Читать книгу Совет Европы против креационизма в школах. Комментарий к Резолюции ПАСЕ 1580 (2007) «Опасность креационизма для образования» - Олег Данаев - Страница 5

4. Относительно происхождения вселенной, Земли и видов живых организмов существует несколько противоречащих друг другу теорий, и многое в них еще остается неясным. На всем протяжении истории человечество интересовалось своим происхождением и происхождением Земли. Откуда мы пошли? Религии претендуют на знание ответа на эти вопросы и, среди прочего, выдвигают идею о существовании высшего существа, единого Бога, произведшего все сущее – Вселенную, Землю, человека. Вера во всемогущего «Бога-Создателя» – один из главных догматов трёх основных монотеистических религий: иудаизма, христианства, ислама.

Комментарий. В данном пункте совершенно верно отмечено, что в вопросе происхождения Вселенной, Земли, жизни и человека ещё очень много неясного, а потому в науке существует ряд теорий на этот счёт, часть которых противоречит друг другу. Вывод из этой ситуации вполне очевиден: ввиду отсутствия строгих доказательств, а порой и невозможности их получения, ни одна из этих теорий не может претендовать на истинность, и, следовательно, ни одна из них не может быть подвергнута защите на законодательном уровне. Но Совет Европы почему-то решил сделать исключение для теории эволюции Ч. Дарвина и обеспечить ей законодательную защиту.

5. В 1802 году Уильям Пейли (1743—1805), американский архидиакон, предложил теорию естественной теологии. Он писал, что человек, нашедший часы на пляже, не может отрицать существования высшего разума, который задумал, сконструировал и потерял этот предмет. Бог – не кто иной, как Часовщик этого мира, и люди открывают результаты его работы в сокровищнице природы. Позже в XIX веке теория Пейли и библейская история, изложенная в Книге Бытия, стали предметом разнообразных дискуссий.

Комментарий. Естественная теология, т.е. попытка обосновать библейскую доктрину о творении знаниями из области естественных наук, существует уже очень давно. Причём сама Библия призывает использовать эти аргументы, чтобы убедиться в бесконечной мудрости и непревзойдённых творческих способностях Создателя мира: «И подлинно: спроси у скота, и научит тебя, у птицы небесной, и возвестит тебе; или побеседуй с землею, и наставит тебя, и скажут тебе рыбы морские. Кто во всем этом не узнает, что рука Господа сотворила сие? В Его руке душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти» Иов 12:7. «Спроси», – значит изучи, присмотрись, вникни, проанализируй. Это именно то, чем занимается наука. Люди начали накапливать знания о природе с очень древних времён и связывали многие свои открытия с верой в Создателя. Уильям Пейли отличился тем, что довёл этот способ аргументации практически до совершенства. Используя накопленные к тому времени научные знания, он не только умело доказывал существование Бога, но и опровергал эволюционные представления о самозарождении и саморазвитии жизни. В частности, он спорил с теорией образования новых структур путём постепенного накопления мелких изменений (т.е., по сути дела, с будущим фундаментом дарвинизма). В качестве примера, доказывающего невозможность такого процесса, он приводил надгортанник, незаменимый орган, закрывающий дыхательное горло, когда мы глотаем, и препятствующий попаданию пищи в дыхательные пути. Пейли говорил, что надгортанник был бы совершенно бесполезным на промежуточных стадиях эволюции, потому что он не смог бы закрывать дыхательное горло, не сформировавшись окончательно. По «Естественной теологии» Дарвин учился в колледже и всегда отзывался о ней с восхищением: «Я думаю, что ни одной книгой я не восхищался так, как „Естественной теологией“ Пейли. Раньше я знал её почти наизусть» (из письма Дарвина Дж. Лаббоку) [Darwin, 1887]. Свидетельства о разумном плане, представленные Пейли и другими учёными, доставляли Дарвину большие хлопоты. Уже через год после выхода в свет «Происхождения видов» в своей переписке с А. Греем Дарвин заметил: «По поводу Плана (Design). Я сознаю, что совершенно безнадёжно запутался. Я не могу поверить, что мир, каким мы его видим, возник в результате случайности, но я не могу и смотреть на каждое отдельное существо как на результат Плана» [Darwin, 1887]. А ещё через год он написал Грею: «Что касается Плана, я скорее склонен поднять белый флаг, чем палить… из пушек… Вы говорите, что Вы в тумане; я же завяз в грязи… и всё же я не могу отмахнуться от этих вопросов» [Darwin, 1887].

6. Первый крупный сдвиг произошел под влиянием трудов французского биолога Жана-Батиста Ламарка (1744—1829). В начале XIX века Ламарк выдвинул свою главную теорию – теорию «трансформизма» – в труде «Философия зоологии». Некоторое время спустя, 29 ноября 1859 года, Чарльз Дарвин (1809—1882) опубликовал труд «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь», в котором он также выдвинул идею об эволюции видов. Ныне эта книга считается основополагающим трудом в теории эволюции. Согласно этой теории, резко контрастировавшей с представлениями и суевериями эпохи Дарвина, биологические признаки живых существ изменяются с течением времени, и выживание видов обеспечивается подлинным естественным отбором. На протяжении всей своей деятельности Дарвин предлагал современникам новую гипотезу эволюции видов и человечества. Его работы знаменуют конец согласия между естественной историей и христианской традицией, а вместе с тем и рождение антиэволюционистских движений.

Комментарий. Действительно, в эпоху Дарвина, как и в любую другую эпоху можно было встретить довольно много «суеверий», касающихся происхождения жизни и видов в природе. Так, ещё многие верили в самозарождение живых организмов и их взаимные превращения. Но и предложенный Дарвином механизм видообразования едва ли можно было назвать научным. В своей книге Дарвин не привёл ни одного примера ни естественного отбора, ни видообразования в природе. Его теория основывалась на аналогии с искусственной селекцией, где не наблюдается видообразования, о котором он писал. В качестве доказательства действия естественного отбора он привёл лишь два воображаемых примера, каковыми были: развитие быстроногости воображаемых волков, охотящихся на воображаемых оленей, и взаимное приспособление воображаемых цветков и воображаемых насекомых, питающихся их нектаром. Все надежды Дарвин возлагал на будущие научные открытия [Дарвин, 1991]. Так что никакого контраста с суевериями не было. Вопреки ожиданиям, статьи Дарвина и Уоллеса (где впервые была изложение теория эволюции, как мы её сегодня знаем) не вызвали практически никакого интереса учёных. А их обсуждение на заседании Линнеевского общества принесло авторам лишь разочарование. «После того как моя и м-ра Уоллеса статьи были доложены на заседании Линнеевского общества, единственный отзыв был: всё новое в нашей работе – неверно, а всё верное – не ново», – с горечью вспоминал Дарвин [Дарвин, 1957].

Мало того, Дарвин сам признал, что его теория имеет очень мало фактических доказательств, главными из которых, по его же мнению, должны быть находки в ископаемом виде многочисленных переходных форм, демонстрирующих развитие жизни. «И наконец, имея в виду не отдельный отрезок времени, а все время в целом, мы должны допустить, если только моя теория верна, что бесчисленные промежуточные разновидности, тесно связывающие все виды одной группы, когда-то несомненно существовали; но, как уже не раз было замечено, самый процесс естественного отбора постоянно обладает склонностью истреблять родоначальные формы и промежуточные звенья. Следовательно, свидетельство об их прежнем существовании можно найти среди ископаемых остатков, сохранившихся, как мы попытаемся показать в одной из будущих глав, только в виде крайне неполной, отрывочной летописи» – писал Дарвин. Однако «бесчисленные промежуточные разновидности» не обнаружились не только во времена Дарвина, но и сегодня. Геологическая летопись содержит огромное количество ископаемых видов, но промежуточные виды так и не были найдены. В палеонтологических доказательствах эволюции мало данных и много воображения. На эволюционном древе жизни много виртуальных ветвей, которым не соответствуют ископаемые промежуточные формы. Многие из предполагаемых промежуточных форм основаны на фрагментарных останках, которые из-за этого можно неоднозначно интерпретировать. Доказательством этого служат слова палеонтолога, профессора Стивена Гулда: «Чрезвычайная редкость промежуточных звеньев в окаменелостях остается профессиональным секретом палеонтологов. Эволюционные древа, произрастающие в наших учебниках, имеют данные лишь на кончиках веток и у разветвлений; остальное – домысел, хоть и правдоподобный, но не подтверждаемый ископаемыми свидетельствами. Однако Дарвин был настолько влюблен в градуализм, что, отрицая бесспорные факты, полностью противопоставил им всю свою теорию: „Данные геологии чрезвычайно несовершенны. Этим-то во многом и объясняется тот факт, что мы не можем найти промежуточных звеньев, которые соединяли бы воедино вымершие и существующие формы жизни путем завершенных последовательных шагов. Тот, кто отвергает такой взгляд на сущность геологических данных, отвергнет, соответственно, и всю мою теорию“. Дарвиновская аргументация и по сей день является излюбленной уловкой палеонтологов перед лицом того обескураживающего факта, что данные показывают нам так мало эволюции. Раскрывая культурные и методологические корни градуализма (сходные у всех общих теорий), я ни в коей мере не пытаюсь подвергнуть сомнению его потенциальную ценность. Я лишь хочу подчеркнуть, что он никогда не обнаруживался в окаменелостях» [Gould, 1977].

Или слова Дэвида Китса, профессора геологии, университета шт. Оклахомы: «Несмотря на радужные обещания, что палеонтология позволит „увидеть“ эволюцию, она принесла эволюционистам неприятности, наихудшая из которых – наличие „пробелов“ в летописи окаменелостей. Теории эволюции нужны переходные формы между видами, а палеонтология их не обнаруживает» [Kitts, 1974].

В этой связи в лагере палеонтологов произошло разделение и большую популярность стали приобретать сальтационные гипотезы, которым сложно найти объяснения в рамках дарвинизма.

7. С этого времени началось противоборство двух лагерей: тех, кто был убежден, что необходимо противостоять Дарвину во имя защиты христианской теологии, и тех, кто полагал, что теория естественного отбора позволит человечеству раз и навсегда покончить с теоретическим обоснованием «религиозного мракобесия».

8. Таким образом, креационизм стал оппонентом дарвиновской теории эволюции.

Комментарий. По мнению авторов резолюции, взгляды о сотворении мира противопоставляли теории самопроизвольного развития материи «во имя защиты христианской теологии». Однако следует помнить, что разумный замысел на протяжении тысячелетий считался единственно верным мировоззрением не столько по религиозным причинам, сколько потому, что базировался на наблюдаемых фактах. Наш мир сложен и упорядочен, выражаясь современным языком, в нём присутствуют элементы сверхвысоких технологий. И то, что сложные, упорядоченные, высокотехнологичные устройства способен создавать разум не подлежит никакому сомнению: каждый из нас видит это своими глазами. А вот процесс создания сложных систем путём нагромождения случайных ненаправленных природных процессов во все времена воспринимался как философское безумие, т.к. полностью противоречил прямым наблюдениям. Люди противостояли дарвиновской теории вовсе не из-за приверженности христианству, а из-за того, что его теория была полностью умозрительной и не основывалась ни на одном надёжном факте. Как мы уже отмечали, Дарвин сам писал, что его взгляды ещё предстоит доказать, т.е. признавал, что на тот момент это было лишь предположение. Однако наука не оперирует умозрительными гипотезами, а основана на надёжных фактах, которые ни Дарвин, ни его соратники не предоставляли. Это и был основным аргументом против теории естественного отбора. Об этом свидетельствуют отзывы на «Происхождение видов» выдающихся учёных того времени. Вот, например, выдержка из отзыва профессора геологии, учителя Дарвина в Кембридже Адама Седжвика: «Чтение вашей книги доставило мне много удовольствия, но и много боли. Часть книги привела меня в восхищение; над другой частью я смеялся до коликов в боках; и ещё одна часть вызвала у меня глубокое сожаление, поскольку ваши утверждения не только ложны, но и чрезвычайно вредны. Начав со стройных физических формул, вы сбились с пути и оказались в дебрях дикой механики, такой же дикой, как и локомотив Уилкина, с помощью которого он обещал довезти нас до Луны». Помимо этого, Седжвик опубликовал уничижительную рецензию на теорию Дарвина в журнале Spectator [Миллс, 2008].

Отзыв авторитетного учёного того времени, зоолога, анатома и палеонтолога Ричарда Оуэна в Edinburgh Review так потряс Дарвина, что он не мог заснуть в течение нескольких ночей. Оуэн назвал его книгу «надругательством над наукой» и заключил, что из-за таких деятелей, как Дарвин и Ламарк, Англию ждёт постепенное сползание к хаосу Французской революции. Критическому замечанию Дарвина по поводу креационистов, «действительно ли они полагают, что животные возникли от Святого Духа?» Оуэн противопоставил свой вопрос, «действительно ли Дарвин считает, что в числе его предков был мёртвый химический атом?» [Миллс, 2008].

С резкой критикой теории выступали американский зоолог, геолог и палеонтолог Л. Агассис, непременный секретарь Парижской академии наук, физиолог П. Флуранс, зоолог и антрополог А. Катрфаж, английский зоолог Д. Майварт, русские зоологи Н. Данилевский и Н. Страхов, немецкий ботаник А. Виганд, зоолог и палеонтолог Г. Бронн, а также С. Карпентер, Г. Мерей, А. Мильн-Элвардс и др.

А вот вторая половина утверждения парламентариев совершенно справедлива. В теории естественного отбора представители альтернативной религии – атеизма – увидели единственную возможность победить теизм и избавиться от библейского учения, которое авторы резолюции назвали «религиозным мракобесием». Достаточно было только одной этой фразы, чтобы доказать, что основная цель резолюции – нанести удар по христианству, пытаясь поставить его вне закона. Несмотря на то, что со времён Дарвина прошло более чем 150 лет, атеисты никакого другого способа борьбы с христианскими ценностями не увидели. «Задушить» христианство можно только теорией Дарвина. Но беда в том, что дарвинизм стал стремительно терять популярность в науке, а потому его необходимо защищать на законодательном уровне.

Поскольку здесь мы ведем речь о науке, мы должны уточнить предмет своего обсуждения. Что же такое «эволюция»?