Читать книгу Пляска смерти председателя Томского - Олег Новокщёнов - Страница 5

– Зачем же вы, товарищ профессор, ей хер-то приделали? – возмущалась Вера. – Где это видано, чтобы у бабы причиндал висел, да ещё такой, свят-свят…

Райцес молчал. Меньше всего ему сейчас хотелось вступать в дискуссии с поломойкой. Ему и самому не нравилась эта затея с мужскими гениталиями, он неоднократно пробовал отговорить Томского от идеи гермафродитизма, но тот всякий раз отрезал: революционная необходимость.

Она парила в огромной колбе, заполненной жидкостью. Райцес замедлил созревание гомункулуса, чтобы получить наконец результат – три предыдущих образца погибли из-за слишком высокой скорости биохимических реакций. В 23:05 она открыла глаза. Райцес немедленно телефонировал Томскому: «Приезжайте, она в сознании!»

Томский прибыл тотчас. Он вбежал в лабораторию и подскочил к колбе. Обнажённая женщина с признаками мужчины, заключённая внутри сосуда, казалась нереальной. Гомункул, совершенный человек. Она смотрела на него ясными ярко-голубыми глазами, слегка наклонив голову набок. Её ладони касались стенки колбы. Она медленно потянулась к Томскому, прильнув к стеклу. Их взгляды встретились.

– Суккуб, настоящий суккуб! – прошептал Томский. – Спускайте воду!

Райцес принялся откачивать воду из колбы, а Томский отошёл в сторону и закурил. Пока убывала амниотическая жидкость, Райцес настраивал гидравлику, чтобы поднять колбу. Наконец всё было готово.

Она сидела на полу в чёрном круге, служившем основанием для стеклянного футляра. Томский сощурился и медленно, разделяя каждое слово, произнёс:

– Как тебя зовут?

– Каролина, – ответила она божественно прекрасным сопрано.

– Я – Михаил Павлович, а это – Яков Леонович.

В отличие от Томского, Райцес не ощущал никакой неловкости, у него не было чувства сюрреалистичности происходящего. Им овладела мания экспериментатора, азарт учёного, упивающегося своим открытием.

– Михаил Павлович, надо бы освидетельствовать, – шёпотом сказал он, наблюдая, как образец одевается в халат, – я сам не возьмусь, нужен медик.

– Категорически нет! – Томский сжал губы в нитку.

– Есть у меня человек, надёжный. Доктор Халудров, – не унимался Райцес. Томский сурово взглянул на него.

– За сохранность гостайны отвечаете головой!

– Так точно, Михаил Павлович.

Доктор Халудров приехал под утро. Это был высокий седой старик азиатской внешности, одетый в тяжёлое чёрное пальто и потрёпанный костюм. Раздевшись в прихожей и вымыв руки, он без лишних слов приступил к осмотру. Спустя двадцать минут доктор глухо произнёс: «Патологий не обнаружено, кроме Hermaphroditos[4]», – после чего быстро оделся и направился к двери. Райцес пошёл провожать.

Всё это время Томский курил одну папиросу за другой, у него слезились глаза и нервно подёргивались уголки губ.

Рассвет Томский и Райцес встретили за чаем. Оба выглядели вымотанными.

– Надо бы проверить половую способность образца, как думаете, Яков Леонович?

– Не рано ли, Михаил Павлович? Только что из пробирки, клиническая картина не ясна, а вы сразу, так сказать, в бой?

Томский бросил на Райцеса недобрый взгляд и, стряхнув пепел, многозначительно произнёс:

– Вам партия доверила ответственнейшее задание. Можно сказать, судьба революции сейчас в ваших руках. Не этих, понимаешь, педерастов из Коминтерна, а ваших, Яков Леонович! Потом, что я скажу ЦК? У товарищей этот вопрос самым острым образом… стоит… Тьфу!

Томский затушил папиросу и решительно поднялся.

– Вечером везите её ко мне на дачу в Болшево. А сейчас спать. Голова кругом, чёрт!

Одевшись, он собрался уходить, но вдруг остановился.

– Почему Каролина?

Райцес пожал плечами.