Читать книгу Баба-Яга. Сага - Олаф Дарен - Страница 4

Долго ли, коротко ли, но к Хозяйке филин и кот домчались одновременно. Кот начал орать ещё на подлёте:

– Хозяйка!!! Хозяйка!!! Гость идёт, богатырь русский! Огромный!!! Здоровый! В волшебных доспехах! Меч-кладенец у него!!!

Хозяйка улыбнулась:

– Банечка, успокойся. Знаю я всё.

Кота звали Баюн. Но он любезно разрешал называть его Баня или Банечка. Баюн был без меры темпераментен и болтлив.

Хозяйка посмотрела на филина и спросила:

– Фаня, ты его видела? Как он? Красавчик?

Вот это поворот! Вот тебе и век живи, век учись. Филин – девочка, точнее самочка. Про это предания и былины умалчивали. Старожилы всегда сказывали, что филин Хозяйки был огромным и страшным хищником, который спокойно мог утащить некрупного телёнка в непроглядную ввысь, а стальными когтями разрывал в клочья стаю диких волков. Сложилось также и поверье, что совы – это самки, а филины – самцы. Не тут-то было: конечно, филины значительно больше и сильнее сов, но филины могут быть и самцами, и самками, правда, внешне это определить очень сложно.

Филина-самочку звали Ульфана или просто Фаня.

Фаня была необычайно обстоятельной и немногословной.

– Не видела, Хозяйка, шлем лицо скрывает, – ответила она.

– Ну что ж, будем ждать гостя дорогого. Идите в избу, приберитесь покамест. А я пойду баньку растоплю для гостя… – задумчиво сказала Хозяйка.

Надо отметить, что Баюн был очень хозяйственным и домовитым. При надобности с удовольствием ходил на задних лапах, убирал избу, мыл посуду. Также он любил и умел готовить блюда изысканные, обожал музыку и поэзию, знал массу языков заморских и был помешан на личной гигиене. Для этих целей у Бани имелся гребень волшебный. Где он раздобыл его, оставалось загадкой – скорее всего, просто отобрал или спёр. Грязь, пыль и другие неприятности при расчёсывании волшебным гребнем бесследно исчезали, при этом шерсть приобретала лоск, густоту, красоту и не пачкалась ещё очень долгое время. Баня безмерно дорожил этим гребнем, прятал его в укромном уголке за печкой в избе, наивно полагая, что никто не знает его секретное тайное место. Многие поговаривали, что Баюн и не кот вовсе, а заколдованный заморский принц в услужении у Хозяйки.

Ульфана, напротив, была очень незаметной в доме и в хозяйстве участия не принимала. Вела себя тихо, преимущественно молчала. Сидела на своём законном месте, на коряге под потолком, там же спала, наблюдала и думала, о чём-то своём, о девичьем. Ночью улетала охотиться и веселиться, а при наличии настроения изумительно пела.

Самым ярым поклонником её вокального таланта был Баюн. При первых звуках Фаниных песен котяра падал на пушистый вязаный ковёр, растягивался в неге, урчал, как камнепад в Таганайских горах, и испытывал творческий экстаз9. Проблема была одна: у Фани редко было настроение для песнопений, и поэтому её надо было очень долго и обстоятельно уговаривать. Но и в этом Баня за последние лет триста преуспел.

Дело в том, что у филинов четырнадцать шейных позвонков, и это позволяет им вертеть головой почти на полный круг.

Но!

Есть одно место на теле филинов, куда даже Ульфана не могла дотянуться своим огромным клювом, чтобы с наслаждением почесаться. Это место прямо у основания хвоста. Как только Фаня уставала от клянченья и жалобного мурлыкания Бани, она молча поворачивалась к нему спиной. Кот победоносно подходил к ней, из огромной мягкой лапы бесшумно выезжал коготь размером с разделочный нож, и Баня очень деликатно и ритмично чесал зад Фани. Разомлев и насладившись этими когтистыми ласками, Фаня любезно поворачивалась обратно и начинала петь.

Стало быть, помощники Хозяйки влетели в избу кто в окно, кто в дверь.

Внутри и так всё блестело, витал потрясающий запах свежей выпечки, мяса и трав. Разогретая печь гудела.

Короче, делать до прихода богатыря было совсем нечего. Кот жалобно посмотрел на филина и начал то ли скулить, то ли мурлыкать.

Ульфана вздохнула и повернулась спиной.

Баюн сегодня был виртуозен в начёсывании – и получаса не прошло, как зазвучала дивная песня на родном языке Ульфаны10:

Когда песня закончилась, Кот лежал пластом, закатив глаза, и не шевелился. Постепенно кошачье наваждение прошло, и он, томно потянувшись, встал.

– Фанечка, ты Богиня!!!

В этот самый миг они оба резко обернулись – гость был уже рядом…

…Светозар порядком притомился в полной боевой выкладке пробираться по лесу дремучему. И вот, наконец, вековые деревья расступились, засветило яркое весеннее солнце, и богатырь вышел на большую поляну. В центре поляны возвышался высокий частокол из костей. Богатырь внимательно присмотрелся:

– Итить-колотить! Вот же человеки брехливые бывают!

Высоченный частокол, конечно, был из костей, но кости были не человеческие. В основном останки нежити, каких-то чудовищ и тварей явно не из этого мира. Так же и на шестах частокола были нанизаны скалящиеся жуткими зубами черепа древних монстров. Уж в чём в чём, а в этом Светозар хорошо разбирался – насмотрелся за свой длинный воинский путь.

Богатырь не спеша обошёл всё по кругу и ничего примечательного не обнаружил. Путь для отступления с поляны был только один, по которому он пришёл. Массивная калитка из таких же костей в частоколе имелась также одна.

Стучать богатырь не стал, уверенным движением рванул тяжёлую калитку на себя, и она достаточно легко отворилась. Осторожно зашёл внутрь.

– Живые есть?! – громким басом спросил Светозар.

Тишина…

Богатырь осмотрелся: ухоженная зелёная травка, всё чистенько и аккуратно, навес с сухими дровами, колодец, небольшая банька с дымящейся трубой, прислонённая к ней деревянная ступа с помелом, и в центре двора неожиданно маленькая деревянная избушка, стоящая на высохшей и почерневшей ровно по кругу земле.

– Без окон, без дверей! Да-да! – сказал Светозар.

Прямо на него смотрело достаточно просторное, распахнутое окно избушки.

Избушка стояла на двух кряжистых, мощных пнях, очищенных от коры и отполированных до блеска. С очень большой натяжкой, и то в сумерках, после бочонка хмельного мёда эти пни можно было принять за куриные ножки.

– Так ножки-то не куриные, а курные, то бишь от коры очищенные! Вот же у народа язык длинен да ум короток! – продолжал сокрушаться богатырь.

Двери, правда, видно не было. Светозар засмеялся и решил окончательно разрушить домыслы и предания.

Прокашлялся. И зычным голосом богатырским как рявкнет:

– Избушка! Избушка! Повернись к лесу задом, а…

Вдруг земля как задрожит, избушка как затрясётся!

Из окна выскакивает огромный чёрный кот и начинает махать передними лапами и по-человечьи истошно орать:

– ПРЕКРАТИТЬ!!! МОЛЧАТЬ!!! СТОЯТЬ!!!

Светозар опешил и, естественно, замолк.

Дрожь в земле прекратилась. Избушка успокоилась, а вот кот – нет:

– Что ж ты творишь, человечина ты стоеросовая?! Что же ты удумал, болванка адамантовая?! Голова как жбан, а мозгов с семечку!!! Крыночки из калкинской глины обожжённые побить все хочешь?! Лавочки покорёжить, из красного дерева струганые?!

Баюн мог продолжать долго, но из избушки вылетела Ульфана и резко скомандовала:

– Хватит!

И кот тут же умолк.

– Не страшны злыдни за горами, как коты под ногами! – брякнул себе под нос Светозар.

– Под какими такими ногами? Какие такие коты-злыдни?! – начал заводиться Баюн.

Но и тут встряла Ульфана:

– Хватит, говорю! Разве так гостя встречают?

Кот осёкся и шмыгнул в избу.

– Заходи в дом, гость незваный, не робей! – Филин пригласила богатыря.

Невысокая, с притороченной лесенкой входная дверь была расположена с обратной стороны избы, отчего со двора её и не было видно. Светозар одним могучим шагом поднялся по лесенке, снял шлем, пригнулся, бочком втиснулся внутрь избы и опять обомлел. Внутри изба была раз в десять больше, чем снаружи.

– О как! Потолки высокие, да стены широкие! Чудеса колдовские, страхи людские! – восхищённо молвил богатырь.

В избе было очень чисто, уютно и вкусно пахло. У окна стояли массивный резной стол и лавки, укрытые меховыми накидками. На полу лежал вязаный ковёр. На стенах и под потолком развешаны разные заморские диковинки и сушёные травы. В одном углу огромный резной сундук с коваными вставками, в другом – каменная печь, где, по преданию, жарили целиком детишек и путников на огромной лопате. Но лопаты не было и в помине, стоял обычный прихват. В горниле печи взрослый человек просто не поместился бы, а вот с детишками вопрос оставался открытым, но что-то подсказывало, что и тут молва людская, что волна морская – расходится шумно, а утишится – нет ничего.

В центре избы на задних лапах возвышался чёрный кот, передними лапами по-хозяйски упирался в бока. Его зелёные глаза светились недобро, да и выражение морды ничего хорошего не сулило. Филин залетела в избу следом за Светозаром и уселась на корягу под потолком.

Повисла немая пауза.

Филин громко цыкнула на кота, и он начал приветствие:

– Ой ты гой еси, исполать тебе, добрый молодец, богатырь земель русских!

– И тебе… зверь диковинный, поздорову! Мир вашему дому, – ответил богатырь и поклонился.

– Не зверь я диковинный, а абиссинский кот!!!

– О как! Не зверь, значит! Кот, значит! А что ж ты тогда, обсосинский кот, на задних лапах скачешь и ругательства обидные по-человечьи орёшь?

– Не обсосинский, а АБИССИНСКИЙ!!! Скачу и ору, потому что некоторые ДУБОЛОБЫ, в железо закованные, чужое добро испоганить норовят!!!

Светозар только открыл рот, как опять встряла филин:

– Не серчай, богатырь, давай лучше знакомиться! Меня Ульфана кличут, можно Фаня.

– Итить-колотить! – только сейчас понял богатырь. – Так ты девка?! Ой, самка!.. Тьфу ты!.. Извини сердечно, птица дивная Ульфана! С изумления я сильного, в голове перевернулось всё!

– Видать, туда и били ещё часто! – прошипел кот.

Все повернулись к коту. Тот приосанился и солидно молвил:

– Баня!

Светозар молча смотрел на кота, кот молча смотрел на богатыря.

– Баня! – ещё раз солидно повторил кот.

Светозар недоумённо посмотрел на Фаню, опять на кота:

– Нет… спасибо.

Кот выпучил глаза на богатыря:

– В каком смысле «нет, спасибо»?

– Не хочу баню – и всё! – отрезал Светозар.

– Что значит «не хочу Баню»? – ничего не понял кот и удивлённо поднял мохнатые брови.

Ульфана неожиданно начала ухать и смеяться:

– Его! Ухухухухух… Баюн зовут! Ухухухухух… Можно звать Баня! Ухухухухух…

– Та-а-а-ак!.. Баней, значит, ЕГО ЗОВУТ!.. – наконец-то понял богатырь, который изрядно подустал от похода и новых впечатлений.

– Ладно, Баня, Фаня! И другие! Меня Светозаром величают. Богатырь я серьёзный! Иду издалече к Хозяйке вашей по одному делу нешуточному. Так что лучше меня не ярите, а ответ держите – где Хозяйка ваша?

– А Хозяйка в бане, – ответила Фаня.

Пауза…

Светозар удивлённо смотрит на кота:

– Он что, её сожрал, что ли?

– То-топит!.. Баню топит о-она!.. Ухухухухух… – уже начиная задыхаться от смеха, еле выдавила Фаня.

Хохот стоял на весь лес заколдованный. Кот катался по полу, филин качалась под потоком, а богатырь аж упал на лавку.

Насмеявшись вдоволь, только хотели продолжить беседу задушевную, как за дверью раздался голос:

– Чую, чую русским духом пахнет!

Дверь отворилась, и в избушку зашла достаточно миловидная бабушка в длинном, до пола, тёмно-зелёном платье, с белым платком на голове, повязанном на восточный манер. Платье, казалось, сшито из листвы деревьев, и, только присмотревшись, можно было увидеть тонкую ручную работу умелой пряхи над потрясающим заморским сукном. Имелся и богатый серебряный пояс с тремя подвесками в виде конских голов. Бесценный белый шёлковый платок, сшитый аж в самой Поднебесной, удерживал тугие косы седых волос. Лицо похоже на печёное яблочко, всё в глубоких морщинах и складочках. Бровей почти нет, а крупноватый нос немного загнут книзу, но опять же в силу возраста. А вот большие каре-зелёные глаза по-прежнему пронзительны и молоды. Они источали недюжие знания и силу.

Бабушка зашла в избу и внимательно, с прищуром, посмотрела на Светозара.

– Привет, красавчик! – сказала она.

Богатырь поклонился в пояс:

– Исполать тебе, колдунья сильно могучая, Бабой Ягой наречённая…

– Так! Ну-ка прекращай эти завороты словообрядные! Проще говори, не погань язык предков, – строго сказала Хозяйка.

– Виноват!.. Ну, поздорову тебе, Баба Яга костяная нога! – выдал Светозар.

Бабушка оторопела:

– Какая ж я тебе баба? Какая ж нога костяная? Ты что ж, сокол мой ненаглядный, головой крепко об косяк стукнулся? Он у нас тут низковатый.

– Я ж говорил, у него голова отбитая! – злорадно промурлыкал кот.

Светозар стыдливо замолчал и не знал, что сказать.

Не скрылось от Хозяйки замешательство богатыря, и она продолжила:

– Ага Ягинишна я! Так и называй меня впредь! И нога не костяная, а золотая, между прочим!

– НОГА ЯГИ-ЧИШ-НА… Тьфу ты! АГА ЯИЧ-НИЧ-НА… Да что ж такое! – очень старался Светозар.

– Та-а-ак!.. Стоп! – скомандовала Хозяйка.

– «Бабушка Яга» можешь повторить?

– Могу! Бабушка Яга! – наконец справился богатырь.

Яга хитро посмотрела на него и не по годам ловко крутанулась на месте – платье взорвалось ворохом зелёных листьев, и перед богатырём оказалась стройная рослая красавица с русыми волосами до пола. Фигура точёная, талия осиная, грудь высокая, а бёдра крутые. Каре-зелёные глаза смеются. Зубки белые, словно жемчуг морской, а губы алые шепчут:

– Ну и как тебе бабушка? Нравится? – И ловким движением руки Яга прикрыла рот богатыря.

Светозар уже второй раз очутился на лавке.

– Очень! – всё, что смог выговорить богатырь.

Опять хохот разнёсся на весь дремучий лес.

Яга и Ульфана заливались трелями девичьего смеха, а кот катался по полу и орал дурниной:

– Об косяк он стукнулся очень!!! Очень стукнулся об косяк!!!

Потихоньку все успокоились, а к Светозару вернулось самообладание.

– Бабушка Яга! Я ж издалече к тебе пожаловал по делу крайне нужному – за советом твоим мудрым и помощью колдовской.

Ага Ягинишна кокетливо улыбнулась и молвила:

– Сначала гостя дорогого в баньке попарить нужно, смыть с него пыль да грязь придорожную. Потом вдоволь попоить, накормить, да и спать уложить. А уж поутру, с головой ясной и помогать, советовать станем. Баюн! Иди гостя попарь, да как следует! А то баня без пара, что щи без навара! А в бане помылся – заново родился!

Кот как-то хищно улыбнулся и подозрительно ласково замурлыкал:

– Пойдём, Светозарушка! Уж я тебя попарю! Уж я тебя веничками дубовыми отхожу – век помнить будешь!

Богатырь неладное почувствовал, но на попятную не пошёл:

– А пойдём, Банька, в баньку! Спинку потрёшь да пятки поскребёшь. Да чтоб пар столбом, дым коромыслом!

И Светозар с котом ушли в баню.

Минут через десять на весь лес начали раздаваться мощные гулкие удары, как при молотьбе железными цепами по снопам овса, и богатырские крики:

– Давай, Банька! Поднажми! Что ж ты меня как девку нежную щекочешь? Хорошо! Ахххх!.. Ухххх!..

…Только под вечер в избу покачиваясь зашли богатырь с котом. Мокрый кот упал на ковёр, а красный как варёный рак Светозар на лавку.

Богатырь лежал, наслаждаясь прохладным воздухом. Голова кружилась, всё тело горело так, как будто он в крапиве ночевал: «Вот же гад мохнатый! Чуть до смерти не забил! Думал, не сдюжу – сдамся! Еле сил хватило стерпеть молотьбу беспощадную в пекле неистовом!»

Кот лежал с высунутым языком, часто дышал, в ушах стоял гул и шум, а в глазах двоилось: «Вот же морда богатырская! Он что, весь из адаманта сделанный?! Все лапы об него отбил! Три дюжины веников дубовых об него измочалил! Три раза чуть в обморок не упал от жары лютой и усердия неуёмного!»

Ага Ягинишна тем временем сидела за столом и разглядывала Светозара: «Как же он на него похож! Такой родной и любимый! Русые волосы и окладистая борода. Прямой нос с горбинкой. Чуть суровые густые брови. Бездонные голубые глаза…» Перед ней на лавке лежал её Велиярушка – Велияр Суревич…