Читать книгу Личный поверенный товарища Дзержинского. Книги 1-5 - Олег Северюхин - Страница 15

– Здравствуйте, Дон Николаевич, – приветствовал меня Васнецов, – никогда не видел вас таким.

– Ещё насмотритесь, – улыбнулся я, – какие ваши годы.

Директор меня принял сразу. Бывший журналист, партийный работник, он не был специалистом в деле разведки, но точно понимал, что нужно, оставляя специалистам разработку путей выполнения поставленных задач.

Стол директора не был завален грудами бумаг, стопки их лежали на маленьком столике у стола с телефонами. Я всегда опасаюсь людей, у которых на столе лежит один листок и ручка.

Так бывает у людей, которым нечего делать и которые не знают, чем же ему заняться. Таких называют еще «подоконниками». Стоят у окна и думают, чем бы таким заняться. Но их ценят за «организованность», так как они всегда являются чьей-то креатурой, и никто не ругает их за малую загруженность работой. Зато они отрываются на тех работниках, которые не успевают закончить одно дело, как на них наваливают ещё три, за того парня.

На столике директора я увидел три разноформатные папки личных дел.

– Моё, – подумал я, – белое – военной контрразведки императорского Генштаба, красное – НКВД и темно-синее – КГБ.

– Здравствуйте, Дон Николаевич, – радостно приветствовал меня директор на середине кабинета. – Прошу вас сюда, в кресло. Много наслышан о вас и рад нашей личной встрече.

– А я и не думал, что у меня такие пухлые тома личного дела, – сказал я директору. Фамилию его я называть не буду. Он человек публичный и трогать его имя всуе было бы некорректно с моей стороны.

– Да, чувствуется профессионализм, – сказал директор. – Как ваше самочувствие, и какие планы на будущее? Извините, вопрос, конечно, звучит глупо, я скорректирую его, чем бы вы хотели заняться?

– У нас вообще-то не принято в одиночку заниматься специальными операциями, – сказал я, – жду, что скажете мне вы.

– С вами трудно играть в поддавки, Дон Николаевич, – сказал директор. – Будем играть в открытую. Читаю. Физические показатели соответствуют возрасту сорок-сорок пять лет. Внутренние органы в норме. Сердце без изменений. Сосудистая система в норме. Патологий внутренних органов не обнаружено. Мочекаменная болезнь. Психических отклонений не выявлено. Такой справке позавидует любой наш сотрудник. Предлагаю восстановиться на службе и встать в строй.

– А как же даты? – спросил я.

– Все в наших руках, отнимем лет шестьдесят с гаком и разработаем вам новую биографию, – сказал директор. – Нам нужен человек, которого не знает никто, но который знает всё. Вам нужно время для раздумий или для совета с вашей женой?

– Моя жена умерла сорок лет назад, – грустно сказал я.

– Извините, – сказал директор, – вашу память мы трогать не можем и не будем.

– Я согласен, – сказал я.

– И прекрасно, – обрадовался директор. – Будете находиться только в моём подчинении, никто вами командовать не будет. Должность будет, референт-советник директора. Ваши советы для нас ценны. Пока оформляйтесь, знаете нашу систему бюрократии и тестов, а кабинет вам будет приготовлен. Съездите с вашей знакомой в Сочи, в наш санаторий, подышите морским воздухом, покатайтесь по морю, попейте местного вина, поешьте шашлыков. Вы начинаете новую жизнь, товарищ полковник. Я вам завидую и желаю удачи.

Я вышел из машины недалеко от дома и зашёл в магазин купить бутылку коньяка и закуски.

Катерина ждала с нетерпением.

– Что же ты не позвонил, я бы всё приготовила, как положено? – посетовала она.

– Радостная весть должна быть неожиданной. Страшновато после стольких лет отставки вернуться на службу, – сказал я, – порежь всё, достань не рюмки, а стаканчики, а я сейчас кое-что принесу.

Я сходил в кабинет, достал из ящика стола шесть звёздочек и пришёл на кухню. Катерина уже все приготовила, не дав мне возможности помочь ей. Я налил в стаканчики коньяк, бросил в каждый по три звёздочки.

– Ну, что, – сказал я, – будем снова служить. Считай, что мне снова присвоили звание полковника. До дна и все звёздочки оближи, раз ты связалась со мной.

Катерина храбро выпила коньяк, зажала звёздочки в кулак и заплакала.

– Ты чего? – спросил я, прижав ее голову к груди.

– Не обращай внимания, – сказала она сквозь слёзы, – это я так, по-бабьи, от счастья.