Читать книгу Места силы. Шаманские экскурсы. Том 6. Жизнь Карла Юнга. Шаманизм, алхимия, психоанализ - Олег Давыдов - Страница 4

«В глубине души я всегда знал, что во мне сосуществуют два человека, – говорит Юнг. – Один был сыном моих родителей, он ходил в школу и был глупее, ленивее, неряшливее многих. Другой, напротив, был взрослый – даже старый – скептический, недоверчивый. Удалившись от людей, он был близок природе, земле, солнцу, луне; ему ведомы были все живые существа, но более всего – ночная жизнь и сны».

Но это скорей взгляд Юнга, скрывшегося под старость в своей знаменитой башне на берегу Цюрихского озера и диктующего Аниэле Яффе свои «Воспоминания». А как воспринимал эту двойственность ребенок? «Тогда я не видел различия между „я“ первым и „я“ вторым, кроме того, что мир второго „я“ был только моим. И все же меня никогда не покидало чувство, что в том втором мире было замешано что-то еще помимо меня». Что же именно? Вот: «Будто невидимый дух витал в моей комнате – дух кого-то, кого давно нет, но кто будет всегда, кто существует вне времени. В этом было нечто потустороннее».

Семья Юнгов. Отец Иоганн Пауль Юнг (здесь он похож

на Фрейда), мать Эмилия (в девичестве Прейсверк),

сестра Иоганна Гертруда и сам Карл

Ради удобства и ясности Юнг называет две части своей души просто «номер 1» и «номер 2». Но, скажем прямо, не так уж много этим проясняет. То есть мы можем, конечно, предположить, что «номер 1» – это социальная личность, которая вырабатывается из указаний и запретов взрослых, «персона» (как впоследствии Юнг будет говорить), приспособленная для жизни в обществе. А «номер 2» – нечто природное, то, при помощи чего человек может видеть невидимое и переживать то, что недоступно «номеру 1». Однако это слишком общо. И к тому же: что это значит в конкретном случае Юнга? Чтобы это понять, обратимся к прямым его впечатлениям. Вот он (очевидно, «номер 2») говорит:

«Мне казалось, что горы, реки, озера, прекрасные деревья, цветы и звери с большим правом могут называться Божьими подобиями, нежели люди с их смехотворными одеждами, с их бестолковостью и тщеславием, лживостью и отвратительным эгоизмом – со всем тем, что я так хорошо узнал в себе, то есть в моем „номере 1“, школьнике из 1890 года. Но существовал и другой мир, и он был как храм, где каждый забывает себя, с удивлением и восторгом постигая совершенство Божьего творения. В этом мире жил мой „другой“, который знал Бога в себе, знал Его как тайну, хоть это была не только его тайна. Там, в этом мире, ничто не отделяло человека от Бога. Там все было так, будто дух человеческий был с Богом заодно и глядел вместе с ним на все созданное».

А вот как каждый из них воспринимает другого (а заодно – и Карла): «„Номер 1“ считал меня малосимпатичным и довольно посредственным молодым человеком… „Номер 2“ видел в „номере 1“ тяжелую и неблагодарную моральную проблему, особь, отягощенную множеством дефектов… „Номер 1“ рассматривал „номер 2“ как мрачное царство своего подсознания. „Номер 2“ сам себе казался камнем, однажды заброшенным на край света и бесшумно упавшим в ночную бездну. Но в нем самом царил свет»… При этом два существа души Юнга как будто несовместимы: «Когда „старец“ присутствовал, мой „номер 1“ как бы исчезал, и, наоборот, когда на сцену выходил „номер 1“, „старец“ превращался в далекую и нереальную мечту».

Как их совместить – это задача, которую Юнг осознает с годами и опишет как процесс индивидуации (в свое время мы и об этом поговорим), а сейчас пока молодой человек выбирает профессию. Его интересуют естественные науки, но и – науки о человеке. Компромисс – медицина. Но на учебу нужны деньги. И вообще, надо делать что-то практическое… В это время Юнгу снится сон: незнакомое место, туман, в котором он идет навстречу почти ураганному ветру. В его руках маленький огонек, готовый погаснуть. И все зависит от того, удастся ли его сохранить. Вдруг – чувство, что кто-то идет за ним попятам. Сновидец оглядывается, видит огромную черную фигуру и тут же понимает, что, несмотря на весь ужас, должен пронести и спасти свой маленький огонек.

Кляйн-Хюненген под Базелем, куда Юнги переехали в 1884 году. В глубине за деревьями церковь, в которой служил отец Карла

Напомню, что история камня4, на котором маленький Юнг предавался игре «кто я, камень или тот, кто на нем», непосредственно связана с историей о костерке, который он жег с товарищами, но считал – только своим. Теперь во сне он несет свой огонек, а сзади черная фигура. Проснувшийся Карл сразу сообразил, что эта фигура – «всего лишь его собственная тень на облаке, созданная игрой света того огонька». Пройдет время, и в аналитической психологии «тень» станет одной из фигур бессознательного. А мы сейчас запомним на будущее, что в детских играх Юнга где-то рядом с огоньком (необходимым условием тени) маячит камень, всплывающий так или иначе во всех метаморфозах его второго «я».

Тогда же, проснувшись, Карл понял еще одну вещь: этот огонек «был моим сознанием, моим единственным сокровищем. И хоть в сравнении с силами тьмы огонь мал и слаб, все же это – свет, мой единственный свет». Практический вывод: «Теперь я знал, что „номер 1“ был носителем света, а „номер 2“ следовал за ним как тень. И моей задачей было сохранить свет, не оглядываясь на vita peracta – на то, что закрыто для света. Я должен идти вперед, пробиваться сквозь отбрасывающий меня назад ветер, идти в неизмеримую тьму мира, где нет ничего, где мне видны лишь внешние очертания, зримые и обманчивые, того, что невидимо и скрыто. Я, мой „номер 1“, должен учиться, зарабатывать деньги, должен жить, побеждая трудности, заблуждаться и терпеть поражения».

Старое здание Базельского университета

В студенческие годы жизнью Юнга рулил в основном «номер 1»: лекции, сходки общества «Zofingia», вылазки на природу, пирушки, философские споры… Но уже в конце второго семестра в его руки попала книга о спиритизме. Прочитав ее, он увидел, что изложенное напоминает то, что он часто слышал в детстве. «Материал был, конечно, подлинный, – отмечает он, – но возникал другой важный вопрос: были ли эти явления правдивы с точки зрения естественных законов, – ответить на него с уверенностью я не мог. Но все же мне удалось установить, что в разное время в разных концах земли появлялись одни и те же истории… Скорее всего, следовало предположить, что здесь не обошлось без определенных объективных свойств человеческой психики».

Однако об этом как раз в книге ничего не было. И тогда студент стал читать «Грезы духовидца» Канта, от него перешел к Сведенборгу. Позднее увлекся философией бессознательного Эдуарда фон Гартмана, стал читать Ницше. В Заратустре Юнг увидел «номера 2» автора (как до того увидел в Фаусте «номера 2» Гете) и подумал: а не был ли его собственный «номер 2» столь же болезненным, как «номер 2» Ницше? «Мысль об этом переполняла меня ужасом, и я долгое время отказывался признать это; но она появлялась снова и снова в самые неожиданные моменты, и каждый раз я ощущал физический страх». В Базеле многие еще помнили Ницше и много чего могли рассказать о его душевной болезни. Это отпугивало. «Как „Фауст“ в свое время приоткрыл для меня некую дверь, так „Заратустра“ ее захлопнул, причем основательно и на долгое время».

Студиоз Карл Юнг с товарищами.

Он над парнем, который лежит слева от бочки

Где-то с конца 1898 года Юнг стал думать о выборе специальности: хирургия или терапия? В разгар этих раздумий, во время летних каникул он сидел в своей комнате и читал. В столовой за прикрытой дверью мать что-то вязала. Вдруг страшный треск. Карл бросился к матери. Она, заикаясь, спросила: «Ч-что случилось? Это было прямо возле меня». И указала на стол. Столешница была до средины расколота. Юнг: «Я лишился речи. Как такое могло случиться? Стол из прочного орехового дерева, который сох в течение семидесяти лет, – как мог он расколоться в летний день при более чем достаточной влажности?» Он еще подумал: «Странные вещи случаются». А мать на это своим «вторым» голосом ответила: «Да, да, это что-то да значит».

Тут надо пояснить, что мать Юнга тоже обладала мощным «номером 2». Я рассказывал о том, как амбивалентно она учила сына молитвам, как двусмысленно изъяснялась во снах, как из ее комнаты выходило привидение. К этому стоит добавить, что Юнг часто описывает ее как существо двойственное.

Например: «Взгляды ее были вполне традиционными для человека ее положения, однако ее бессознательное нередко обнаруживало себя, и тогда возникал образ мрачный и сильный, обладающий абсолютной властью и как бы лишенный физического тела. Мне казалось, она состояла из двух половинок, одна безобидная и человечная, другая – темная и таинственная. Эта вторая обнаруживала себя лишь иногда, но всякий раз это было неожиданно и страшно. Тогда она говорила как бы сама с собой, но все ею сказанное проникало мне в душу, и я совершенно терялся». И далее: «Двойственная природа матери была одной из главных причин моих ночных кошмаров. Днем ласковая, по ночам она казалась странной и таинственной, являясь мне страшным всевидящим существом – полузверем, жрицей из медвежьей пещеры, беспощадной как правда и как природа». В общем, трудно отделаться от подозрения, что Карл унаследовал своего «номера 2» именно от нее.

После того, как треснула столешница, прошло две недели. Вернувшись однажды домой, Юнг нашел домочадцев в форменной панике. Оказывается, опять был грохот, на сей раз он исходил от буфета (тоже старинная вещь). Стали смотреть. На самом буфете трещин не нашли, зато внутри обнаружили нож с разломанным на куски лезвием. Литейщик, к которому Юнг показал обломки, сказал: «Этот нож в полном порядке, в стали нет никаких дефектов. Кто-то умышленно отламывал от него кусок за куском. Это можно сделать, если зажать лезвие в щели выдвижного ящика или сбросить его с большой высоты на камень. Хорошая сталь не может просто так расколоться. Кто-то подшутил над вами». Кто бы это мог быть? Юнг говорит, что, когда раздался треск, в комнате были мать и сестра. И замечает: «„Номер 2“ моей матери с напряжением всматривался в меня».

Это тот самый нож. Юнг его сохранил

Дальше Юнг говорит, что через несколько недель после этих событий он узнал, что некие его родственники увлекаются спиритизмом. У них был медиум, пятнадцатилетняя девушка. В «Воспоминаниях» нет ее имени. И вообще, в связи с этой историей Юнг напускает туману. А между тем девушка-медиум – это двоюродная сестра Карла по материнской линии Хелен Прейсверк, Хелли. Среди Прейсверков едва ли не каждый был обладателем «номера 2» и духовидцем. Так, отец матери Юнга Самуил Прейсверк во время проповедей (он был священником) ставил своих детей позади себя, чтоб отгоняли витающих вокруг него духов. Его жена Аугуста (бабушка Юнга) периодически впадала в трансы, выходя из которых пророчествовала. Об их дочери Эмилии Юнг я уже говорил. Вот и Хелен, внучка Самуила и Аугусты, оказалась медиумом.

Деды и бабки Карла. Слева – Самуил Прейсверк

и его жена Аугуста; справа – Карл Юнг и его жена София

Судя по книге «Медиум К. Г. Юнга», написанной Стефанией Замстейн-Прейсверк (племянницей Хелли), первый сеанс спиритизма, в котором участвовал Карл, прошел еще в июне 1895 года (а не в августе 1899, после инцидентов со столом и ножом). Дело было в доме Юнгов, за тем самым столом, который потом треснул (чего ж удивляться). И участвовали в нем, кроме Карла, его мать и две кузины – Луиза и Хелен. Последняя проявила себя как потрясающий медиум. Через нее говорил тот самый дедушка Самуил, от которого надо было отгонять духов. Его голосом девочка предрекла ужасные вещи, которые вскоре сбылись. Мы не будем вдаваться в эти детали. Достаточно будет сказать, что в 1895 году сеансов было три (последний в конце августа), а потом они прекратились. В сентябре умер отец Хелли, и ее дядюшка запретил чертовщину под предлогом, что девочке надо готовиться к конфирмации. А уже в январе умер также и отец Карла, и студенту, у которого на руках остались мать и сестра, стало не до спиритизма.

И вот новая серия опытов. Длилась она года два, пока Хелли не выдохлась как медиум. В какой-то момент Юнг заметил, что она «пытается имитировать спиритический феномен, т.е. попросту мошенничает», и прекратил наблюдения. О чем потом сожалел, «потому что на этом примере понял, как формируется „номер 2“, как входит в детское сознание alter ego и как оно растворяется в нем». Тем не менее этот опыт не прошел даром. Юнг описал семь сеансов с кузиной в своей диссертации «К психологии и патологии так называемых оккультных феноменов» (опубликована в 1902).

Вообще, в этом тексте в зачатке уже есть едва ли не все, что потом будет открыто Юнгом на протяжении жизни. Нам сейчас интересно описание «номера 2» Хелли (которая зашифрована в диссертации как С.В.): «В то время, когда я был близко знаком с С.В., она вела довольно странное, полное противоречий существование, своеобразную двойную жизнь – жизнь разных личностей, чередующихся или сосуществующих рядом и постоянно оспаривающих позиции одна у другой». Чувствуется, что это «странное» существование знакомо автору по собственному опыту, хотя и не такому интенсивному, как у Хелли. Ничего, у него еще все впереди. Вот в 1913 году начнется его знаменитая «встреча с бессознательным», тогда и через Карла будут говорить духи. И мы вместе с ним их ясно увидим, листая «Красную книгу».

А в диссертации, как и положено в объективном исследовании, Юнг описывает «номера 2» Хелли со стороны, с точки зрения «номера 1», который в то время в нем возобладал. И получается (заголовок раздела про Хелли): «Случай сомнамбулизма у женщины с отягощенной наследственностью (спиритического медиума)». «Номер 1» Карла изображает «номера 2» кузины как состояние, в котором она галлюцинирует, совершает всякие автоматические движения и произносит слова под воздействием духов, которые, правда, называются по-научному: то «сомнамбулическими личностями», то «подсознательными личностями», а то и как-то еще. Терминология еще не установилась. Но видно, что «номер 2» – это не какое-то одно существо, а множественность. Через Хелли вещает то одна личность, то другая, то третья, и в конце концов их набирается целая туча. Но ведь и «номер 2» Юнга тоже мог бывать разным. То человеком, похожим на Гете, то богом, испражняющимся на собор, то кем-то из средневековья (вроде Фауста), то камнем (см. предыдущую главу). В дальнейшем мы увидим еще немало других состояний второго «я» аналитика.

Карл Юнг в старости на берегу Цюрихского озера в Боллингене

А сейчас вернемся к студенту, который во время этих спиритических сеансов еще даже и не думал, что станет психиатром, готовился стать терапевтом. Психиатрию в то время скорей презирали. И Юнг – тоже. Готовясь к выпускному экзамену, он взялся за учебник по этой дисциплине в самую последнюю очередь. «Я начал с предисловия, рассчитывая узнать, на что опираются психиатры, чем они вообще оправдывают существование своего предмета». И обнаружил интересное. Например, что психоз – «болезнь личности». От волнения студиоз аж вскочил: «Меня будто озарило на мгновение, и я понял: вот она, моя единственная цель, – психиатрия. Только здесь могли соединиться два направления моих интересов… Наконец, я нашел область, где взаимодействие природы и духа становилось реальностью».

Решение было принято. Дальше все складывалось так, как бывает, когда – раз, и попёрло. Юнг как раз излагает это в терминах шаманской теории потоков5: «Получилось так, будто два потока слились воедино и неумолимо несли меня к далекой цели. Уверенное ощущение себя как „цельной натуры“ словно на магической волне перенесло меня через экзамен».

Уже 10 декабря 1900 года он начал работать ассистентом в психиатрической клинике Бургхольцль под Цюрихом.