Читать книгу Мальтийские шахматы - Олег Мушинский - Страница 3

До Варны я добрался, когда уже начало светать. Одежда высохла. Соль оставила на ней белесые разводы. Надо было бы сдать ее в стирку, но пока не на что, да и, по правде говоря, пока что так было лучше. Сейчас я больше походил на простого бродягу, чем на того приличного молодого человека, каким въехал в город пару дней назад.

Окраины города просыпались. Горожане шли на работу, и многие выглядели не лучше меня. Хмурые, уже с утра помятые и заранее уставшие, они в предрассветных сумерках сливались в единую угрюмую массу. Тот самый пролетариат, который мечтали разбудить наши социалисты, совершенно не представляя, с какой невероятной силой они вздумали играться. Это только в песне красиво звучит, как "весь мир насилья мы разрушим!" А попробуйте объяснить этим крепким ребятам, что "наш и новый" мир строить тоже им, причем сверхурочно и без оплаты, и я не поставлю выигранную у Гурова фигурку на целость ваших костей.

Фигурку я, кстати, сохранил. Случайно, по правде говоря. Собирая вещи в гостинице, я пихнул ее в карман брюк, планируя потом переложить в саквояж, но забыл. Так она в кармане и завалялась. Я вытащил серебряную девицу и она, казалось, подмигнула мне в отсвете фонаря. Мол, не робей, сыщик. Прорвемся!

– Постараюсь, – прошептал я, и спрятал фигурку обратно.

Затем поднял воротник повыше, втянул голову в плечи и привычно влился в общий поток. Я и сам вырос на рабочей окраине, а они, по большому счету, повсюду одинаковы. Вот деревни в разных странах различаются. Дворцы, поместья и церкви – заметно различаются. Особенно азиатские. А вот фабрики и рабочие кварталы при них – безлики. Социалисты, правда, говорят, будто бы это не безликость, а наоборот, лик единого на всех грядущего, где не будет границ и стран. Не знаю. На мой взгляд, не самый привлекательный лик. Но что-то я расфилософствовался. Надо бы лучше позаботиться о насущном.

Дорогу спросить я не рискнул, поэтому пришлось побродить по городу, покуда не нашел русское консульство. Точнее говоря, вице-консульство, как гласила надпись на табличке. Это чуть пониже статусом. Ну да мне сейчас сойдет любое. Здание окружала кованная ограда с калиткой. В отличие от посольства, у нее не стоял местный полицейский. Для меня это был большой плюс. Калитка оказалась не заперта. Я открыл ее и прошел по мощеной дорожке к крыльцу.

Справа от двери висела та самая табличка, а прямо под ней размещался дверной звонок. Слава Богу, кнопочный. У нашего клиента в Константинополе у двери была специальная ручка, которую надо было покрутить, чтобы внутри раздался звонок. Вроде бы мелочь, но меня она почему-то нещадно раздражала. А здесь просто подошел и нажал пальцем на кнопку.

Звонка я не услышал, но дверь приоткрылась почти тотчас же. Из-за нее выглянул худощавый молодой человек в сером костюме. Думаю, он был моего роста, но так изогнулся, что казался на полголовы ниже. С его светлыми кудрями и веснушками этот молодой человек сразу напомнил мне персонажа народных сказок. Я бы нисколько не удивился, если бы он представился каким-нибудь Иванушкой или Емелей, однако он лишь хмуро буркнул что-то себе под нос. Думаю, в переводе с болгарского это значило бы примерно:

– Чего надо?

Что и говорить, выглядел я не представительно.

– Я – российский гражданин, – сообщил я. – Будьте любезны доложить обо мне консулу.

– И как о вас доложить? – проворчал он уже по-русски.

Мгновение подумав, я всё же назвался своим настоящим именем.

– Моравский Феликс Викторович, частный сыщик из Петербурга.

– Ох ты ж кошки-матрешки! – отозвался "Емеля", начав свою фразу еще где-то между моим именем и отчеством.

Да уж, дурные новости разносятся быстро. Однако дверь перед носом не захлопнул, и на том спасибо. Напротив, отступив назад, "Емеля" быстро мотнул головой. Мол, заходи скорее. Я не заставил себя уговаривать.

– Обождите здесь, – велел "Емеля", и быстро ушел.

Просторный "Г-образный" холл, похоже, служил и прихожей, и приемной. В перекладине "Г" располагались дверь с вешалкой, а за поворотом я увидел массивный письменный стол, который словно шлагбаум перегораживал почти весь проход. Позади него лестница вела на второй этаж. На столе лежали бумаги. Самая верхняя бумага выглядела как объявление о розыске. Текст я не разобрал, но с портрета на меня хмуро смотрела моя физиономия.

Это был карандашный рисунок, но получилось чертовски узнаваемо. Художник мастерски подчеркнул нужное, сделав акцент на характерных чертах. Даже легко наметил шрам у левого виска, хотя тот уже почти не виден. Вот ведь японский городовой! Этот художник, кем бы он ни был, должен был хорошо меня рассмотреть. Он точно работал не по словесному портрету. Я кое-что понимал в этом. Наше агентство занималось поиском пропавших произведений искусства, так что глаз был, что называется, намётан и основные правила игры я знал.

Наверху громко хлопнула дверь. Я поднял голову. Вниз по лестнице сбежал консул. Он, как и положено консулу, был в строгом костюме и при галстуке, а вот выражение лица не очень-то соответствовало образу "представитель великой державы спешит на помощь земляку". "Емеля" поспешал следом, отставая на пару шагов.

– Это вы? – недовольно бросил консул, сходя с лестницы в приемную. – Зачем вы здесь?!

Должно быть, это вместо "здравствуйте". Ну хоть не "до свидания".

– Мне нужна помощь, Георгий Григорьевич, – сказал я, постаравшись, чтобы мой голос звучал спокойно и вежливо. – Меня ограбили и еще говорят, будто бы на меня хотят повесить какое-то убийство.

– Не хотят, а уже повесили, – резко ответил консул.

Взгляд его при этом непроизвольно метнулся к окну, словно консул хотел убедиться – не подглядывает ли кто, как он тут с убийцей беседует. Окно в приемной было большое, но сейчас зеленоватые шторы на нем были плотно задернуты. Я развел руками, и заверил его, что никого не убивал.

– И тем не менее, труп этого немца нашли в вашем номере, – сказал консул. – И полиция разыскивает именно вас. Вот, полюбуйтесь!

Он указал пальцем на объявление. Я взял его в руки. Текст, по всей видимости, был на болгарском, так что прочитать я его всё равно не мог, но выгадал несколько секунд подумать. Всё это время консул сверлил меня строгим взглядом.

– Значит, тело нашли в моем номере в гостинице? – переспросил я, одновременно прокручивая в памяти соседей по гостинице.

Наверное, парочка из них сошла бы навскидку за немцев, но судить исключительно по внешности – дело неблагодарное.

– Именно так! – сказал посол. – Уж не знаю, что вы не поделили, но вы могли хотя бы спрятать тело. У нас, знаете ли, и без вас забот полон рот, а тут еще и это!

Он недовольно покачал головой. Я аккуратно положил объявление обратно на стол, и заверил консула, что я бы точно спрятал тело. Всё-таки сыщик, понимаю что к чему. Не похоже, чтобы консул мне поверил. По крайней мере, его следующие слова звучали так, будто бы он не сдаст меня немедленно полиции, если я столь же немедленно исчезну и не буду одним своим присутствием создавать проблемы.

– С полицией я объяснюсь, – пообещал я. – Я не виновен и, думаю, что я смогу их в этом убедить.

– Это вряд ли, – проворчал консул.

– Им нужен козел отпущения, – добавил "Емеля".

Консул наградил его недовольным взглядом. Мол, куда лезешь, но и опровергать не стал. "Емеля" потупил взор, изображая максимум смирения и раскаяния.

– Всё так, – недовольно проворчал консул. – Наши отношения с Болгарией, Феликс Викторович, сейчас пребывают не в лучшем состоянии. И это еще мягко сказано. Болгары крайне недовольны невмешательством России в их прошлогоднюю авантюру. Прогерманская партия этим вовсю пользуется и русский убийца их устраивает на все сто.

На последних словах он метнул в меня гневный взгляд. Как будто я убил этого немца! К сожалению, все вокруг, похоже, думали именно так. Консул уж точно. Да и "Емеля" бросал на меня исподлобья опасливые взгляды. Он старался делать это незаметно, но последнее лишь подчеркивало его тревогу. Не могу его винить. Похоже, я и впрямь превратился в ходячую проблему.

– Вы бы еще болгарского гражданина убили, и было бы им вообще счастье! – резко добавил консул.

– Ох, Георгий Григорьевич, давайте вначале с немцем этим разберемся, – миролюбиво предложил я. – Вы, часом, не в курсе, как его звали?

– Да какая разница?! – рявкнул консул. – Вам сейчас не о нём думать надо, а о том, как из страны выбраться, потому что я вас в дипломатическом багаже вывозить не собираюсь. Даже не мечтайте.

– О, нет, об этом и речи нет, – тотчас заверил я его. – Вначале мне нужно разобраться с этим убийством.

Взгляд консула был весьма красноречив. Наверное, так ученый-энтомолог посмотрел бы на совершенно новый, уникальный подвид таракана, который бы вдруг человеческим голосом запел гимн самой враждебной нам страны. Не знаю, кто это был на тот момент. Британцы, наверное. Мы с ними никогда толком не ладили.

– Что значит разобраться?! – вопросил консул.

– Хм… Ну, это значит – раскрыть дело, сдать убийцу полиции и очистить моё доброе имя.

"Емеля" закатил глаза к потолку, словно бы я сморозил несусветную глупость. Не буду утверждать, будто бы был с ним всецело не согласен, однако и план консула был мне откровенно не по душе. Во-первых, и оно же было главным, я никого не убивал. Хотя кое-кого очень хотелось бы. А (это во-вторых) агентство у нас международное, филиалы во всех европейских державах есть и такие проблемы ему уж точно не нужны. Да, определенные трения с законом в нашей работе случались регулярно, но убийство… Нет, с таким клеймом меня точно уволят к чертям собачьим.

– То есть, вы один, в чужой стране, без знания языка, собираетесь раскрыть убийство, которое оказалось не по зубам местной полиции? – спросил консул.

В целом – да, план выглядел примерно так. Согласен, в общем виде он был далек от идеала. Просто план "Б", который сводился к "сбежать и надеяться на лучшее", нравился мне еще меньше. А плана "В" у меня не было, хоть я и думал над ним всю дорогу от домика Сатиросов до Варны.

– Если я сбегу, это будет фактически признание и тогда убийство уж точно повесят на меня, – сказал я.

– Еще раз вам повторяю, его уже повесили на вас, – слово "уже" консул заметно выделил голосом. – Так что, Феликс Викторович, прекратите маяться дурью и катитесь из страны ко всем чертям!

Кстати, о катитесь из страны… В памяти сама собой всплыла давешняя шхуна. Вот тут, наверное, мне надо было бы более тщательно подобрать слова, но мой мозг в тот момент уже погрузился в расследование убийства, выискивая в глубинах памяти малейшие зацепки, и в разговоре участвовала меньшая его часть. Она меня подвела, и я ляпнул излишне прямолинейно:

– Да с покиданием страны, Георгий Григорьевич, у меня, знаете ли, тоже не задалось. Та "Невеста ветра", что вы мне сосватали, оказалась с большим сюрпризом.

– Какая еще невеста?

Удивление на лице консула мне показалось искренним.

– Шхуна, о которой вы мне писали в письме, – сказал я.

– Что за бред?! – рявкнул консул. – Я вам ничего не писал. Хотите втянуть меня в свою авантюру? Не выйдет! Убирайтесь-ка вон, Феликс Викторович!

И он строго указал мне в сторону двери. Еще секунду я быстро соображал, есть ли у меня шанс как-то исправить ситуацию и убедить-таки консула мне помочь. Выглядело так, что нет. Я коротко кивнул в знак прощания.

– Я провожу, – тотчас вызвался "Емеля".

Он бочком протиснулся мимо стола. На самом деле, там даже куда более крупный консул прошел бы обычным порядком, но "Емеля" всё равно прошмыгнул, точно мышонок в хлебной лавке. Я мысленно вздохнул и направился на выход. "Емеля" шмыгнул вперед, не задев меня и вешалки – тут, кстати, для него проход оставался заметно поуже – и открыл входную дверь во всю ширь. Я шагнул через порог.

– Погодь, – шепнул "Емеля".

Сунув руку в карман пиджака, он вытащил кошелек. Из него на свет появились несколько мятых купюр.

– Вот, возьмите, – торопливо шепнул "Емеля", сунув деньги мне в ладонь. – И валите уже отсюда подальше. Загребут, не отмажетесь. Плевать им, кто немца приговорил. Главное нас под монастырь подвести.

Я благодарно кивнул.

– А потом скажут, что секретарь российского консульства содействовал беглому преступнику, – громко проворчал консул.

– Не скажут, Георгий Григорьевич, – уже громко отозвался "Емеля". – Денежки-то мною не подписаны.

– А я не проболтаюсь, – пообещал я.

Консул проворчал что-то неразборчивое, но определенно недовольное. "Емеля" изобразил двумя руками, мол, проваливай поскорее. Я шагнул с крыльца, и дверь тотчас захлопнулась.

Быстро пересчитав купюры, я свернул их пополам и сунул в карман рубашки. Что и говорить, бюджет на текущее дело вырисовывался весьма скудный. Самое время сказать себе, что бывало и хуже, но, положа руку на сердце, нет, не бывало. На этот раз я влип по самые уши. Даже, пожалуй, еще глубже.