Читать книгу Реальная угроза - Олег Евгеньевич Авраменко - Страница 2

Полная должность моего собеседника звучала громоздко – начальник департамента лётного состава кадрового управления компании «Эридани Интерстар Инкорпорейтед». Иными словами, его отдел отвечал за комплектацию экипажей кораблей, а сам Хьюго Гонсалес занимался наймом новых лётчиков. Ну и увольнением, конечно. Правда, последнее мне пока не грозило, поскольку я только пытался устроиться в «Интерстар» и, честно говоря, не питал особых надежд на благоприятный исход дела. Это была уже не первая космическая компания, куда я обращался в поисках работы.

– Так, так, – произнёс наконец Гонсалес. – Ваш диплом впечатляет, курсант Вильчинский. Вы неплохо учились в своём колледже.

Я с трудом сдержался, чтобы не скорчить недовольную гримасу. Ха, «неплохо учился»! Да я отлично учился! Я был лучшим выпускником самого лучшего лётного колледжа на Октавии… Только вот беда – несмотря на все мои успехи в учёбе, потенциальные работодатели отнюдь не горели желанием заполучить себе такого перспективного молодого специалиста. Они предпочитали менее талантливых, зато «своих» – тех, чьё обучение было оплачено ими и с кем они ещё на первом курсе подписали контракты. Я же никаких контрактов не заключал, не желая связывать себе руки. Мой высокий средний балл позволял мне учиться бесплатно и даже получать стипендию; а на самый крайний случай у меня имелись сбережения, достаточные для того, чтобы оплатить свою учёбу.

– Ну что ж, – сухо сказал Гонсалес. – Могу предложить вам должность младшего пилота на сухогрузе «Антали». Оплата по категории W2, полное социальное страхование, оплачиваемый двухмесячный отпуск и всё такое прочее.

Услышав это, я совсем не обрадовался. Я уже знал, что последует дальше, но всё же слабый огонёк надежды затлел в моей груди, и я робко поинтересовался:

– Это межзвёздный корабль?

– Нет, каботажное судно. Оно доставляет на Октавию руду с разработок в метеоритном поясе.

Я с горечью вздохнул. Опять то же самое. После пяти лет напряжённой учёбы на звёздного пилота мне предлагали карьеру каботажника. А это низший класс; это всё равно, что заставить учёного-математика, специалиста по функциональному анализу, заниматься бухгалтерским учётом. В Высшем лётно-навигационном колледже Астрополиса вообще не готовили каботажников, и в нашей среде это слово часто использовалось с оскорбительным или уничижительным оттенком.

– А как насчёт межзвёздных кораблей? – спросил я уже обречённо, без всякой надежды.

– Для лётчиков вакансий, увы, нет. Вернее, они есть – но на должности, требующие определённого опыта. Вот если бы вы пару лет, в крайнем случае год, налетали в качестве пилота-стажёра, то сейчас у нас был бы другой разговор. Мне очень жаль, молодой человек.

Я угрюмо кивнул и поднялся.

– Понятно. Вам нужны лётчики со стажем, но где я возьму этот чёртов стаж, если ни у вас, ни у других нет вакансий стажёров…

Не спрашивая разрешения, я забрал со стола Гонсалеса свои документы и направился к выходу. Но тут он окликнул меня, неожиданно мягко и доброжелательно:

– Погоди, Александр, вернись. Давай поговорим неофициально.

Первым моим порывом было пропустить его слова мимо ушей и удалиться с гордо поднятой головой. Но в следующий момент я передумал. Всё-таки Гонсалес годился мне в отцы, а то и в деды, да и к тому же в его власти было создать мне дополнительные проблемы – как будто нынешних мало. Поэтому я вернулся и сел обратно в кресло.

– Да?

– Ты ведь понимаешь, в чём твоя беда?

Больше всего я боялся услышать, что причина в моём отце, однако ничто в поведении Гонсалеса не указывало на это. Сведения о моих родителях содержались в засекреченных правительственных файлах, доступ к которым для гражданских служб был закрыт. Ни в интернате, где я жил и учился до восемнадцати лет, ни в колледже никто не знал о моём происхождении.

– Кажется, начинаю понимать, – осторожно ответил я. – Всё из-за того, что я учился за государственный счёт, а стипендию получал из фонда Васильева. – Я недоуменно тряхнул головой. – Но ведь это значит, что я учился лучше многих других – тех, чьё обучение вы оплачивали. А на меня вы не потратили ни единой марки и по идее… по идее… – Я замялся, не зная, как дальше сформулировать свою мысль.

– По идее, мы должны были прыгать и кувыркаться от радости, что ты предлагаешь нам свои услуги, – помог мне Гонсалес, и сказал он это без тени иронии в голосе. – Ещё года два назад так бы оно и было. Мы соперничали бы с другими компаниями, стараясь заманить тебя к себе. Но сейчас ситуация другая. Видишь ли, сынок, подготовка звёздных пилотов – очень сложный и дорогостоящий процесс, он не заканчивается в колледже. В отличие, скажем, от инженеров, вы не приходите к нам полноценными специалистами. Чтобы вы начали отрабатывать свой хлеб, вам требуется ещё как минимум год или полтора практики полётов на настоящих, а не учебных кораблях. Для того и существуют у нас должности стажёров. В других компаниях они называются резервными пилотами, запасными, внештатными и так далее, но суть от того не меняется – это ученики, практиканты. Пользы от них пока никакой, одни лишь затраты; а вдобавок мы ещё платим им жалование. С теми ребятами, которые учились в лётных колледжах за наш счёт, проблем не возникает – они ещё в самом начале подписали с нами долгосрочные договора, рассчитанные на то, чтобы компенсировать все наши затраты как на их обучение, так и на дальнейшую стажировку. Что же касается таких, как ты, то раньше мы заключали с вами специальные контракты, которые предусматривали выплату неустойки, если вы пожелаете уволиться раньше оговоренного срока. Таким образом мы страховали себя от убытков, если молодой специалист, едва закончив у нас стажировку, находил себе работу в другом месте. Однако в позапрошлом году правительство внесло изменения в трудовой кодекс, запретив подобные контракты – по его утверждению, дискриминационные. В результате ребята, вроде тебя, получили полную свободу, они вправе в любой момент уйти от нас, так и не отработав затраченные средства на их стажировку. Теперь тебе ясно, почему ты встретил у нас такой прохладный приём? Да и не только у нас, судя по твоему поведению.

– Да, ясно, – кивнул я. – Но разве правительство не понимает…

– Оно всё понимает. Это было сделано не по глупости, а из практических соображений. Тебе наверняка известно, что у нас идёт модернизация вооружённых сил – и ты, безусловно, знаешь, по какой причине. Военные сейчас в фаворе, армия растёт, флот – тоже, а квалифицированных кадров для него не хватает, вот правительство и решило восполнить их недостаток за счёт гражданских космических компаний. Только за минувший год министерство обороны завербовало в «Интерстаре» почти полсотни молодых пилотов, недавно закончивших стажировку. Такие же проблемы и у всех наших конкурентов.

– А я не хочу быть военным, – сказал я. – Если бы хотел, то поступил бы не в гражданский лётный колледж, а в военное училище.

Гонсалес с сожалением качнул головой:

– Дело ведь не в тебе конкретно, а в самом принципе. Собственно, мы не против того, чтобы будущие офицеры Военно-Космических Сил стажировались у нас, но мы требуем справедливой компенсации. А правительство не хочет и слышать об этом, ссылаясь на то, что вы обучались за бюджетные средства. Оно отказывается признавать, что эти самые бюджетные средства – не что иное как наши налоги. – Гонсалес отодвинул в сторону консоль своего терминала и облокотился на стол. – Вот такие дела. Даже если ты и вправду не собираешься уходить к военным, даже если ты дашь честное скаутское проработать у нас энное количество лет…

– А если я внесу залог? – Хотя было невежливо перебивать старшего, я всё же не сдержался. – Ну, вроде как плату за ученичество. Думаю, деньги у меня найдутся.

– Гм, интересная идея. Но трудовые договора ничего подобного не предусматривают. – Гонсалес внимательно посмотрел мне в глаза: – Если начистоту, Александр, ты действительно хочешь связать свою жизнь с гражданским флотом?

У меня был большой соблазн солгать, но я понял, что это ничего не изменит, и ответил честно:

– Вообще-то нет. Моя цель – служить в Астроэкспедиции. Но туда не берут новичков, поэтому я собирался лет пять полетать на пассажирских или грузовых кораблях, чтобы приобрести необходимый опыт. За это время, – поспешил добавить я в заключение, – я бы с лихвой отработал все все ваши затраты на мою стажировку. Ведь так?

– Да, безусловно, – согласился со мной Гонсалес. – И мне нравится твоя откровенность. Думаю, если бы я взял тебя на работу, ты сдержал бы своё обещание без всякого специального контракта. Но… – Он сделал паузу и опять покачал головой. – Как я уже говорил, это дело принципа. И мне очень жаль, что ты и многие другие замечательные ребята стали жертвами нашего конфликта с правительством.

– Так что же мне делать? – растерянно спросил я.

– Если хочешь работать по специальности, у тебя один путь – поступить в ВКС. Поскольку ты учился в гражданском колледже, тебя возьмут только уорент-офицером[1], но со своими способностями ты уже через несколько месяцев станешь мичманом, а через два-три года – и суб-лейтенантом. Тогда ты сможешь подать рапорт о переводе в Астроэкспедиционный Корпус. Поверь мне: военная служба не так страшна, как ты думаешь, к тому же она принесёт тебе пользу. Ведь Корпус, куда ты стремишься попасть, военизированная организация. Разведчики Дальнего Космоса не только исследователи, но и бойцы, готовые во всеоружии встретить любую опасность. Так что подумай над этим, Александр.

Я понял, что разговор наш закончен, и поднялся.

– Спасибо за совет, господин Гонсалес. Жаль, что я не могу последовать ему. Я вовсе не страшусь военной службы, просто меня туда не примут. Ни уорент-офицером, ни сержантом или капралом, ни даже рядовым матросом.

– Почему?

Секунду я помедлил, а затем подумал: «Да какого чёрта! Всё равно хуже не будет…»

– Дело в том, что фамилию Вильчинский я получил в шестилетнем возрасте. А от рождения я Александр Шнайдер.

Глаза Гонсалеса округлились.

– Шнайдер? Вы родственник Бруно Шнайдера? Адмирала Шнайдера?!

Я кивнул:

– Совершенно верно, сэр. И не просто родственник, а сын. К сожалению…

Не давая ему времени опомниться, я вышел из кабинета.