стороны одной монеты.

Я видела его слабости. Я видела его силу.

Видела его. Без прикрас. Без иллюзий.

Вокруг все судачили о нас. Они обсуждали каждую деталь нашего романа. Скоропостижную помолвку и свадьбу. Наверное, хотя не наверное, а точно, таких людей, как мы, ждет миллион пересудов, обсуждений. Люди не прощают счастье, его нужно держать под запретом. Люди любят лишь страдание. Поэтому большинство звезд во время разводов ведут агрессивные пиар-кампании. Люди любят жалеть других с высоты своего «положения». Скорее всего, херового, но у них-то положение! А «звезда» страдает… Это возвышает. И снова иллюзия.

Но я любила Лоуренса… Всей своей черной душой.

Иногда, вечерами, когда Лоуренс сидел возле камина с бокалом виски и газетой

(какое аристократическое клише), я смотрела на него, застыв в дверном проеме. Я наблюдала, как он держится, даже оставшись в комнате один. Прямая спина. Как огонь целовал его бледную кожу своим теплом. Как поднималось и падало его адамово яблоко, когда он отпивал виски. Как хмурил лоб при прочтении спортивной колонки. Как сосредоточенно изучал заседания парламента, что мог смотреть не моргая. Как он поправлял свою кучерявую шевелюру. В каждом его, казалось, заурядном жесте я читала породу. Его можно было сравнить с иберийской лошадью. Воплощение истинного благородства.

Чистейший гипноз.

Однажды он увидел, как я, затаив дыхание, любуюсь им.

– Любимая, что ты там стоишь? – повернулся он и улыбнулся.

Я обожала его улыбку. Идеальная улыбка от уха до уха, с идеальными белыми зубами. И ямочками на щеках. Что говорить, у них шикарная генетика.

– Иди ко мне, – сказал он, отложив газету и виски.

Я улыбнулась в ответ.

Умопомрачительный аромат одеколона опьяняюще ударил в голову.

Я села возле его кресла, прямо на пол. Моя розовая юбка расстелилась вокруг меня безупречным кругом. Я была похожа на аппетитную зефирку. Я посмотрела на Лоуренса снизу вверх, ухмыльнулась и распустила свои волосы.

Лоуренс наклонился ко мне и, запустив руку в мои волосы, поцеловал меня в лоб.

– Как ты? – спросил он.

– Все хорошо, хотела побыть с тобой, – ответила я.

– Я знаю, мы редко видимся сейчас из-за моего назначения и твоей активной благотворительности, – он снова откинулся на спинку кресла и подхватил бокал виски со столика.

– Ты молодец, Лоуренс, мой милый мальчик, – прошептала я, смотря ему прямо в глаза.

О! Его невероятные каре-желтые глаза.

– Никто, кроме тебя, не смог быть таким прекрасным мужем, сыном и бизнесменом.

Да, я хотела своей порции его незабываемой любви. Я знала, за эти слова он наградит меня. Наградит так, как умеет лишь он.

«Мой мальчик» просил одобрения. И я дала ему. Но, скорее всего, в это я верила сама, а не просто использовала как манипуляцию.

В его глазах вспыхнул знакомый огонек.

Он грубо взял меня за волосы и страстно поцеловал, покусывая мою нижнюю губу.

Лоуренс обнял меня за талию, поднимая с колен.

Наша всепоглощающая страсть друг к другу доставляла и ему, и мне неописуемый восторг.

Нежный, сладострастный секс смешивался с диким желанием доставить друг другу боль.

Лоуренс крепко хватал меня за волосы. Замедлял темп в самый ответственный момент и отвешивал мне звонкий шлепок по разгоряченному телу.

Укусы, шлепки, связывания. Все это было частью нашей «игры».

На вечере по случаю объявления помолвки это случилось впервые.

Очередной повод для английской элиты похвастаться молодыми любовниками, приобретенными картинами, землями и всякой другой чушью…

– Мы стояли с моими родителями и приветствовали гостей, – лежа на кушетке от Антонио Бастон, Лоуренс изливал остатки своей души доктору Кардину.

– Эта бесконечная череда приезжающих через каждые пятнадцать минут начала утомлять. Но! Этикет! Пока не соберутся все триста пятьдесят гостей – а это только самый приближенный круг, – за стол нельзя. А также нельзя уединиться с невестой…

– Лоуренс, – медленно и аккуратно прервал его доктор Кардин, – что ты чувствовал тогда?

– Я же рассказываю вам, – возмутился Лоуренс, сжав переносицу указательным и большим пальцами.

Доктор Кардин что-то зафиксировал в своей тетради.

Ах да… еще помню тот вечер. Лоуренс был необычайно красив, как всегда. Будущая свекровь одела меня в нежно-голубое платье от Александра Маккуина.

Я, конечно, согласилась с ее выбором, но Лоуренс, увидев меня в этом платье, озвучил мои мысли:

– Надеюсь, Виктория и Стелла не обидятся, – улыбнувшись, Лоуренс повторил эту фразу с вечера помолвки доктору Кардину.

Доктор усмехнулся.

– Она тогда сдержала свой хохот. Она была прекрасна. Я обнял ее за талию и вдохнул ее запах. Ее чудесный манящий запах. Я так скучаю по нему.

– Для вас это был важный вечер? – спросил доктор Кардин, поправляя очки.

– Это был знаковый вечер, – Лоуренс сложил руки на груди.

Резко встав, он подошел к зеркалу, посмотрел на себя внимательно и поправил волосы.

– Я не мог поверить, что это происходит. Так быстро, так величественно, так… просто. Еще два месяца назад мы просто были вместе на дискотеке, на студенческой вечеринке. Я не собирался жениться. Не собирался заводить отношения вообще… Толпы желающих. Я порой даже имен не запоминал. А она… она… просто появилась.

«Оу! Боюсь, что у меня заболит улыбка», – она озадаченно потрогала свои щеки.

«Не только улыбка, но и рука!» – поддержал я ее тогда и дико рассмеялся.

«Твои руки точно болят с самого нашего знакомства», – утвердительно произнесла она, поддерживая его пошлые мысли.

«Джентльмены о таком не говорят», – я изобразил сосредоточенность и подал ей руку.

«Но леди догадываются», – парировала она.

Мы подошли к главной лестнице, мое сердце неистово забилось.

«Через секунду она войдет в мой круг…» – Лоуренс расплылся в полуулыбке.

В своей соблазнительной полуулыбке.

Ха-ха-ха! Бейте в ведьмовские барабаны! Это свершилось! Я здесь.

Совсем скоро я стану леди Стаффорд.

Как Он и говорил. Так все и получилось.

А значит, я на самом деле отдала что-то свое, невидимое, но бесценное.

Тогда мне стало страшно. На какую-то долю секунды.

Сейчас этот момент уже не кажется мне таким важным.

А для Лоуренса до сих пор все, что связано со мной, очень важно.

– Я заметил, что она переживает, и поцеловал ее. Она так резко повернулась и просто убила меня фразой о том, что она без нижнего белья. Я больше ни о чем думать не мог.

Доктор Кардин поменял позу, перекинув теперь уже левую ногу на правую.

Да, помню, как у Лоуренса округлились глаза и пропала улыбка. Вся кровь прильнула к совершенно другому органу.

Лоуренс молчал от шока. Да и идти ему было сложновато. Но компенсировала я ему все с лихвой. Спустя 350 гостей.

Улыбки, бесконечное притворство, смрад элитных парфюмов, смешанных с потом.

Вонь изо рта стариков-пэров с их молодыми любовницами. Молодящиеся жены лордов, у которых на уме только светские сплетни, пластика и страсть к «Савиньон блан».

И правда, улыбка начала болеть уже через пять минут.

Все были так наигранно учтивы, так любезны, так милы. Что подступала тошнота.

– Что ты чувствовал в тот вечер? – спокойно спросил доктор.

– Дерек, бросьте свои психологические примочки, такое ощущение, что я девочка-блондинка в розовом платье, у которой первый раз пошли месячные и мама спрашивает, что она чувствует, – Лоуренс сел на кушетку и пристально посмотрел на доктора.

– Хм, интересное сравнение, – Кардин улыбнулся, – хорошо, давай отбросим мои докторские примочки. Лоуренс, почему она?

– Потому что моя, – Лоуренс смотрел на доктора и осознавал, что этот четырежды разведенный мужчина никогда не поймет его.

– Ты не видишь, насколько ты потерял себя? – посмотрел Кардин поверх очков на пациента.

– Что? – молодой лорд посмотрел на доктора и вздернул левую бровь чуть выше правой.

– Я знаю тебя всю твою жизнь, сынок, – доктор Кардин повернулся к нему всем корпусом тела, – твои слова, твои рассуждения, твои мысли. Ты всегда смеялся над профессией психологов, а теперь посещаешь меня три раза в неделю. И не говори, что это потому, что твой отец настоял. Она залезла в твою голову. Ее слова, ее мысли. Она как будто до сих пор управляет твоей головой. Я знаю, что ты другой. Я помню тебя истинного.

– А вы не думали, что она просто открыла мне самого себя?

– Лоуренс, она поглотила тебя. Как паразит.

Доктор Кардин понимал, что это тупиковый путь разговора. Ведь она была и останется самой уязвимой частью Лоуренса.

– Осматривая зал, в котором все прибывало гостей, я видел в их глазах единственный вопрос. Вопрос, который так всех волновал, даже больше, чем моя семья. «Кто она? Кто эта девочка?» Этот вопрос висел в воздухе. Но все боялись произнести его вслух. Так как моя мама предупредила всех, что вопрос о семье моей невесты не стоит задавать, потому что она потеряла всех в глубоком детстве и этот вопрос глубоко ранит мою будущую леди.

– А на самом деле? – спросил доктор Кардин, и на секунду задержал дыхание.

Лоуренс лишь улыбнулся.

Красивая легенда. А главное, все в нее верили. И не трогали меня, чтобы не травмировать.

Хотя очень, очень хотели.

Этикет, господа.

“Shut up”.

Этот флер мистики, тайны окутывал мое появление, мою личность. Но что может быть притягательнее тайны? Лоуренс и не подозревал, что отныне он публике не интересен как Лоуренс Стаффорд. Теперь он вызвал интерес только как муж той загадочной новой леди Стаффорд.

Я слышала их перешептывания, промывание костей, ловила косые взгляды.

«Бедная девочка. Она такая красавица».

«Кто же она? Не шпион?»

«Кто ее родители? Что-то известно о семье?»

«Она не могла поступить в Оксфорд без влиятельных родственников. Связи. Имя».

«Она прекрасна. Это лучшая партия для него. Жаль, что наш ее не встретил».

«Шикарная девушка. Но откуда?»

Я пришла к ним из тайны и ушла втайне. Эпично. И, думаю, логично.

В тот вечер, после всех гостей и высоких разговоров: «за королеву», «чудесное фуагра», «тонкое вино с нотками граната», «продолжение рода», «свадьба года», мы с Лоуренсом немного не дотерпели.

А еще, наверное, мысль, что на мне нет трусиков, сводила его с ума. Он овладел мной прямо в гараже.

Да, лучшего места мы не нашли. Нужно было затеряться среди первого этажа, так как если бы мы поднялись в спальню, это бы все заметили, что было бы абсолютным нарушением этикета.

Нужно было найти место без гостей, без прислуги… и да, это гараж.

Непередаваемое ощущение первого оргазма, запаха шин и машинного масла.

Пришлось делать это быстро и страстно, Лоуренс закрывал мне рот, чтобы никто не услышал моих неаристократических восхищений огромным членом младшего лорда.

Так или иначе, этот день был официальным посвящением в их круг.

***

Лоуренс доехал до полиции Дувра на автомате.

Он не знал, что думать, что говорить и чего ждать.

Он шел с мыслью, что пойдет на все. И ему наплевать на то, что захочет его отец или что будет советовать адвокат. Дюжина адвокатов отца.

– …мы прекращаем ее поиски, мистер Лоуренс, – закончил свою речь инспектор Брукс.

Лорд Стаффорд-младший как будто провалился в анестезию. Его накрыло темнотой со всех сторон: он ничего не видел, не слышал, не чувствовал. И ужасный привкус железа во рту. Он был как будто в темном лабиринте, из которого невозможно было выйти. Стены вокруг сдвигались. Паника охватила его полностью. Страх сковал тело.

Лоуренс не видел, что происходило вокруг.

Он начинал приходить в себя и выбираться из этого дьявольского лабиринта страха только благодаря голосам вокруг:

– Боже, он так сильно ее любил, как вы думаете, он справится с горем? – слышался чей-то женский голос.

– Будем надеяться, но это действительно огромная трагедия.

– Неужели она сбежала?

– Мы до сих пор не можем найти ни одной зацепки.

– Как вы? Лорд Стаффорд? – спросил этот же женский голос.

– Где я? – Лоуренс не смог открыть глаза.

– Вы в комиссариате Дувра, – тихо ответил Брукс, – вам стало плохо.

– Если мы скажем ему снова, ему снова станет плохо? – не унимался женский голос.

– Я большой мальчик, – ответил Лоуренс, хотя открыть глаза он так и не смог.

– Ой, – расстроился «заботливый» голос и послышались быстрые женские шаги.

– Лорд Стаффорд, может, вам вызвать врача? Вам так резко стало плохо. Вы до конца прошли свое лечение у доктора Кардина?

– Что? Причем тут это? – возмутился Лоуренс.

– Тише, тише, все в порядке. Просто мы очень за вас переживаем.

– Слушайте, я не маленький. Что за глупости?

– Не торопитесь, – Брукс помог лорду привстать с маленького дивана.

– Что случилось, зачем вы меня вызывали? – Лоуренс попытался придать своему голосу уверенности.

– Мы только хотели вам сказать, что все сроки поиска вашей жены прошли, и как бы ни пытался ваш отец продлить их, это уже невозможно. Мы, безусловно, будем искать неофициально, и если что, то…

– Не надо, прошу вас, – перебил инспектора Лоуренс, – не стоит больше. Мы этого не переживем. Все это было мучительно для меня и моей семьи.

– Я понимаю вас, мы сделали все, что смогли, копии материалов дела вы можете получить у моей помощницы Пенни. Она все вам предоставит. Но следов вашей жены нигде нет. Ни банковские карты, ни железнодорожные, ни авиабилеты, ничего. Просто тишина. Мы предполагали худшее, но за все это время не было найдено ни одного тела, ни одной бездомной, потерявшей память. Мы давали ее приметы в розыск, но все тщетно. Вы знаете, как мы все любили вашу жену, и каждый хотел бы, чтобы она нашлась живой и здоровой. Но… простите, лорд Стаффорд. Нам очень жаль.

Лоуренс махнул рукой. Он больше не мог слушать эти речи.

Скорее всего, его задевало, что в Дувре так восхищались их парой. Именно парой, а не самим лордом Лоуренсом Стаффордом – младшим. Как будто без своей уникальной жены он вообще потерял всю значимость. И все в городе будут жалеть его, а за его спиной всегда будет тень его поразительной жены.

Или доктор Кардин был прав?

И это тоже мой выигрыш. Моя победа. Моя сила. Моя магия.

Обычная, никому не известная девушка затмила самый именитый род Дувра!

И теперь, произнося фамилию Стаффорд, все думают обо мне. Интересно.

Я очень любила руки Лоуренса, его тонкие пальцы, нежную кожу.

Он очень часто гладил меня. Его руки скользили по моему телу. Мне так это нравилось, эти моменты единения, нежности, истинного проявления чувств.

Но порой его руки задерживались на шее… и я думала, ведь чего стоит ему сейчас сильнее сжать мое горло? И за несколько минут выдавить этими прекрасными руками мою жизнь?

Возможно, он думал об этом, представлял, фантазировал.

«Но просто никогда бы не решился на это сам» – а это уже моя иллюзия, как показало время.

Лоуренс подошел к машине и замер. Сердце ухнуло в пятки.

Страх парализовал тело. Его бросило в пот.

На лобовом стекле под дворником лежала маленькая розовая роза.

Ее было почти не заметно.

Лоуренс быстрее метеора подлетел к машине и, вытащив цветок из-под дворника, спрятал его в руке.

Его трясло от страха.

Его глаза бегали по приборной панели машины. Руки вспотели. Он попытался незаметно раскрыть ладонь и убедиться, что в его руке действительно бутон.

Как же силен в людях страх! Но еще больший страх внушает признание этого страха.

Это же невинная маленькая розочка, что может быть страшного в таком милом садовом цветке?