Читать книгу Пятницкий - Олег Тарасов - Страница 8

Поспать удалось лишь пару часов. Митрофан услышал как мать, клацая цаплюшкой, достала из печи сковороду.

Встал отец. Низко пробасил обращаясь к матери:

− Опять капаешься, затопляй уже, холод в избе!

Через минуту огонь занялся в печи, живо поедая лучины и отражаясь тусклым танцем на белёном потолке. Кизяки, положенные сушиться с вечера, быстро дали жар. Мать пихнула спящую Анну в бок.

− Вставай, невеста. Стряпаться пора.

− Встаю мамань…, − еле различимо послышался сонный голос.

− Брешет она мам, − проснувшийся Андрюшка свесил голову с печи. − Щас опять уснёт!

− Щенок! − мигом проснулась Анна. − Из люльки вчерась вылез, а голос даёт!

Митрофан сквозь сон улыбнулся, но тут же вспомнил про письмо, и холодок пробежал по телу.

По избе протянуло едким дымком разжижки. Пахло людским теплом, побелкой и молоком. Мать загремела, переставляя чугунки.

Отец, широко растворив дверь, вышел на двор. Морозный воздух на миг хлынул по полу, холодом ожигая голые ноги Анны, не поспевшей натянуть валенки.

Пока убрали скотину начало светать. За утренними хлопотами никто не заметил, как Митрофан поманил брата Николая на лавку, в тёмном углу избы.

− Николка… ты скажи батюшке, что не поеду я боле в училище, − прошептал он еле слышно, не поднимая головы.

− Вот новость! С какой стати? Ты, братец, не проснулся ещё? − Николай взъерошил волосы мальчика, словно надеясь, что в голове от этой перемешки выпадет другая мысль.

− Не хочу я туда. Не поеду и всё.

− В чем причина? − брат начал понимать, что дело серьёзно и это не утренний каприз мальчика.

− Тяжко мне тама. Дыхнуть разу нечем. Не поеду.

− Это всё из-за Песенника? Так я поговорю с инспектором, всё уладится.

− Я всё одно не поеду. Хоть убейте. Силой повезёте − сбегу.

Митрофан сел на лавку, отвернувшись в угол.

− Да… дела, − пробормотал Николай, закручивая цигарку.

Мать накрыла завтракать. В тусклом свете раннего январского утра на столе завиднелись горшки с молоком и гора пирогов с капустой.

Младшие уже попрыгали с печи и заняли места на лавках вокруг стола. Огонь в печи, вошел в силу и загудел приятным для слуха голосом.

Из-за занавехи вышла мать:

− Митроша, Николай, сколько вас ноне собирать? По углам забились, нос воротють, как свиньи Рявокины!

− Мать, тут дело у нас есть, отца кликни, − попросил Николай затягиваясь самокруткой.

− Чаво ишо удумали? Отец вон идё из амбара. Собрал вам в дорогу гостинец.

Слышно было, как отец топчется в сенцах, обивая снег с валенок.

Спустя полчаса пироги на столе так и лежали не тронутыми.

Андрюшка на всякий случай утёк подальше на печь, вместе с получившим затрещину котом, попавшимся под ногу отцу. Анна тихонько присела к окошку с иголкой и нитками, как будто самое время сейчас заплатить старый носок.

Потемневший лицом отец, перестав ходить по избе, присел, наконец, на лавку у стола. Вылив криком свой гнев, он никак не мог успокоиться. Грудь, раз за разом, подымалась и опускалась тяжелыми выдохами. В руках он зачем-то крутил деревянную щеколду, непонятно откуда взятую.

Мать засуетилась. Хотела было пойти вслед за Митрофаном, выскочившим в одной рубахе из избы. Следом за ним сразу вышел Николай.

− Сиди! − стукнул ладонью по лавке отец видя как мать накидывает тёплый платок. − Один пошёл, и ты ишшо. Много чести этому шуталомному!

Не снимая пухового платка, она бессильно осела на табуретку у двери. Тяжкая тишина разбавляемая лишь шорохом молчком пихающихся на печи детей тянулась не долго. В избу вернулся Николай.

− В сарай убежал. Сидит у яслей в соломе, − сообщил он, видя, что все повернулись в его сторону. Сестра не сдержавшись, всхлипнула.

− Отец, чего делать будем? − подняла голову мать.

− Нихай сидит хоть до Вербного! Не желает отца знать, может овца ему даст указ, как жить дале.

Николай присел на лавку, нащупал в кармане кисет, но понял, что табак закончился. Повертел в руке загодя заготовленную бумажку, спокойно, будто всё шло своим чередом, сказал:

− Характер Митрофана ты знаешь. Силком вязать прикажешь? Не лежит душа − заставлять грех. Бог знает как оно лучше. Будет желание, я его обучу, способности есть.

− У него должно желания проснулись гусей со свиньями пасти. Ломоносов, ты даве гутарил, с самого севера шёл за учением. А этого силком не спровадишь на всё готовое, − сказал отец и посмотрев на щеколду, со злостью швырнул её на подоконник.

− Кубыть грех, свиней то пасти, − вступилась мать, разглаживая уголки платка. − Небось не с ножиком на дорогу пойдёт.

− А в храме бы служил, − вновь с горечью возвысил голос отец. − Иль худо? Жизнь перед ним ложилася ровная и почётная, лишь учись. Какие черти, прости Господи, его обратали?

Николай плеснул в кружку холодного молока. Сделал несколько глотков с видимым удовольствием, стёр белые капли с усов.

− Надо ехать, отец. А на Митрошу не серчай. Может и пожалеет он, а может другой путь ему Господь начертал. Неволить тут последнее дело.

Мать вздохнула и махнула рукой.

Догадавшись, что гроза прошла, с печки за пирогами слетел Андрюшка. Кот же, не понимая речи, пока лишь с опаской выглядывал, не решаясь спуститься.

− А ну, погоди, − остановила его сестра. − Погреть надо, остыли совсем.

Мать замахнулась утерником на нетерпеливого мальчишку. Отец, натянув малахай, не дожидаясь пирогов, ссутулившись, вышел во двор.