Читать книгу Сильнейший заговор на смерть - Олег Колмаков - Страница 7

Как и было ранее обещано, уже следующим вечером, сразу после работы, я зашёл в опер пункт, где собственно и должен был находиться наш участковый.

Жена уже успела сообщить мне по телефону о том, что над нашей квартирой ещё с обеда началась очередная пьянка по поводу освобождения из-под стражи главы семейства. Причём, именно сейчас, то пьяное гульбище в самом разгаре. Так что, мой нынешний визит к участковому, вряд ли мог оказаться «холостым выстрелом». Как говориться: пойдём со мной, и ты сам тотчас же убедишься в правоте моих слов.

Однако идти со мной вовсе никто не собирался. Более того, наш участковый, майор полиции Пирожков Николай Трофимович (низкорослый и худощавый мужчина, лет тридцати пяти), в ответ на устное заявление о нарушении правопорядка, молча протянул мне чистый лист бумаги, дескать пиши, а уж после мы и решим, стоит ли куда-то ходить и, вообще, хоть как-то реагировать.

Присел, подумал, написал всё, что думаю по поводу наших безумных соседей.

– Как долго будет рассматриваться данное заявление? – поинтересовался я, протягивая участковому лист со своим рукописным текстом.

– У нас имеется пара недель на рассмотрение письменных обращений граждан. Всё в рамках российского законодательства… – сухо ответил майор Пирожков. – …Ответ вы так же получите в письменной форме.

– За те две недели, которые вы оставляете себе на рассмотрение моего заявления: либо они меня окончательно доконают, либо я кого-то из них прикончу. То есть, произойти может всякое, вплоть до летального исхода.

– Ты, парень, не горячись. Как показывает практика, через пару недель, любой конфликт рассасывается сам собой. Люди мирятся, забывают о былых обидах, а кое-кто уж на следующий день бежит забрать ранее написанное заявление. Дескать, поспешил.

Да, и кроме того, никто из жильцов вашего подъезда, по поводу нарушения общественного правопорядка, собственниками восемнадцатой квартиры, ко мне не обращался. Выходит, это ваш личный каприз.

Чересчур нежные нынче пошли граждане. Вы ведь не в таун-хаусе живёте, а в обычной «хрущёвке», с крайне низкой звукоизоляцией. Потому и необходимо как-то притираться, находить компромисс с теми, кто живёт у тебя за стенкой.

– Мои соседи – это зашуганные и запуганные пенсионеры. Какие заявления, если они из своих квартир выйти бояться? И вообще, как я посмотрю, вы просто чудесно здесь устроились. Имею в виду вашу, весьма своеобразную специфику работа с обращениями граждан… – я усмехнулся с некоторым презрением. – …Тут и делать-то ничего не надо. Знай себе, собирай заявления, да выжидай свой срок, пока всё само собой уляжется и рассосётся.

– А ты, не дерзи. Сроки устанавливаю вовсе не я. Таковы правила.

– Надо полагать, ваши правила, имеют несколько иную трактовку… – я возмутился уже на полном серьёзе. – …Там наверняка написано о том, что заявление граждан должно быть рассмотрено в течение двух недель, а не через две недели.

– А какая разница? – майор Пирожков посмотрел на меня как на последнего дебила.

– Разница в том, что вместо того, чтоб тут философствовать, вам бы, товарищ майор, взять, да прогулялись со мной, дабы навести в нашем подъезде надлежащий правопорядок. Глядишь, и никаких ответов писать не придётся.

– Допустим, ты прав… – несколько смягчился Николай Трофимович. – …Предположим, сейчас над твоей квартирой действительно развернулась грандиозная пьянка. И что ты прикажешь мне сделать? Расстрелять их, скинуть с пятого этажа или вывести всех за пределы района, города, области?

– Припугните их чем-то… – ответил я, почесав свой затылок. – …Сделайте хоть что-то, ведь вы власть.

– Чем ты их припугнёшь?.. – едва ли не в лицо рассмеялся участковый. – …Штрафом в пятьсот рублей? Все мои действия строго регламентированы законом. Ни шага, ни полшага в сторону.