Читать книгу Надежды и муки российского футбола - Олег Мильштейн - Страница 5

Бобби Чарльтон – великий футболист. К сожалению, футболисты не владеют словом, чтобы передать то, что они чувствуют. Поэтому у нас нет книги самого сэра Бобби Чарльтона, хотя о нем написано немало книг.

Я был средним футболистом (на это есть разные причины, это долго объяснять), но самое главное, что есть в моей книге «Футболь», это язык, это понимание ситуации, чего нет у тех, кто не играл в футбол. Это разные вещи. Великие футболисты ушли, а журналисты, которые делали их записи, убирали все существенное (я это знаю, так как мы с Эдиком Стрельцовым делали его книгу). Все интересное, что он рассказывал, было как бы не для печати, но именно это надо было записывать, потому что это настоящая жизнь! Цензоры и редакторы все убирали и из живой жизни делали черт знает что, поэтому я не могу прочитать ни одной настоящей футбольной книжки. Я примерно знаю, что это такое, особенно для нефутболистов. Футболисты, кстати, читают подобные книги с меньшим удовольствием, потому что они знают это все как профессионалы, это их жизнь.

Но вообще-то для меня футбол значит все больше и больше. Раньше я его понимал очень прямо: вот есть мяч, есть поле, есть друзья, есть команда. Позже, когда со мной стали происходить какие-то мистические вещи, я начал понимать, что в футболе очень много ирреального, иррационального, мистического, загадочного. Футбол вечен, как игра. Формула футбола, как формула жизни, всего три слова: рождение – жизнь – смерть. Так и футбол: до начала игры – игра – и после игры. Формула жизни, абсолютно.

Кто может объяснить, как рождается футболист? Может быть, так: я «в юношах» играл, мне исполнилось только семнадцать лет, а меня приглашают на сборы в команду мастеров (хотя я уже был известный среди юношей, играл тогда уже за сборную Украины). Или кто мне может объяснить: идет первая игра, я сижу среди шести запасных в составе этой команды, таких же, как я, которые играли не хуже меня, и моя команда проигрывает на родном поле свой первый матч, на котором сидят двадцать тысяч зрителей, моих земляков. Остается десять минут до конца игры. Тренер, обезумевший от криков «Долой из команды! всю команду вон!», вдруг поворачивается с бессмысленным взглядом: «Ну кто, – говорит, – команду спасет?» И тычет в меня пальцем: «Может быть, ты?» Я ему отвечаю: «Может быть». Он: «Раздевайся!» Я разделся, вышел на поле, тут же попал в игру, прошел и забил гол. Так получилось, что я прошел по левому краю до штанги и практически вошел прямо с мячом к воротам соперника. Я не знаю сейчас, спас ли я команду, но первый свой гол забил. Уже на следующий день у меня началась совершенно другая жизнь.

Футбол делает знаменитым моментально. Это уже обыденная, избитая фраза. Но почему так случилось со мной? Почему? Почему тренер, рискуя многим – своей судьбой! – принимает такое решение? Я параллельно с футболом пошел учиться на физмат (в школе у меня было хорошо с физикой, математикой, поэтому я тайно от игроков команды пошел и поступил на физмат). Меня вызвал к себе декан Борис Карлович Морзон, замечательный, потрясающий человек, и сказал: «Саша, Вы уже играете в команде мастеров. И Вы учитесь у нас. Вы способный человек, но вот у Вас две тройки по итогам сессии: по матанализу и по высшей алгебре. Я Вам стипендию дам, но вообще Вы должны выбрать, чем будете заниматься, футболом или все-таки математикой». Я отвечаю: «Футболом». Понимаете, я выбрал футбол. Почему я это сказал? Ведь я мог ошибиться, футбол мог не стать моим делом, судьбой. И сколько таких примеров, когда человек выбирает дело, а оно – не его! Допустим, Вы мне сказали, что Ваш друг или знакомый пьет. А знаете, почему он пьет? Потому что он выбрал футбол, а это не его дело. Хотя он мысленно натянул на себя идею, что он будет великим футболистом, будет зарабатывать деньги, будет иметь женщин, славу, успех, потом оказалось, что не получилось. Поэтому он пьет. Он сломался. Он заложил свою судьбу в идею футбола, а это страшно вообще. Но почему? Это же мистика, это ирреальность. Если бы человеку кто-нибудь чуть раньше сказал: «Ты не создан для футбола, через пять лет ты сопьешься», он бы по-другому свою жизнь построил. С судьбой нельзя шутить, а особенно с футбольной.

А сейчас непосредственно о притягательности и популярности футбола для миллионов, для миллиардов людей во всем мире. Во-первых, я считаю, что футбол – это несбывшаяся мечта абсолютно каждого мальчишки. Мы же все в детстве играли, все мечтали стать великими футболистами, на девяносто пять процентов – мечтали. Любовь к футболу – это любовь к мечте. Футбол – это твоя невоплощенность, которую ты, повзрослев, видишь в других: они воплотили твою мечту!

Но самое удивительное, что футбол любят и те, кто даже не играл никогда в футбол, – тоже загадка. Но я думаю, что самая главная загадка футбола (я уже для себя определил) – это то, что на футбольном поле ежесекундно творится и одновременно разрушается великое чудо момента жизни, сотворение долгожданного мига. Оно идет каждую секунду: создается и тут же разрушается, создается – и разрушается, и надо понимать эту диалектику. Перед глазами у нас одна матрица: это футбольное поле 65 х 110 и двадцать два футболиста, но вариаций в этой матрице – бесчисленное множество (в математике даже есть область, которая ставит задачей определить бесконечное количество вариантов). Болельщики смотрят эту игру и понимают: да, сейчас не забили, но в следующий раз забьют. И футболисты понимают: да, сегодня я плохо сыграл, проиграл, но есть надежда завтра отыграться. И те, и другие живут этой мечтой, этой надеждой, этой иллюзией, этой утопией, этой реальностью…

В футболе есть что-то от идеи искусства, как в театре Шекспира, когда на сцене происходит все: рождение, жизнь, смерть. В других видах спорта это тоже есть, но я вам постараюсь объяснить, в чем разница. Хоккей я не люблю: он грубый и жестокий. Американский футбол тем более не люблю: он тоже очень грубый и жестокий. Баскетбол… раньше я его любил, потому что там почти все было построено на искусстве игры. У нас, например, в ЦСКА был игрок Армен Алачячян (у него рост был всего 1, 75 м) – это был великий мастер. Сейчас же все ставится на «столбов» ростом в 2, 20 м, а если ты будешь 3 метра, то вообще можешь плевать в корзину. Сейчас из баскетбола искусство ушло, а в футболе до сих пор еще держится: на работе с мячом, на пластике тела, на самом футбольном поле. Это коллективная игра – и в то же время индивидуальная, хотя, на мой взгляд, сейчас профессионализм в футболе заводит эту идею искусства в тупик. Идею, которая, как, помните, у Пастернака: «Не читки требует с актера, а полной гибели всерьез». Мне кажется, у футболистов в последнее время это «а полной гибели всерьез» пропало.

«Реал» (Мадрид) – великая команда, а я, например, куплю в свою команду еще пять великих футболистов, тогда мы вообще всех обыграем. То есть футбол превращается все больше в цирк, игра – в жонглирование.

И выходит, что этой «гибели всерьез», когда две команды от азарта, от страсти умирают на поле, нет. Мне кажется, что в этом смысле футбол должен немного вернуться назад. К любительству. В хорошем смысле слова. Ведь советские «любители», от которых все были в восторге, когда играли между собой, «умирали всерьез». Они не за «бабки» умирали – тогда не такие большие деньги были, они «умирали всерьез», потому что любили эту игру.

Когда я выходил на тренировку с футболистами, к которым я даже не мечтал приблизиться (а тут я с ними в пас играю, разговариваю, они ко мне относятся как к равному, а потом мне говорят: «Саш, зайди в кассу, получи зарплату»…), – я не мог это соединить! За такое удовольствие еще и деньги платят! Потом уже нравы стали циничнее. Я мог поехать в любую команду играть за 300, а не за 220 рублей. А ведь советские люди в то время в среднем получали 120 рублей! Конечно, мои триста – несравнимо мизерные деньги по сравнению с теми, которые в футболе сейчас.

Футбол для меня – это и трагедия и счастье одновременно. Счастье, потому что футбол мне многим в жизни помог, а трагедия, я думаю, потому, что я был рожден, наверное, не для футбола, а для чего-то другого. Но я сам себе это заказал, как говорится, на завтрак, на обед, на ужин. А об остальном я сказал в самом начале нашего разговора. Вот что такое футбол для меня лично – это моя молодость.

Что главное в футболе? Игрок! Игроки! Игрок сам по себе, как человек, как личность – это все в футболе! Все остальное – это производное от игрока. Результат зависит от игрока, импровизация от тебя зависит, игровая дисциплина, мастерство, тренер, болельщики – все от игрока. Раньше ходили только на отдельного игрока. Сейчас тоже ходят на отдельных футболистов. Но сейчас на поле нет настоящего коллектива, каждый играет за себя и при этом не видно индивидуальности игрока. И вообще, какой игрок, такая и команда. Поэтому главное в футболе – это сам игрок, личность, человек. Я всегда считаю, что человек – это целая Вселенная… если он уходит из жизни, это вся Вселенная уходит. Так и здесь. Какой игрок, такая и команда, такая и его Вселенная, его язык. Он разговаривает на языке пластики, он стилист своим движениям. То есть игрок есть стиль жизни – вот самое главное. Отталкиваясь от игрока, можно говорить и об остальном, но игрок – это самое главное в футболе.

Я бы сказал, что футбол – прежде всего игра. Все остальное, что у Вас здесь перечислено, тоже входит в понятие этого явления.

Зрелище, потому что игра. Иногда игра бывает забавой в товарищеском матче, для зрителя. Развлечение, отвлечение от повседневных забот… ну, я бы не сказал. Люди идут на футбол не для того, чтобы отвлечься. Другoe дело, поорать, покричать, стресс сбросить – это да, в этом что-то есть. Но только элемент.

Регулятор настроения масс. Вот это самое страшное, кстати. Когда наши политики, многие наши деятели пытаются регулировать настроение масс при помощи футбола, это уже манипуляция людьми.

Клапан для выхода агрессии? Сама игра? Нет, дело в том, что сама игра порой становится агрессивной, становится возбудителем агрессии – это с одной стороны. Можно говорить, что футбол – клапан для выхода агрессии… но ты выходишь на поле порой неагрессивным, но тебя так раздраконят, что ты становишься агрессивным. Есть агрессивные игроки, которые через двадцать минут сникают вообще: не пошла игра – и он готов, даже не будет «агрессировать».

Я Вам сейчас покажу статью, я ее только сегодня написал. Она будет завтра опубликована в «Русском курьере». Называется она так: «Со сборной по футболу шутки плохи. Особенно с нашей». Статья адресована Колоскову: чем же РФС занимался все это время?! Десять лет мы не имеем ни команды, ни даже выбора тренеров!

Футбол стал клубным, а тренеров клубов не очень-то пускали на кухню РФС, хотя создание сборной – это прямая обязанность Российского футбольного союза, особенно по части создания материальных условий для главного тренера национальной сборной, чтобы он уже на какие-то другие соблазны не откликался. Тогда сама собой отпадет набившая оскомину проблема совмещения. Тем более, насколько я понимаю, все сборные команды по всем видам спорта существуют не только на спонсорские деньги – в основном на деньги наших несчастных налогоплательщиков.

Как так получилось, что мы «выбираем» тренером именно того, кто уже давно не практиковался в сборной и наспех собирает чуть ли не ветеранский состав?! Я понимаю Ярцева и уважаю его. Ему просто деваться некуда: с одной стороны, он искренне желает помочь родному футболу, а с другой – его как члена партии власти (как члена партии «Единство»), вероятно, обязали к выборам преподнести успех сборной. Посмотрите сайт партии «Единство»: там и не скрывается, что их предвыборная борьба будет, в частности, строиться на патриотических успехах сборной команды России по футболу. Если это не «утка» – полноте, господа, какое ныне у нас тысячелетье на дворе, на что вы ставите и зачем, что вы делаете? Мало вам Манежной площади, когда накачанные псевдопатриотической шелухой фанаты мстили (кому?!) за проигрыш неспособной победить команды?! Вы привели к взрыву невоплощенных национальных надежд.

Опомнитесь, господа! С футболом шутки плохи! Если он плох, он становится неуправляемым. Пока игроки сборной не будут побеждать, то есть выражать нас, наши желания, пока мы не будем действительно гордиться ими, ничего у нас не получится с истинным патриотизмом.

У нас сейчас в футболе ситуация, как в 1941 году: ни винтовок, ни патронов, а надо идти воевать, и мы все равно идем, потому что мы такие. Вот мы такие! И опять боль, трагедии, кровь, слезы. Но хочется спросить всех: «И доколе это будет? Когда мы, наконец, начнем просто заниматься искусством, играть, жить? Играть в футбол, как жить, а не убивать друг друга на поле!»

Я не думаю, что футбол продвигается так глубоко, чтобы можно было сформировать для обычного человека миф об индивидуализме. Потому что есть две вещи (они исключают друг друга и в то же время в футболе полностью присутствуют): ни одна футбольная команда не существует без коллективизма и индивидуализма. Это вместе работает.

Может ли футбол способствовать нейтралитету личности и общества? Тоже, по-моему, нет, потому что в футболе две разные массы: болельщики и футбол. Какой тут нейтралитет? Это полное противостояние, это такая мировая война, но мировая война нервов, больше ничего. О нейтралитете здесь никак не скажешь. Но в футболе проявляется все – и низменное, и высочайшее. Как в жизни.

Почти все футболисты хитрые, порой злые и готовы ради футбола пойти на любые поступки, я имею в виду низменные поступки на поле: удары исподтишка и масса всяких других вещей, которые делают даже великие футболисты. Но это все входит в систему, в негласные правила игры. Фергюсон недавно дал бутсой по голове Бек-хэму, который сейчас признался, что хотел ответить, но сдержался. У нас тоже был великий игрок Сабо – на поле он был очень жестким. Когда Лев Яшин шел на выход, Сабо шел корпусом в него, и Яшину приходилось незаметно воевать: он правой рукой бил в лицо Сабо. И судьи закрывали на это глаза, потому что понимали, что это «разборки» великих игроков. И тот понимал, что получил свое, и этот понимал. И они расходились, кстати, слова не сказав друг другу, после игры были вежливые.

Нельзя болельщикам относиться к футболу так, что все происходящее внутри футбола – это все аморально и безнравственно. Между двумя играющими сторонами есть свои внутренние счеты – не надо в это лезть. Есть такие нарушения, за которые выгоняют с поля сразу, но когда это на уровне – понятно, «разборки» крупных мастеров: они знают, за что кто кого. Футболисты – это определенная каста, тем более великие футболисты. Это уж точно каста, это как картежники, которые знают, за что кто кого наказал. Это как любая каста игроков. Игрок – это натура. Вот Достоевский был игрок, он «Игрока» с себя написал. Они знают, на что идут.

Футбол, бесспорно, способствует познанию мира, потому что, во-первых, футболист начинает с детства ездить по всему миру. Я в первый раз полетел на самолете, когда мне было четырнадцать лет, это было в 1960 году. Я полетел в Киев, потом в Ташкент. Как только я начал ездить, у меня появилось планетарное восприятие. В девятнадцать лет я попал в Копенгаген, мы прожили там целый месяц, одиннадцать игр сыграли. Вы понимаете, что для меня, мальчика, это было открытие мира! Изменилось представление о мире: для меня мир уже был не противостоянием двух систем, коммунизма и капитализма. Я узнал, что есть люди – и есть нелюди, что всякие есть и там, и здесь. Еще понял, что капитализм – это миф. Хотя нам говорили, что там живут одни как бы уроды, там оказались прекрасные люди, которые нас принимали замечательно! Я влюбился в эту страну, в прекрасных, потрясающих людей, хотя много видел там и такого, что мне до сих пор не нравится (и у нас, и там). Но открыл мне мир футбол! Футбол – это великая игра, иона дает много для того, чтобы понять мироздание вообще. Но не сегодня! Посмотрите на сегодняшних пацанов: им по двадцать лет, а у них лица взрослых людей, исстрадавшиеся, высушенные, как у гладиаторов. Они уже все поняли, все знают, все подлости, все прелести мира знают, понимаете!

Для того чтобы сказать, что философия футбола проста (как говорят, футбол прост: отдал – открылся – отдал, ну чего ты там крутишь, отдай – и все, давай мяч катать!) – вот для того чтобы прийти к этой простой философии, нужно пройти очень много, целую жизнь. Если бы я сейчас играл в футбол, я бы избежал тех ошибок, которые у меня тогда были. У меня была приличная скорость, иногда я бежал быстрее мяча (сейчас я бы так уже не бегал). Я играл почти все время левого инсайда или правого, а когда попал в команду, меня выпустили в тот матч на левый край – я вынужден был играть левого края, понимаете, и вынужден был отрабатывать. Уже потом я начал играть по-настоящему, в двадцать два года перед самой травмой я «поймал игру». Я был разыгрывающий игрок. У меня была своя философия футбола.

Конечно, в футболе есть огромная философия. О философии футбола можно говорить, вернувшись и к коллективизму, и к индивидуализму, и к ограниченности площади поля с большим количеством движений внутри этого поля. Философия футбола – это и все эти схемы, и все эти системы. А что там внутри всего этого!.. Конечно, футбол – это целая философия. Помимо всего прочего, есть интересные исторические вещи.

Отчего возник футбол? Я, допустим, не очень согласен с тем, что футбол – это как бы бывшая военная игра по захвату чужой территории, как это представляют, допустим, мексиканцы, американцы. Я так не считаю, у меня своя теория. Вот смотрите: когда выйдешь на поле, ударишь мяч сильно вверх, он вдруг исчезает – нету его! – а потом тебе его кто-то будто сверху бросает!.. Над всем есть Бог! Ты играешь в футбол – ты играешь с Богом! Поэтому Бог мстит очень талантливым – талантливые люди играют на уровне Бога, а Бог не прощает равных себе. Вот такая моя теория возникновения футбола. Божественная…

Когда ты забиваешь свой гол, ты не захватываешь пространство, ты просто прорываешься в другое пространство. Ты действуешь на уровне Бога, потому что этот твой удар в «девятку» метров с тридцати поднимает стотысячный стадион! Одно движение твоей ноги поднимает эту массу! Если ты сейчас скажешь «пойдем туда», они пойдут. Это не военная игра, это игра с Богом! Бог мстит за то, что ты становишься человекобогом. Почему так рано ушли от нас Стрельцов, Воронин – основные махины футбола? Очень талантливых, как Гарринча, – сколько их было? Они погибли для футбола. Конечно, наверное, Бог кого-то милует. Вы понимаете, у меня вот такой взгляд, я сам это придумал. Я сам эту философию открыл для себя.

Философия нашего российского футбола? В данный момент югославский футбол нам дороже и ближе, чем бразильский. Неслучайно у нас много югославских футболистов: они нам близки по скоростно-силовой, морально-волевой игре. Поэтому зачастую мы видим в российском футболе не игры, а просто битвы. Вот ЦСКА станет чемпионом – но каким чемпионом он станет? Это просто тракторно-силовой боец. В то же время в нашем футболе есть и другие начала – в такой футбол играет «Локомотив». Без борьбы, без работы на поле, без движения ничего не сделаешь. Есть и другие начала. Есть игра в пас, есть артистизм двух, трех, четырех игроков. Так играет «Сокол» (Саратов). «Спартак» к такой игре тоже стремился в лучшие годы (я думаю, что он все равно выправится: клуб сильный генетически). И вот такие два начала всегда в нашем футболе бродят. Кстати, бразильцы, приехав к нам, быстро принимают наш залихватский футбол: начинают «вставлять» друг другу, «резать», биться. Нет, чтобы нам прививать свой стиль – технический футбол – нет, им нравится наш «бандитизм» на поле.

Я вам скажу, что футбол перестал быть народной игрой, как это было в тридцатые – сороковые – пятидесятые годы, когда все шло со двора – и на лучшие стадионы. К сожалению, футболисты сейчас отдалились от народа, они как бы ушли в раздевалки, оттуда вскакивают быстренько в автобус и скрываются на дачах. У них «звездная» жизнь. Мы были простыми футболистами, мы выходили после игры с сумками, с болельщиками могли поддать и поговорить «за жизнь», как говорят в Одессе: мы знали, что сегодня можно, а через три-четыре дня нельзя. Мы были ближе к народу. И народ нам, и мы народу были понятны. Сейчас это разъединилось. Футболист стал попсой, звездным человеком, до которого не достучишься, не докричишься, пока он не уйдет из футбола и где-нибудь пьяный с тобой не столкнется, – вот тогда с ним можно поговорить по душам.

В Бразилии футбол остался таким, каким был на протяжении всей истории существования этой игры в этой стране. В Италии – то же самое, но там есть тот же фактор, что и у нас: футболисты отдалились, ушли с улиц. Раньше футболиста можно было встретить в городе: он стоит, воду пьет или мороженое ест, смотрит, там, на девочек или еще куда-то, можно было подойти к нему поболтать – сейчас такого нет. Сейчас они ушли в другой мир, поднялись! Но потом они опустятся к нам. Я сам тоже зазнавался одно время, мне интересно было показать себя: идешь по улице, все смотрят, пальцем показывают. Сейчас этого интереса нет.

Германия, кстати, в этом смысле, как ни странно, демократичнее всех других, потому что немцы вообще очень корректные в жизни. Для них «прайвиси» означает больше, поэтому там к футболисту за автографом на улице не подойдут, это некультурно (в Англии, как в Бразилии, как в Италии, такие же открытые люди, как и мы). Ну вот такой уж менталитет у немцев! У немцев как у очень организованных людей и организация футбола на высоте. Я, допустим, немецкий футбол не люблю: он слишком какой-то замашинизированный. Хотя я вам скажу: профессионалы, понимающие в футболе, говорят, что бразильцы тоже играют в такой «машинизированный» футбол, они так же строят свою игру – только они при этом танцуют. Если мяч на правом краю, то левый защитник уже бежит открываться и может переводить туда, если там что, то есть у них все расписано тоже. Особенно это заметно в последние лет двадцать. Они попытались играть на чемпионатах мира так: самба и организованный футбол плюс техника и тактика – и они стали побеждать на последних чемпионатах мира. Вы посмотрите, как они выстроены и организованы, но плюс к этому – великие артисты: они владеют мячом как никто.

В общем-то, конечно, футбол есть явление мировой культуры. Если какое-то явление привлекает столько людей и имеет столь давние традиции («давние» традиции – не очень давние, всего сто лет), то, конечно, это мировая культура. Я статью написал об этом, называется «футурология футбола», она, по-моему, уже вышла в футбольном журнале «Два по сорок пять». Я пишу о том, что скорости футбола стали запредельными, – а что дальше, ведь физические возможности человека ограничены?! Что делать дальше? Понятно, что не все играют на допингах, но на каких-то подпитках, понимаете… А что дальше? То есть мы сейчас уже видим, что футболист классной команды играет в одно-два касания. А дальше что? Ну, хорошо, в одно касание; что дальше – без касаний, что ли? Я предлагаю такие смешные вещи: утяжелить мяч, для того чтобы скорость была меньше…

Я не стал бы говорить о «субкультуре» футбола. Есть антикультура в поведении и в жизни, а порой и на поле, и есть культура самой игры и культура игрока. Вот она и есть истинная культура. А вообще-то развязным человеком бывает не только футболист, но и инженер, писатель, солдат, офицер. Поэтому своей субкультуры у футбола нет. Есть культура игры и культура личности. Собственно говоря, это и есть язык движения, это и есть культура футбола.

Я думаю, что футбол – это не элемент спорта. Разве можно говорить, что шахматы – это лишь спорт? Нет. Вот для меня футбол и шахматы – это искусство, великое искусство. Все остальные виды спорта – это только спорт. Легкая атлетика… хотя и там есть элементы искусства: для того чтобы прыгнуть над планкой, нужно так разогнуть свое тело, что… это искусство, но все-таки это спорт, потому что там результат превыше всего: нужно пробежать быстрее, нужно прыгнуть выше, нужно бросить дальше. А в футболе – почему это искусство? Мы получаем удовольствие порой при счете 0:0: «Какая игра была, елки-палки! Ну ладно, не забили, но как играли! Это был спектакль!» Вот поэтому футбол – это, конечно, культура.

Футбол – шоу-бизнес? Да, и это меня пугает. Он порой превращается в этот самый шоу-бизнес, есть такая опасность. Это то же самое, как с Бекхэмом: Бекхэм – трейд-марк, а на самом деле, я Вам скажу, он самый слабый в «Реале», он очень примитивен как футболист, у него одна нога работает. И он что делает? – он убирает мяч и тут же делает длинный пас (он делает это великолепно!), но у него нет тех, допустим, финтов, той пластики, какие есть у того же португальца Фигу. Рауль – вот великий игрок, абсолютно великий игрок, настоящий: техничный сам по себе, великолепный тактик, играет и в пас, и забивает – все компоненты великого игрока налицо.

Есть еще один великий игрок – Роналдо. Это вообще потрясающий футболист! Человек с одной ногой – вторая не функционирует. Вы замечали: когда нужно точно бить левой (всё – уже деваться некуда!), он все равно так подстроится, так гениально сделает одной правой, что ты думаешь: «Может, у него просто эта нога – как центр вращения?!» Гениальный футболист! Будь это наш человек, сейчас бы его «задавили», «посадили на банку», потому что вся его игра гениальна на передней линии.

Возьмите нашего Пименова (я его знаю через отца, мы с ним дружим) – талантливый футболист, а сам себя сломал. Почему? Потому что ему сказали: «Бороться надо, ты парень здоровый, лезь вперед» – и он играет в игрока, а не в мяч.

И возьмите Шевченко. В отличие от многих, он играет в мяч – конкретно, точно и целенаправленно, и все игроки корпуса отлетают от него, и их штрафуют, потому что судья видит его чистую игру, потому что он играет в мяч, а наши считают, что нужно играть корпусом, биться, и тогда у тебя будет мяч. Ничего подобного – нужно играть в мяч, бороться именно за мяч. Да. Все голы, которые забивал Шевченко, он вырывал прямо «из клюва», как говорится: из-под ног, из-под рук, из-под носа… В этом его гениальность. Кроме того, он еще, конечно, тактически играет здорово, он потрясающе играет в пас. Это великий игрок!

Футбол не всегда логичен? Правильно, конечно. Если бы футбол был логичен, на него никто бы не ходил.

Парадоксален? Конечно. Потому что мяч сам по себе парадоксален. Кстати, он выбирает игроков. Я всегда говорил, что настоящий футболист думает не головой, когда играет, а плотью. Плоть думает за него. Понимаете, почему сейчас многие футболисты отдают пас ну просто за секунду? Потому что секунды теряются, когда мысль пойдет от ноги: ты увидел – одна секунда, «сюда!» – подумал – еще секунда, мозговая команда – и ты отдаешь пас – три секунды. А сейчас футболист играет «секундно», потому что он уже заранее увидел (у него объемное мышление, доведенное до автоматизма), он уже знает, что сделать, поэтому его тело действует без промежуточных двух тактов.

Самое лучшее движение человека – это движение вперед. Настоящий футболист думает плотью, ногами, чтобы только двигаться вперед. А это привлекает огромное количество кричащих людей, всегда привлекает. Вот вы идете мимо огромного непонятного скопления людей, они кричат – туда, скорей! Вот так и здесь: привлекательно, потому что там что-то происходит внутри. Ты видишь, что там происходит, ты оторваться не можешь, тебя завораживает. Плохо, когда мы приходим туда, а там ничего не происходит, там просто бьют друг другу морды либо идет скучный футбол.

За что ценят футбол? Это очень большой вопрос. Конечно, игрока нужно ценить за талант, но и игровая дисциплина не менее важна, куда от нее денешься! Самые талантливые возвращаются назад, вплоть до вратарской ведут борьбу. Такова логика игры: не будешь играть – выпадаешь. Здесь все: и талант, и выполнение установок тренера – все перечисленное. Кстати, все это входит в понятие «талант»… и больше, может быть, в понятие «профессиональный футболист».

Вдохновение? Без вдохновения, без куража нельзя вообще играть. Выходить на поле, чтобы просто «работать», невозможно – это не игра! Понимаете, как ни странно, в футболе есть два серьезных начала. В меня их заложил великий тренер, с которым я дружил почти два года, Борис Андреевич Аркадьев. Он исповедовал такие вещи: «футбол – это тяжелый физический труд, запомните это. Кто не хочет работать – уходите сразу!» – это одно; второе: он подходил ко мне после игры, когда я удачно сыграл, и говорил: «Шурец, сегодня ты играл на скрипке».

Понимаете? Когда я плохо сыграл или «потухал», он успокаивал: «Шурец, не расстраивайся, ведь человек, однажды прекрасно сыгравший на скрипке, это не случайность, значит, следующую игру ты будешь играть как надо». Вот эти два начала обязательны для настоящего игрока.

Вспоминаю свое детство. Я целыми днями возился с мячом: бил, бегал, снова бил… Действительно, стать футболистом – это огромный физический труд, помимо всего прочего, помимо таланта от рождения. Я в пятом классе только начал заниматься, то есть довольно поздно по сегодняшним меркам, и уже к шестнадцати годам, за шесть лет практически, я сделал из себя футболиста. Но я был фанатом, я не пропускал ни одной тренировки, ни одной игры. И учился нормально. Нельзя выбросить ни того, ни другого: пот и «скрипка» важны в футболе в одинаковой степени.

Я знаю массу талантливых футболистов, которые не проявили характера и не стали классными футболистами. Так что помимо таланта и трудоспособности нужно еще иметь характер. Характер, чтобы стать футболистом, чтобы быть футболистом, если хотите иметь такую наглость – стать футболистом. Например, был такой Василий Лябик – играл он в «Динамо» (Киев), рос в «Днепре», пьяница был отъявленный, но когда выходил на поле, творил чудеса! Но его не хватило даже на два сезона – он поиграл полтора, и Лобановский его выгнал. Лобановский зарплату ему не платил, он выдавал ее ему за все игры только в конце года. С деньгами Василий уезжал к себе в деревню (он жил в деревне) и полтора месяца пил, пропивал все до последней копейки, потом приезжал на сборы – и уже через месяц играл как бог! Он мог бы играть в любой сборной – так велик был его природный талант. Но не хватило характера стать футболистом, сказать себе: «Нет, я буду футболистом, я докажу себе и всем, я стану великим!». Он не ставил себе такую цель. Он был такой немножко блаженный, как ребенок. Он не понимал, что ему Бог дал. И таких было немало в нашем футболе. Но было очень много таких, которым Бог дал таланта на полтора пальца, а он себя делал звездой.

Духовность футболиста проявляется в самой игре. Иногда меня спрашивают, почему, допустим, Гусаров не был умницей или Стрельцов был немножко увалень… кто-то пытался даже записать его в «туповатых». Он Сократ был! Футбольный Сократ! Почему великому футболисту нужно быть обязательно еще и великим математиком, вот объясните мне! Не нужно ему этого было, он свое дело на футбольном поле знал лучше многих других, вместе взятых. Эдик был по-своему очень умный и очень мудрый. Я с ним тоже общался и уверяю: это был умный, скромный человек и феноменально понимающий игру футболист.

Духовность футболиста в том, что он великий игрок. Вот в чем его духовность. Хотя, я вам скажу, это слово сейчас затаскали. Футболисту порой нет силы быть духовным, когда тебя тренируют и гоняют по десять-две-надцать часов в сутки. Я часто брал книжку в руки и сразу засыпал: умирал от невероятной усталости. Какой мне там Лермонтов или Пушкин! Потом, когда я уже перестал играть, я начал постигать многое заново, но в те моменты становиться духовным было очень трудно. По-моему, сама духовность в том, что человек делает. Нынешний футболист, надо сказать, значительно отличается от футболиста пятидесятых-шестидесятых или даже семидесятых годов.

У нас был такой игрок, в «Молдове» играл, Виктор Потаскуев (фамилия гениальная!). Он мне говорит: «Ну че вы там, салаги, сидите! То ли дело я: пойду сейчас после игры бутылочку водяры выпью, кило сала съем с буханкой хлеба, завтра в парную – и послезавтра я огурчик». Так вот, Витя Потаскуев был типичный футболист тех лет. Кстати, в «Молдове» тогда играли еще три футболиста с «лошадиными» фамилиями: Булкин, Бутыл-кин, Колбасюк. С Валерой Колбасюком я познакомился – нормальный мужик, пьющий. Но это «Булкин, Бутыл-кин, Колбасюк» было притчей во языцех. Вот и футбол тех лет: играли – пили, играли – пили, играли – поддавали и снова играли. Чего еще футболисты тогда могли, особенно на периферии! Футболист был тогда любимым всем городом человеком; естественно, от этого он был заметен, он одевался красиво и модно, у него были деньги – это и был социальный имидж футболиста. Пока он играл! Потом он превращался в другой социальный тип. Но в тот период – кумир, а таких периодов бесконечное множество, поскольку футболисты целыми поколениями сменяли друг друга.

Сегодня социальный тип футболиста, конечно, другой. Сейчас футболист уже так не пьет, он ездит на «Мерседесе», может позволить себе выпить шампанского. У них привычки сейчас совершенно другие. Они вдруг говорят: «А давай встретимся… ну вот там-то… в перерыве между сезонами». И все оказываются где-нибудь в Арабских Эмиратах в самой дорогой гостинице, две недели там пьют, гуляют вовсю. Как говорится, у богатых свои привычки. Дай Бог! Но это говорит о том, что привычки изменились. Мы тогда могли себе позволить съездить в лучшем случае на недельку в Ялту – поехать попить, друзей угостить. Я, например, это делал регулярно и с радостью.

Социальный тип, имидж футболиста изменился. Прежний был бесшабашный, безалаберный: ну фиг ли, отыграю эти десять лет, а потом на заводе буду пахать или тренировать кого-то. Поэтому пределом его мечтаний было получить квартиру, заработать на машину и купить ее (а еще, может, и перепродать, чтобы на книжке у него тысяч двадцать рублей было) – все, он счастливый человек! Это средний футболист, примерно класса «Б», социально усредненный такой тип. Сейчас задачи футболиста изменились. Он уже с раннего детства в футболе, его родители уже готовят. Моя мама стеснялась ходить на футбол, я ей запрещал: «Мать, не ходи!». Она: «Почему?» – «Да потому, что ты своего сына увидишь каким-то орущим, кричащим, ругающимся матом, харкающимся, плюющимся полудурком, ты просто испугаешься. У тебя нормальный, добрый сын сидит – и вдруг ты придешь на футбол… нет!» Я знаю, что многие классные ребята-футболисты запрещали своим матерям ходить на игры (жены-то ходили все равно – они всегда наглые были), а матерям запрещали, потому что матери пугались своих сыновей. А сейчас, чуя, что сын может стать футболистом и принести семье деньги, матери просто обалдели на этой почве: они хватают за руку своего ребенка, тащат, надо – не надо, в футбольную школу. Иногда я прихожу на стадион «Торпедо» и смотрю, как пацаны играют. Холодно, матери с отцами (большинство почему-то матери) сидят в машинах, водочку попивают и тренеру диктуют: «Ты чего снял моего сына с игры? Я тебе этого не прощу…», Тренер не знает, куда деваться.

В людях появилась алчность, мальчишки ее тоже почувствовали и все начали тренироваться – все хотят играть в «Реале» и зарабатывать миллионы долларов. Но это же единицы на миллионы людей, которые играют в «Реале», а все остальные влачат такое серое существование в каких-нибудь дивизионах Б-В-Г-Д… Редким игрокам премьер-лиги посчастливится поиграть в классе «Б» или в первой, в высшей лиге – им повезло прикоснуться к миру большого футбола! А эти думают, что все просто!

Так что и мальчишки сейчас уже совсем другие в футболе! Психология другая абсолютно. Но это социальный тип футболиста на данном периоде развития нашего российского футбола. Может быть, через десять лет он будет другой. Он будет меняться, конечно… Но если он футболист – я сразу угадаю в толпе футболиста. Вы мне покажите пятнадцать человек – и я сразу его узнаю: по походке, по манере двигаться. Одно время Эдик Стрельцов тренировал юношей, и он как-то сказал мне: «Я не могу им объяснить, почему я играю так». Конечно, важно иметь большой лексический запас и уметь все высказать, объяснить, доказать этому парнишке, почему нужно в этой ситуации пробить «шведкой», а не с носка, допустим: «Федя, с носка бить плохо. Можно, но только редко и только в том случае, когда тебе надо «проткнуть», или потому, что велика вероятность, что ты вообще не попадешь никуда, потому что попасть с носка – это нужно бить только в центр мяча, чтобы мяч нормально полетел, а в зоне нужно использовать «щечку». Есть другие, более сложные вещи, которые тренер должен уметь показать, доступно объяснить футболисту, почему он должен играть так, а не этак.

В чем беда наших тренеров? Они хотят, чтобы их воспитанники все брали на веру: «Я делаю так – ты играй так же. Если мяч на правом крае, кати его вперед – и все». А если игрок спрашивает: «Зачем?», тренер отвечает: «Э-э-а-а…» и дальше уже не может объяснить. Зачастую у наших тренеров нет концептуального видения игры и ситуации, какое было у Лобановского, например. Великий же был тренер! Великие старики ушли в мир иной: Якушин, Блинков, Маслов! Каждый из них был велик по-своему: один за счет нахрапа, Аркадьев – за счет интеллигентности и ума… Сейчас таких личностей-тренеров, увы, нет.

Вот Семин был достаточно хорошим футболистом и тренером тоже стал хорошим, ничего не скажешь – есть в нем что-то индивидуальное. Он может передать свою энергетику, а это уже немало. Когда он передает ребятам свою энергетику, думаю, что понимание там есть, поэтому и взаимоотношения в команде нормальные. Хороший тренер Виктор Прокопенко – блестящий человек, умница, с юмором, потрясающий педагог. Этот тоже был игрок довольно классный, до высочайшего уровня он не дошел, но состоялся как тренер. Он умеет организовать команду, организовать игру. У него есть свое видение, как построить игру даже средних футболистов. Вон у него как «Динамо» заиграло! Если их двоих соединить – была бы великолепная тренерская пара, на мой взгляд.

Я вам скажу, что футболисты – такой народ, для которого авторитеты – это авторитеты. Если ты к ним приведешь неизвестного футболиста, они в его сторону даже смотреть не будут, но когда ты приводишь к ним либо уже состоявшегося тренера (неважно, где он играл), либо великого футболиста, но пока еще несостоявшегося тренера, он будет на него смотреть с уважением. Вообще надо сказать, что футболисты при всей их такой вот как бы хамоватости все-таки люди уважительные… понимают, когда перед ними мастер.

Футболисты действительно привилегированная каста в спорте, что там говорить! Если футболист играл даже в команде класса «Б», он через год или два получал в городе квартиру, в то время как живший в том же городе олимпийский чемпион по настольному теннису никогда в жизни ее не получил бы. Это жуткая несправедливость, но мы, футболисты, в этом не были виноваты, это дело дурацкого руководства. Ведь тот же теннисист – он тоже неповторим, и заслуги его огромны. Но футболисты все на виду – любимый вид спорта, на них ходят смотреть тысячи. А на легкую атлетику, например, сотни. Сейчас люди собираются только на чемпионаты мира, а проведи первенство области по легкой атлетике, по тому же настольному теннису – на трибуне сидит три человека: тренер да два родственника. Что с этим поделаешь! Судьба такая у видов спорта родовая: одному так, а другому этак.

Я согласен, футболисты – баловни судьбы, гуляки, любители красивой жизни. Футбол – это трудная работа, и надо скидывать это напряжение, надо где-то расслабляться. А вообще футбол должен быть веселым делом. Плохой футболист всегда грустный и так же грустно, печально играет (я имею в виду сам характер и стиль жизни таких игроков), а ведь это откладывает отпечаток на игру всей команды. Футбол – дело веселое, и надо эти десять лет, которые ты играешь, провести весело, на футбольном поле в том числе.

Мы долго просто не видели мирового футбола. Из-за того, что мы увидели футбол по телевидению, мы стали играть по-другому – ведь до этого мы слушали футбольные репортажи только по радио. И вообще, когда страна замыкается, это трагедия не только для футбола, но и для всего народа. Я помню: в 1958 году, когда я жил в Симферополе, там появилась футбольная команда «Л ФБ – Таврия», и к нам стали приезжать футболисты из Москвы, игравшие в дубле в ЦСКА и в других клубах. Увидев их игру, я стал играть просто по-другому. Я смотрел, как такой-то бьет, как этот в одно касание передает мяч. Так и здесь: открывается мир – и мы видим бразильский футбол. В итоге какие-то элементы каждый футболист вбирает в себя. Это уже мировая культура. Футбол стал мировой культурой, и каждый игрок уже несет в себе это международное начало – начался и у нас футбольный интернационализм.

К сожалению, иногда это сказывается на футболе плохо, поскольку игра унифицируется. Сейчас, допустим, уже нет чисто бразильского футбола. У нас играет достаточно много бразильцев, но чаще они играют в наш, русский футбол. Остались, безусловно, школы: итальянская, испанская, южноамериканская, но многие школы стали как бы унифицироваться, глобализироваться, от этого они теряют много своих стилистических признаков, связанных с национальным характером. Я думаю, таково развитие футбола на данном этапе, против этого не попрешь.

Социальный тип тренера? Закомплексованный, замученный человек, все время ходит под топором, боится, что его выгонят. Тренер, даже если он имеет контракт, в любой момент может быть отстранен или освобожден от работы – так во всем мире. Это несчастная доля – быть тренером. Есть несколько удачливых тренеров, у которых все получается, но их так мало! А вообще есть тип тренера, который боится футболистов, и есть тип тренера, который не боится игроков. Футболисты иногда «сплавляют» тренеров, чтобы свести с ними какие-то счеты. Одним словом, тренер – это довольно трагическая фигура в футболе. Мы судим по удавшимся судьбам, а большинство-то ведь – неудавшиеся. Они, вот эти самые, от которых зависит судьба российского футбола, гоняют по кругу из команды в команду тридцать тренеров – ни семьи, ни дома. А их еще ругают!

На самом деле надо так: «Поработай пять лет вне зависимости от результата. У тебя есть способности, мы тебе верим!» – и пять лет не трогать. В итоге что-то хорошее получилось бы! Но дело в том, что у нас, если пять игр команда плохо играет, уже начинают подумывать: «Может, поменяем его?!» Какая ерунда, честное слово! Другое дело, что и наши тренеры порой профессионально не готовы для того, чтобы доказать, что они могут. «Сегодня моя команда проиграла, но у меня есть то-то и то-то, и следующие игры мы будем за счет этого выигрывать», – он не может так сказать, потому что у него этого нет, и он сам не уверен, так как это довольно сложно.

Вообще нам нужна солидная тренерская академия с большой практикой на Западе, с хорошим подбором тех, кого надо туда посылать. Сейчас же любой может пройти практику в одной из европейских команд и, закончив Высшую школу тренеров, получить диплом и высшую тренерскую квалификацию.

Судьи. Я думаю, что футбольный судья должен быть независимым, как абсолютно самостоятельным, независимым органом должен быть и профессиональный Союз судей. Так во всем мире. Но у нас в стране до сих пор судебная, исполнительная и законодательная власть, по сути, не разделены – только на бумаге. Так и в футболе. Ну если судьи у нас подчинены РФС, то под чью дудку они будут плясать?! Самое главное, чтобы профессиональный Союз судей был штабом: триста судей со строго ограниченным сроком службы. Отсудил игру – три или пять тысяч долларов получил (я не знаю, какие у нас реальные ставки – на Западе в зависимости от ранга). Это должно быть твоей профессией. Ты уже не пойдешь на сделки, тебе уже не нужен подкуп, потому что ты получаешь довольно приличный гонорар. А сейчас же сплошной беспредел! Мы можем только догадываться, что получают судьи за свои поступки-проступки, которые они совершают на поле. Я твердо знаю, что среди них есть неподкупные, но их так мало! Мы видим всех их на поле: и честных, и нечестных, но что ты с этим сделаешь – ничего! Доказать это невозможно – вот и все. Отсюда складывается тип человека. Тип российского футбольного судьи.

Больные проблемы мирового футбола? Во-первых, так: мне кажется, что плохо организован чемпионат мира, его заключительная стадия, где играют тридцать две команды, – по-моему, это слишком много. Отсюда и очень много игр: через два дня на третий. Играть в таком режиме в течение месяца невообразимо. Надо что-то делать: то ли играть его за два месяца, то ли растягивать во времени и в пространстве. Когда отборочные матчи – это ладно, но что касается тридцати двух команд – это тяжело. Когда-то было шестнадцать, а в первом чемпионате в Уругвае участвовало тринадцать команд, потому что некоторые не хотели ехать так далеко. Шестнадцать – это была хорошая формула, туда пробивались наиболее достойные. Но когда в финале тридцать две – это аномалия. Я понимаю, демократизация, но когда в финальной части играют Корея, Китай, совершенно нефутбольные страны, и при этом всем понятно, почему они играют (родные стены и, возможно, довольно приличные вливания), – это просто смешно! Скучно от этого всего… если не сказать больше. Если будут проходные игры, то Судан тоже не может играть в финальной части, пока действительно не станет великой футбольной державой.

Чемпионат мира должен быть финальным чемпионатом великих футбольных держав, когда каждая игра должна быть просто как яичко на просвет. В футбол играют люди – мы просто губим людей при таких невыносимых нагрузках. Это первое. Второе – это то, что футбол унифицируется.

Глобализация привносит то, что все футболисты становятся похожими друг на друга. Локальные школы больше не несут своего, присущего только им стиля. Мы можем сейчас сказать, что такое южный футболист: мягкий, техничный, страстный, эмоциональный, это всегда человек «с пинком». Что такое, допустим, игрок-северянин: прямолинейный, играет за счет роста и пробивных способностей. Или, допустим, московский и сибирский игроки – их можно даже разделять по классу: там больше жесткости, больше силы, здесь больше техники и ума.

На деле все сейчас практически однотипно: в «Алании» играют такие же футболисты, как в Москве, и здесь точно такие же приемы, техника, тактика. Нет команды, которая играла бы отлично от других. Даже в западном футболе практически то же самое. Играет, допустим, «Интер» с «Миланом» – финал. Я тогда, помню, выступал в ночной передаче у Савика Шустера и сказал, что обе команды настолько одинаковы, что они как бы самоуничтожились. Произошла аннигиляция (есть такое понятие, в переводе – уничтожение, истребление, упразднение, отмена), игра превратилась в случай: кто протолкнет, тот и выиграл. Это был уже не итальянский футбол, а нечто другое.

Что делать в нашем футболе? Надо просто работать, нужно взять хорошего зарубежного тренера, мастеровитого, создать ему достойные условия, и пусть он работает только со сборной, занимается селекцией, тренирует, проводит сборы, то есть ведет только тренерскую работу по сборной.

Нужно создавать, если уже пошли по этому пути, настоящие профессиональные футбольные клубы. Нужен закон о футболе, об этих клубах. Футбол – такое же коммерческое предприятие, как и все другие. Нужно официально узаконить статус футболиста; после окончания карьеры футболист должен получать гарантированную пенсию, медицинскую страховку, все остальное. Сейчас же футболисты не застрахованы, поэтому они и «бомбят», как только могут. Пока играют – они зарабатывают деньги. Он знает: уйдет из футбола – все.

Также и владелец клуба должен иметь свой строго определенный статус. Он должен полностью распоряжаться в своем хозяйстве. Он хозяин: хочет – покупает «Челси», хочет – московское «Динамо». Абрамович захотел купить «Торпедо» – ему сказали: «Иди в спонсоры, а мы твои денежки будем тратить, как мы захотим». А он: «Да на фиг мне это надо! Я лучше пойду куплю «Челси» – это будет навсегда мое. И будет порядок». Я его не поддерживаю, но он, кстати, прав: он хотел, а ему не дали.

Нужно создавать футбол. А самое главное, нужно при этих же командах создавать профессиональные юношеские клубы. Возьмите ту же «Барселону»: там же мальчик в тринадцать лет уже профессионал. Его кормят, поят, одевают, учат в школе – и футбол там на высочайшем уровне. Ежегодно выпускают тридцать футболистов – трех, допустим, берут себе, а остальных продают по заслуженной цене в другие клубы. Футбол и должен быть бизнесом. Конечно, стыдно признаваться, что это иногда похоже на рабство, но я думаю, что при нынешней глобализации и демократизации всей нашей жизни это – нормальная ситуация.