Читать книгу Один билет до Савангули - Олег Евгеньевич Ильин - Страница 14

– …А Вы не думаете, что их тоже можно понять? Эстонцев или вообще прибалтов? Ведь им не было никой разницы, какой национальности были люди, которые пришли на их землю и всё отняли. Ну, в самом деле, им же не паспорт нужно было спрашивать, прежде чем решать – ненавидеть или нет. Какая разница русские пришли, или финны, или белорусы?

– Вы правы. У них действительно была причина быть обиженными. Только я, конкретно я, здесь при чём? В Эстонии я убийца, насильник и грабитель, в Финляндии я «рюсся»13, в России я «финик». Они все могут быть хоть миллион раз правы, но я всё равно ни в чём ни виноват! И я не являюсь сторонником Союза времён Иосифа Виссарионовича. И меня коробит, когда по новостям перед выборами вынуждены показывать нынешних коммунистов на фоне флагов с изображением Сталина. То, что прибалтийские республики тогда присоединили к СССР, не было правильно, в особенности с их точки зрения, если рассматривать только этот отдельный факт. Проблема в том, что все эти события происходили в определённых условиях, их окружающих. То же и к Финляндии относится. Тогда СССР был вынужден осуществлять какие-то шаги, чтобы защитить себя. К сожалению, эти страны оказались в роли разменной монеты. Но ведь и Россия была жертвой тех условий! Можно сколько угодно визжать о продажной Москве и пакте Молотова-Риббентропа! Только нет во вселенной ничего, что подвешено в пустоте в отрыве от всего остального. Вовсе не пытаюсь оправдывать никого, но случилось то, что должно было случиться. К тому же, если визжать о коварной Москве, нужно сначала также громко вспомнить о продажной Европе. Вот тогда и будет объективно! Но, если вернуться к Вашему вопросу о ненависти и про то, нужно ли было в паспорт смотреть прежде, чем ненавидеть: да, их подразнили, дали государственность, а потом отняли. Есть причина для ненависти – всё верно. Но я ведь пишу с точки зрения обычных людей. Дети голодные в поле едят горох, а хозяйка этого поля, эстонка, говорит: «Чтоб твои дети сдохли!» Заметьте, у неё это поле советская власть даже не успела ещё отобрать, и в Сибирь её не успела отправить! А бабушка моя делилась тем немногим, что у самих было, – последней картофелиной – когда через их деревню беженцы во время войны бежали от линии фронта. И в Эстонии делилась, если было чем, когда после войны такие же, как и они, приезжали на новое место без копейки денег и еды. Мама рассказывала, как к ним в их комнату в бараке после войны постучала семья только что приехавших – одни женщины и дети – зашли и на пол от усталости по стенке сползли. Так бабушка поделилась с ними ужином – всем по картофелине: больше ничего и не было. И цыган от верной смерти спасла, когда те сунулись попроситься переночевать в бабушкин дом во время войны, а у бабушки в доме немцы квартировались. И это несмотря на то, что цыган в деревнях не любили и всегда ворами считали! А почему? Да потому, что по-человечески к людям относилась! Когда была возможность не дать кому-то с голоду помереть, то делала это! Когда была возможность спасти чью-то невинную жизнь, то делала это! Не потому, что она герой какой-то, а потому что человек! И они сами выжили, потому что им помогали и не дали умереть. Человек человеку должен быть человек, а не волк. Живи сам и дай жить другому, какие бы обстоятельства не были вокруг нас. Всем было трудно! Все пострадали! Не только эстонцы! Не только финны!..