Читать книгу Злая память. Книга первая. Кавказ - Олег Колмаков - Страница 3

Первые тёплые лучи апрельского солнышка, едва успели прогреть уставшую от холодной зимы землю, а четверо военнослужащих, раздевшись до трусов, уже развалились на широких скамейках «курилки». Солдаты спешили получить от весеннего небесного светила первые, потому и избыточные дозы ультрафиолета. Уже через месяц-полтора, они рассчитывали появиться в родных краях тёмными от загара. Как, собственно, и должны были выглядеть люди, действительно, побывавшие на Кавказе.

– Слушай, Сом… У вас в Челябинске, «тёлки» красивые? – обращаясь к соседу по лавке и вальяжно потягиваясь, поинтересовался один из «отдыхающих».

– Да уж, наверняка будут покруче, чем в вашем Кызыле. А ты, Литвин, никак за невестой собираешься к нам заскочить? – под усмешки сослуживцев и почти не открывая глаз, ответил Игорь.

Прозвище «Сом», он получил ещё на призывном пункте. Как производное от фамилии Самолюк. К предстоящему дембелю Игорь подготовился, пожалуй, одним из первых. Оставалось лишь дождаться того желанного часа, когда будет зачитан приказ и он, с лёгким сердцем отправиться домой, на Южный Урал. Засыпая, Игорь частенько представлял себе ту самую картину, когда он, совсем неожиданно и безо всяких там телеграмм, вдруг предстанет перед родными и знакомыми, в отглаженной парадной форме, увешанной медалями. А самое главное, двумя орденами, наградами за боевые заслуги.

– Нет, Сом. В Челябинск я не собираюсь. И вообще, не за себя спрашиваю… – неуклюже ответил Литвиненко, достаточно добродушный и невозмутимый здоровяк, под два метра ростом. – …Итак, ты утверждаешь, будто бы девки у вас красивые. В таком случае, забери с собой Яшку. Жаловался он мне давеча, мол, всё женское население из его деревни подалось в город. Дескать, одни бабки старые на завалинках остались.

– Литвин, чего это вдруг, ты взялся за меня хлопотать? Разве я просил тебя об этом?.. – недовольно приподнялся со скамейки худощавый и невысокий Сергей Якушев (среди друзей, просто Яшка). Он никогда не упускал случая хоть чем-то зацепить или уколоть острым словцом кого-то из более крепких парней. – …А во-вторых, я вовсе не из деревни. У нас центральная усадьба, почти райцентр. Ну, и в-третьих, я вовсе не нуждаюсь, в чьей либо помощи. И вообще, Саня. Ты прям в каждой бочке затычкой, повсюду свой нос суешь.

– Да ведь ты сам… Буквально вчера все уши мне проел своими стонами: мол, где бабу тебе искать? – доселе добродушный Литвиненко, на сей раз вскипел.

– Санёк, кончай верещать, как свинья резаная… – на правах негласного авторитета, Самолюк оборвал бессмысленный и пустой трёп своих сослуживцев. – …И ты, Яшка, лучше заткнись. Гляди, достанешь Кызыла. Ох, и огребёшь ты тогда по самое не хочу. Голова у Литвина дурная, а кулачищи пудовые. Зацепит разок, очухаешься лишь в госпитале.

– В конце-то концов, вы дадите мне сегодня подремать? – вдруг зарычал, до сего момента, мирно и молча отдыхавший Валера Рудяев.

– О-о-о! Смотрите-ка, Рудяй проснулся. Что, дружище, совсем не спиться? – с наигранным удивлением обратился к Валерию, Самолюк.

– Ага, с вами, с бакланами, только и кимарить… – вздохнув, Рудяев встал. – …Ну? Закурить что ли, дайте.

– Рудяй, ведь ты, весь вчерашний день провел при штабе. Так рассказывай, какие там новости. Может, чего интересного узнал? – Якушев протянул проснувшемуся уже раскуренную сигарету.

– Да, какие ж в этой дыре могут быть новости? А впрочем, постой… – сонный Рудяев вдруг оживился. – …Был там, один чертила. Часа два, без перерыва анекдоты травил. У меня, аж мочевой пузырь прихватило. Вот только мало, я чего запомнил, – уже с грустью добавил Валерка.

– Так давай выкладывай, что в башке осталось. Ни то с тоски передохнем, – навострил уши Литвиненко.

– Рассказать, как тот чёрт… То есть, с его выражениями, ужимками и прочим. У меня, вряд ли получиться… – заранее принялся оправдываться Рудяев.

Однако его тотчас перебил Самолюк.

– Давай уже, начинай. Не тяни ты кота за хвост.

– Ну, короче так… – чуть собравшись с мыслями, величественно и многообещающе начал Рудяев. – …Только-только закончился жесточайший бой. Трупов с обеих сторон, просто немерено. Земля ещё дымиться. Солдатик, один из немногих, оставшихся в живых, уставший и измождённый возвращается к своим. Выжат и измотан он до предела, ели ноги свои волочит. Автомат на плече, гимнастёрка до пупа расстегнута. Ковыляет тот солдат через небольшой пролесок. И вдруг слышит, что из кустов кто-то стонет: дескать, помоги братишка. Мол, боль у меня до того невыносима, что терпеть её нет больше сил. И тут же просит: типа, будь другом, добей.

Наш солдатик остановился, огляделся. Быстро сообразил, что этот, смертельно раненый военнослужащий где-то совсем рядом, буквально в ближайшем кустарнике. А сообразив, отвечает: «Да, ты что? Забудь о смерти. Лишь потерпи чуток. Сейчас я в госпиталь тебя оттащу…»

«Братишка, уже поздно. Рана смертельная. Половина моего тела, взрывом снесло. Кишки на траву вывалились. Нет более мочи терпеть. Помоги, братишка… Избавь от невыносимых страданий…

Понимает наш солдатик, что дело, действительно, серьёзное. И решает помочь-таки соотечественнику. Вскидывает автомат, передёргивает затвор. Перекрестившись и закрыв глаза, выпускает полный «рожок» в тот самый куст. Для верности, стреляет туда же из «подствольника». Когда ж завеса пороховых газов рассеивается, с чувством выполненного долга, он идет дальше.

И тут, вновь слышит он за своей спиной, всё тот же голос: «Спасибо тебе, братишка!»

Дикий гогот взорвал тишину складских территорий.

– Молоток, Рудяй. Повеселил… – не в силах сдержать смех, кое-как прохрипел Самолюк. – …Давай ещё что-нибудь.

– Мужики, атас! – внезапно выкрикнул подскочивший со скамейки Якушев.

Интуитивно, его примеру последовали и остальные. Кое-кто даже схватился за лежавшую рядом форму.

– Яшка, а в чем, собственно, «шухер»? – ничего не понимая, дембеля крутили по сторонам стрижеными головами.

– Только что, через КПП проследовал командирский БМД. – пояснил Якушев.

– Тьфу, ты. Нашел, чего пугаться… – облегчённо вздохнул Литвиненко. – …Я-то, грешным делом, было решил, будто «чехи». Подумаешь, командирский БМД. Наверняка, Макс за почтой или ещё чем в штаб гонял. Наш-то командир, нынче объект не покидал. С самого утра он на «медицинском», с прапором воюет. Всё чего-то считаются.

– Да, если бы и лейтенант?.. – равнодушно, продолжил Рудяев. – …Чтоб изменилось? Чего он, вообще, может нам сделать?.. В лучшем случае, прочитать очередную нотацию.… Ни рявкнуть, ни приказать, ни вздрючить, как следует… Наш Побилат, и как офицер, и как командир – ноль без палочки. Плюшевый. И если честно, то за такого командира, мне перед чужими солдатами даже стрёмно.

– Мужики, вы вообще о чем?.. – вмешался Самолюк. – …Нам вечером в ночной наряд заступать. Потому и положен полноценный дневной отдых. А посему: что Побилат, что сервелат – всё по хрену.

Немного успокоившись, четвёрка «старослужащих» вновь развалилась на лавках.

– Может, кому-то и стрёмно… – первым затянувшееся молчание нарушил Рудяев. – …А по мне, так на нашего нынешнего лейтенанта, нам молиться нужно. Дай ему Бог, до самого нашего дембеля здесь остаться. С этаким командиром, у нас будет полный расслабон. Свои последние недельки хотелось бы дослужить без каких-либо излишних напрягов.

– Сом… – тихо произнес Якушев. – …А что если Побилат с прапором, вдруг обнаружат на «медицинском» пропажу канистры?.. Ну, той… Что со спиртом. Которую мы нынешним утром подрезали. Чую, будет нам тогда: наш долгожданный дембель.

Самолюк промолчал. Ответил за него Литвиненко.

– Ты бы поменьше о ней вспоминал и попусту трепался. Да, и что с того, коль обнаружат?.. Мы что, здесь одни? Ежедневно по два-три грузовика приезжают, разгружаются, загружаются. Разве за всеми уследишь? – предельно просто и доступно объяснил Александр.

– Эх, а я бы той спиртяги, прямо сейчас дёрнул… – вспомнив об украденной накануне канистре, грустно вздохнул Рудяев. – …Достали меня эти склады и эта долбанная Чечня. Домой хочу.

– Валера, я и сам на «измене». Однако нам следует малость потерпеть, всего лишь до вечера. Иначе, как пить дать, спалимся… – обращаясь к Рудяеву, как к брату, Самолюк несколько урезонил последнего. – …Вот заступим в караул, дождемся отбоя, тогда и оторвемся, как положено.

– Служить нам осталось вместе, совсем ничего. Вот-вот разъедемся… – задумав что-то, начал издалека Серёга Якушев.

– Да, уж. Пять-шесть караульных нарядов и по домам, – поддержал его Литвиненко.

– Сом, быть может, ты всё-таки расскажешь нам о том, как попал сюда, на склады?.. – тут-то и вставил свой вопрос Яшка. – …Поведай напоследок, о той чеченской снайперше. Как вычислил её, и как с ней рассчитался? Или, предпочтёшь так, и уехать на Родину со своей тайной?

– Так и уеду, – рявкнул Игорь, явно задетый за живое.

– Мужики, слушайте ещё одну фишку… – Рудяев, воодушевлённый своим прошлым успехом (как рассказчик анекдотов), уселся поудобнее. – …Она, прям в аккурат впишется в данную тему.

– Давай-давай… – достав очередную сигарету, Самолюк вновь поторопил товарища. – …Ни то Яшка весь мой мозг съест.

– Короче так. В центре Грозного громыхают уличные бои. Один из пехотинцев-новобранцев забился от страха под бетонную плиту и сидит там, словно таракан за печкой.

Слегка попривыкнув и немного освоившись в новой для себя обстановки, тот пехотинец начинает вертеть по сторонам башкой, уж подмечая кое-какие детали. Тут-то и обращает он своё внимание на подвал одного из соседних полуразрушенных домов. Дело в том, что туда, то и дело шныряют наши бойцы. Причём выходят они оттуда уж больно счастливыми и улыбчивыми.

Любопытство нашего солдатика, в конце концов, пересилило все страхи и он, улучив минуту временного затишья, чесанут-таки к тому самому подвальчику.

Залетает тот солдатик в приоткрытую дверь и видит толпу военнослужащих, выстроившихся друг за другом в длиннющую очередь. Причём солдатская вереница, начинавшаяся у самых дверей, уходила неизвестно куда, в темноту подземных катакомб.

Спрашивает первогодок: зачем, дескать, стоите?

Крайний из очереди ему и отвечает.

– Да, понимаешь, братишка. Наши разведчики накрыли чеченскую снайпершу. Вот и решили они наказать её, как говориться по заслугам. Потому и удовлетворяет она сейчас всех желающих.

Тут-то первогодок и сам замечает, что у всех подвальных военнослужащих, ширинки заранее уж расстегнуты. А заметив, вновь интересуется.

– Так она, что же?.. Всем дает?

– Ща узнаем… – отвечает всё тот же крайний и немедленно осведомляется у предыдущего. – …Братишка, очередь-то можно занимать? Она всем даст?

Вопрос быстро пробегает по живой цепочке: «Она всем даст?.. Она всем даст?.. Она всем даст?.. Она всем даст?..» – и теряется где-то там, в темноте подвала.

Ответ приходит, тем же «макаром».

«Всем!.. Всем!.. Всем!.. Всем!.. Всем!..»

– Ну, слыхал? Можешь спокойно ожидать своей очереди, – подтвердил крайний.

Обрадованный новобранец совсем осмелел и вновь интересуется.

– А как, насчёт нетрадиционного секса? Ну, там… К примеру, в зад?

– Да ты совсем оборзел… – усмехается крайний и тотчас добавляет. – …А впрочем, и об этом сейчас узнаем.

«В зад дает?.. В зад дает?.. В зад дает?.. В зад дает?.. В зад дает?..» – уносится в темноту.

«Дает!.. Дает!.. Дает!.. Дает!.. Дает!..» – чуть позже вторит ему очередь.

Тут молодой, и вовсе погружается в мир своих довоенных грёз и ночных фантазий.

– А в рот берет?

«В рот берет?.. В рот берет?.. В рот берет?.. В рот берет?.. В рот берет?..»

«Нет!.. Нет!.. Нет!.. Нет!.. Нет!..»

– А почему? – удивляется салага.

«Почему?.. Почему?.. Почему?.. Почему?.. Почему?..» – негодует очередь.

«Голову ещё не нашли!.. Голову ещё не нашли!.. Голову ещё не нашли!..»

Такого бурного фурора, Рудяев и вовсе не ожидал. Истеричный хохот, в буквальном смысле, посбрасывал всех с лавок.

– Ну, ты Рудяй и красава… – откашлявшись после минутного безумия, кое-как выдавил из себя Самолюк. Будто бы Рудяев лично участвовал в той вакханалии. – …Так этой суке и надо…

Если сейчас кто-то подумал о некоем сумасшествии, то сразу оговорюсь: крыша у Самолюка вовсе не поехала. И анекдот он, конечно же, не принял за реальную историю. Просто в его (не такой уж и длинной) жизни была своя, роковая чеченская снайперша, расспросами о которой, время от времени и донимал его Якушев, и которую сам Самолюк, наверняка, запомнит до гробовой доски.

Около года назад, близ полевого лагеря десантно-штурмового батальона (в котором на тот момент и служил Самолюк), объявился вражеский «стрелок». Умело и грамотно меняя свои позиции, он планомерно отстреливал нашу «десантуру». При этом, сам оставался полностью неуязвим. Когда же, очередной жертвой снайпера стал земляк и лучший друг Самолюка, терпение Игоря иссякло. Словно одержимый он устроил настоящую охоту на «стрелка». В конце концов, это было делом его чести и совести.

На исходе третьей недели, Самолюк всё же его «накрыл». Какого же было удивление десантника, когда вместо ожидаемого матёрого боевика, он вдруг застал на месте преступления местную девку, на пару лет младше его самого.

О том, что было после, знали лишь двое: сам Игорь и уже мёртвая снайперша.

Ну, а позже, старшего сержанта Самолюка обвинили в зверском убийстве несовершеннолетней мирной девочки. Разжаловали в рядовые и взяли под арест. И только хлопоты Лютого спасли парня от военной прокуратуры и уголовного преследования.

– Пацаны, вы, случаем не знаете, где можно разжиться мешком сахара, да полкило дрожжей? – будто что-то припомнив, невпопад поинтересовался Литвиненко.

– Кызыл, своей тупостью ты меня не раздражаешь. Ты уже начинаешь меня ею пугать… – не сдержавшись, выкрикнул Якушев. – …Вот скажи: к чему ты сейчас об этом спросил? А впрочем, сперва ответь мне, на иной вопрос. Там, под Ханкалой… Ты, наверное, получил вовсе не лёгкую, а самую тяжёлую контузию? Причём, во всю голову, коль вопросы твои, день ото дня, всё дурнее и дурнее.

– А собственно, зачем тебе сахар? Да ещё и в таком количестве?.. – перебил Якушева Рудяев. – …На сладенькое, к дембелю потянуло?

– Ни в этом дело… – быстро осознав неуклюжесть и несвоевременность своего вопроса, Литвиненко поспешил с пояснениями. – …В складской подсобке я давеча приметил авиационный подвесной бак. Не меньше четырёх сот литров. Прапорщик Михайленко сказал: что он, якобы, худой. И кроме, как на металлолом более негоден. Однако я тщательно обследовал ту конструкцию и пришел к выводу о том, что наш прапор врет. Отличный и целый бак, да ещё и с герметичной крышкой. Вот и решил я его дюзнуть, чтоб замутить в нём брагу. Прикиньте, сколько пойла с него выйдет. В общем, обо всех наших я тогда подумал. А ты, Яшка… Ещё раз вякнешь, я те точно накостыляю.

– Литвин, оставь эту идею… – глядя на слегка придурковатое выражение лица сослуживца, при этом едва-едва сдерживая смех, Самолюк всё же нашел в себе силы ответить серьёзно. – …Склады у нас далеко не продовольственные. А в чеченское село ходить не советую. Так что, обойдемся мы, как-нибудь без браги. Нам и канистры спирта, если пить будем аккуратно, до самого дембеля хватит.