Читать книгу Последний пионер - Олег Кэп - Страница 4

Из самого раннего детства мало что помню. Мама рассказывала, что однажды, в возрасте трех лет я решил, что уже взрослый и мне пора работать. Взял мамину сумку, положил свои игрушки и улизнул из дома, пока родители занимались домашними делами. Пошел на «калаботу». Шел я к ближайшему заводу, почти дошел до проходной и был замечен маминой подругой. Она-то меня домой и привела. Я злился, брыкался, требовал отпустить. Рвался на завод, на «калаботу».

В январе 1985 нам дали новую просторную квартиру. Была снежная зима, наш дом еще не полностью был заселен, а в нем уже ободрали все пластиковые накладки на лестницах. Эти накладки с внутренней стороны имели две ребра и за счет них хорошо скользили по снегу. Их нарезали под размер обуви и прикручивали на саморезы к ботинкам, а затем катались как на коньках. Я был слишком мал, сделать «коньки» себе не мог и с завистью смотрел как пацаны постарше рассекают на них по двору, играют в хоккей.

Зато, в ту зиму вдоволь накатался с горок и наигрался в снежки. Мы даже две крепости слепили из снега и играли в войнушку снежками, крепость на крепость. Это была самая снежная и холодная зима в моей ташкентской жизни, больше таких не было. Хочется прокатиться с горки, а снега нет. И так год за годом. Ждешь зиму, ждешь, а она так и не приходит. Обидно…

В новый детсад, поначалу, ходить не любил из-за рисовой каши с тыквой. Готовили ее часто, а тыкву я не ел вообще. Терпеть ее не мог тогда и до сих пор не люблю. Как ни пытались меня накормить этой кашей, все было тщетно. Принципиально терпел чувство голода и ждал обеда. А на обед борщ, в нем капуста. Капусту я тоже не ел. Организм ее не переваривал. В итоге, сидел на хлебе и компоте весь день. С нетерпением ожидая, когда придет мама и заберет домой, где меня наконец-то накормят тем, что я люблю. Картошкой и мясом.

Несколько ребят из группы насмехались надо мной, говорили, что веду себя как капризная девочка. Дразнились. Однажды я им отомстил, устроив диверсию.

Во время тихого часа отпросился в туалет и набрал полную горсть муравьев. Муравьи облюбовали туалет и сколько их не пытались извести, не исчезали. Они-то и стали моим орудием мести. Наловил их, вернулся в комнату и подкинул в кровати тем, кто больше всего меня третировал, затем лег в свою кроватку и притворился спящим. Через несколько минут раздался первый крик, потом второй. Вскоре кричали все, кому я подкинул муравьев. Оказалось, что муравьи кусачие, я-то рассчитывал, что они просто вызовут щекотку…

Хулигана вычислили быстро и влетело мне капитально. В детсаду наказали, не пускали во двор играть, а дома вдобавок к этому в угол поставили. Но наказание того стоило – больше никто не осмеливался надо мной глумиться. Зауважали новичка, стали со мной дружить. А в детский сад вызвали работников санэпидемстанции. Больше в туалете муравьев не было, вытравили. Мне их было жаль, чувствовал себя виноватым. Они погибли по моей вине…

Зимы я после 1985 не видел все детство, зато летом отрывался по-полной. Сколько зеленых яблок было съедено с солью, не сосчитать. Все яблони в округе обдирал с пацанами. Родители ругались, говорили: «Ну дождитесь, когда они созреют. Что ж вы их кислыми едите?» А нам все нипочем. Хотелось-то именно кислых недозрелых яблок с солью. Это же круто! Потом день не слезаешь с горшка, слушаешь нотации родителей и… опять идешь срывать незрелые яблоки.

А сколько было выпито «вишневки»… Что такое вишневка? Это самодельный вишневый нектар. Берешь бутылку от Пепси-Колы, набираешь в нее вишни, добавляешь воду, срываешь с любого дерева тонкую веточку и как ступой орудуешь ей. Надо раздавить вишню и перемешать с водой. Пара минут и готова вишневка. Кисленькая такая, вкусная. Отлично утоляет жажду. А если оставить ее на несколько дней в холодильнике, то немного забродит и начинает пьянить. Пацаны постарше пили именно такую, а мы – мелкота, только свежую. Забродившую у нас тут же отбирали «старшие».

Дни напролет летом проходили во дворе. То пионерский костер устроим, то самодельные воздушные змеи запускаем, то в лянгу играем, то в ашички, то в ножички. Даже в Ташкенте новое поколение не знает, что такое лянга и ашички. Игры моего детства ушли в небытие. Может внукам будет интересно, во что играли их дедушки и бабушки, нашим же детям интереснее компьютерные игры.

Нашел в интернете толковое описание лянги, сам бы так четко не сформулировал. Цитирую: «Лянга» – лоскуток шкуры с пришитой к нему пластинкой свинца». Чем толще шкура и чем длиннее мех, тем лучше. Толстая шкура дольше держит свинец, не рвется, а за счет длинного ворса лянга дольше парит в воздухе и не так больно бьет по ступне. Играли ей примерно так, как чеканят футбольный мяч. Называлось это «набивать лянгу». Кто больше раз набил, тот и выиграл. Ругали пацанов за лянгу и дома, и в школе. Стращали грыжей и другими болячками, а мы продолжали играть. Испортилась лянга, срочно начинаешь искать шкуру. Старая меховая шапка, воротник или шуба родителей были настоящим сокровищем – можно много лянг сделать. Мастером лянги я не был, больше любовался на пируэты в воздухе более опытных и талантливых мастеров этой игры. Мне больше давалась игра в ашички, тут я был в своей стихии и мог играть от рассвета до заката, без перерыва на обед.

Ашичка – это прямоугольная косточка из коленного сустава задней ноги барана. Ими играли так: на земле рисуется квадрат, в центре которого (по линии) выставляются ашички меньшего размера чем биток. Цель простая – выбить ашички из квадрата. Все что выбил – твое.

Битки были крупнее, их красили лаком для нарядности и чтобы дольше служили, не стирались грани. Те ашички, что стерлись котировались низко и назывались «хряпуны». Их нельзя было обменять и многие отказывались принимать их в игру.

Мамин лак для ногтей уходил мигом, на покраску ашичек. Мамы пацанов со всей округи ворчали, обещали наказать, но прощали нас за «хулиганство». Дома появлялся новый флакончик с лаком и опять уходил не на мамины ногти, а на мои ашички.

Часто ловили мошенников, которые сверлили дырки в битках и заливали в них свинец. Так биток становился тяжелее, легче вращался между пальцами перед ударом и летел быстрее обычной ашички. Поэтому перед игрой друг у друга осматривали, ощупывали битки. Особое подозрение вызывали битки густо намазанные темным непрозрачным лаком. Если слишком тяжелый, биток у владельца отбирался на экспертизу, которую проводили на месте, с помощью перочинного ножа. Лак соскабливался, если свинца нет – играй, если есть – беги, пока не наваляли.

В 1987 я впервые оказался в России. Мы с мамой гостили у деда в Подмосковье, ездили в Москву на экскурсии и по магазинам. Красная площадь и Кремль не особо интересовали, меня манили Царь-пушка и Царь-колокол. Был от них в полном восторге. Они казались такими огромными, я рядом с ними ощущал себя лилипутом.

Но самый большой восторг был от ВДНХ и Детского мира. На ВДНХ облазил весь павильон «Космос», забирался в самолет, стоявший рядом с павильоном. Сидел за штурвалом и представлял, что я – пилот. А рядом стояла ракета и, смотря на нее, мне так хотелось поскорее вырасти и стать космонавтом.

Детский мир просто ошеломлял. Он был больше всех детских магазинов Ташкента, вместе взятых. Хотелось весь его купить, но детские грезы разбивались о строгие мамины слова: выбери что-то одно. И я выбрал. Мама купила мне детский игрушечный кегельбан. Говоря современным языком – боулинг. Он был просто огромный и занимал половину спальни. Но как же здорово было в него играть…

С дедом мы ходили на рыбалку, он подарил мне бамбуковую удочку. На речке было так тихо, спокойно. Можно было часами сидеть с удочкой и ждать клева. Точнее, клев-то был, просто у меня не хватало терпения и начинал подсекать слишком рано, рыба срывалась с крючка. Но под конец отпуска пообвыкся, что-то стало получаться. Представляю, какой сияющий вид у меня был, когда приносил маме лично пойманного пескарика. Меня распирало от радости, ведь я принес домой добычу, ужин.

Ходили мы с дедом и в лес по грибы. Он собирает сыроежки, я же – поганки. Почти все, что тогда собрал, пришлось выкинуть. Жаль было трудов, но не травиться же… Я предвкушал как будем есть на ужин картошку с грибами. Запах от сырых грибов стоял сногсшибательный.

Но вот незадача, пока готовился ужин, мне все меньше хотелось есть. Грибы я уже видеть не мог, есть их тоже не смог. Чувствовал, что меня от одного их вида выворачивает наизнанку. Поклевал картошку и пошел спать. Лишь годы спустя я понял, что тогда случилось. У меня аллергия на запах грибов при термообработке. Когда их жарят, варят, парят появляется специфический запах, от которого я задыхаюсь.

Много лет прошло и не помню уже, как в 1987 обстояли дела с продуктами в подмосковном городке, где жил дед. «Колбасные» электрички были, это точно. Но не помню, чтобы был тотальный дефицит. Были продукты на прилавках и хозтовары в продаже были. Ассортимент конечно был не такой богатый, как в столице, но жить было можно. С голода никто не помирал и без штанов не ходил.

Зато хорошо помню, что в местных продуктовых магазинах стояли банки с березовым соком. Для меня это была диковинка, в Ташкенте его не продавали. Приятный сок, с кисло-сладким очень легким вкусом. Когда стояли жаркие деньки, отлично утолял жажду. Понравился он мне тогда. Очень жаль было, что в Ташкенте его не достать.

Годами позже, когда я переехал в Россию, с удивлением обнаружил, что березовый сок больше не производится и не продается. Берез много, сок они дают как и прежде, а в продаже его нет. Странно и совершенно непонятно. Полтора десятка лет уже живу здесь, а так ни разу больше его и не увидел в магазинах. Может плохо искал, но вот честно, не помню, чтобы он мне попадался на глаза. Ни в больших магазинах, ни в малых. Это удивляет, откровенно говоря. Неужели частный бизнес не считает перспективным возобновление его производства? Целые поколения на нем выросли, помнят его вкус. Вряд ли производство безумно сложное и дорогое. Так почему его нет? Для меня это загадка.

Лето прошло, наступила осень, и я пошел в школу. Первый раз в первый класс. Шел и думал: «Я теперь не маленький, я в школу хожу!» Мне нравилось учиться, особенно хорошо давались математика и русский язык. Мама дома занималась со мной перед школой, и я умел хорошо читать и считать. Пока одноклассники учились читать по слогам, я уже умел читать по словам. Выпендривался самым наглым образом. Каюсь, грешен.

Потом нас приняли в октябрята. Какое это было счастье! Какая гордость! Мы учили песни, маршировали. Наш класс занял какое-то призовое место на городском слете октябрят. Как же нам завидовали сверстники из параллельных классов, а мы усерднее репетировали марши, чтобы на следующем слете победить, стать первыми. И спорили, кто первым из класса станет пионером