Читать книгу Потерянный «Эльф» - Дмитрий Политов, Олег Таругин - Страница 4

Сознание вернулось неожиданно, словно та самая, запомнившаяся последней, вспышка. Еще секунду назад Алексей плавал в океане счастливого беспамятства – и вот к нему неожиданно возвратилась способность осознавать себя, и сквозь опущенные веки красноватым отблеском пробился рассеянный дневной свет.

Жив. Он жив. Каким-то совершенно непостижимым, логически необъяснимым образом, жив. Или… ему это только кажется?

Алексей прислушался к своим ощущениям и осторожно приоткрыл сначала один глаз, затем второй. Не поворачивая головы, огляделся. Прямо над ним неторопливо покачивали раскидистыми кронами деревья; сквозь разрывы в листве пробились неяркие послеполуденные лучи солнца.

Значит, он в лесу. Хорошо, допустим. Дальше.

Изо всех сил скосив глаза в сторону и стараясь особенно не двигать головой (под черепной коробкой короткими вспышками пульсировала боль, периодически накатывала тошнота), капитан попытался охватить взглядом как можно большее пространство. Замшелые стволы исполинских деревьев, густой кустарник, какие-то разлапистые растения типа папоротников… обычный вроде бы лес. И, похоже, снова поляна.

Ну, что ж, по крайней мере, теперь капитан был точно уверен, что жив: у покойных, по его твердому убеждению, голова болеть не должна. И тошнить их тоже вряд ли может – им это по определению не положено. Ну и ладно, главное – жив. Остальное можно выяснить и позже. Лежать, ощущая собственную беспомощность, было непривычно, и он попытался приподняться. Не сразу, конечно, об этом не могло быть и речи – пока просто осторожненько перевернуться на бок. Получилось. С третьей попытки. Так, теперь приподняться на локоть здоровой руки (боли в раненом плече он не ощущал, но о ранении помнил) и…

…И ничего не получилось – в голове словно взорвалась та самая злосчастная эргэдэха – об этом он тоже помнил. Окружающий мир покачнулся, поплыл и размазался, и Алексей опрокинулся назад, болезненно стукнувшись затылком. Полежал, отдыхая, и повторил попытку. На сей раз удалось даже сесть, правда, опираясь на руки. Вот так-то лучше, как-то спокойнее, что ли? О том, что, возникни такая необходимость, у него вряд ли хватит сил хоть что-либо сделать, он не думал.

Так, действительно поляна. И лес. Чужой, незнакомый лес.

Передохнув минуты три, капитан, помогая себе руками, попытался встать на колени. Получилось вполне успешно, но не успел он этому обрадоваться, как его дважды вырвало, просто вывернуло наизнанку. И сразу полегчало, теперь уже по-настоящему. По крайней мере, почти исчезла тошнота и мир вокруг обрел некоторую устойчивость и стабильность. Алексей отполз в сторонку и оглянулся, ожидая увидеть знакомое каменное строение, которого за спиной отчего-то не оказалось.

Ладно, потом разберемся. Пошатываясь, словно пьяный, он встал на ноги – и тут же бессильно опустился на землю. Все, хватит пока! Никого здесь нет. Если б были – он бы сейчас не экспериментировал с собственным вестибулярным аппаратом, а лежал с простреленной головой. Или, как минимум, переломанными прикладами и тяжелыми солдатскими кирзачами ребрами. Последняя мысль несколько успокоила, и, усевшись поудобнее, Алексей задумался. Итак, что он имеет? Он жив, сидит на полянке в каком-то лесу, один, без оружия – и никто, похоже, вовсе не посягает ни на его свободу, ни на жизнь. Кстати, не совсем без оружия: автомат пропал, зато пистолет в нагрудной кобуре остался, да еще парочка гранат. Это все явные плюсы. И еще он четко помнит все последние события – едва не раскрывших его убежище грибников, бросившуюся овчарку, короткий бой с преследователями, бегство, укрытую в зарослях поляну, темный, зовущий лаз древнего дольмена, гранату и… ну и все, собственно. Остальное начиналось уже здесь, на этой, совершенно другой, поляне.

Хорошо. А что в минусах?

«В минусах» оказалось не так уж и много: во-первых, Алексей не знает, где находится, во-вторых, совершенно не понимает, как здесь оказался. В-третьих – раненая рука… кстати, неплохо было бы еще раз осмотреть рану и наложить наконец повязку. Хотя кровь вроде бы уже не идет, да и боли он, честно говоря, не ощущает. Вообще не ощущает. Все еще стараясь не делать резких движений, Алексей отстегнул разгрузку, с удовольствием освободившись от ее давно ставшего привычным веса, и, расстегнув на груди камуфляж, осторожно высвободил раненое плечо.

Раны не было. Совсем не было. Точнее, были свежие, ярко-розовые шрамы на бицепсе – крохотное входное и куда большего размера выходное отверстия от прошедшей навылет пули, были темные пятна засохшей крови, но не было собственно раны. Выглядело все так, как и должно было выглядеть… спустя недельку-другую после ранения, да и то, если в раневой канал вместе с волокнами ткани не попала вездесущая инфекция.

Несколько секунд капитан сидел, тупо глядя на исчезнувшую рану, затем поднял левую руку и, сам не зная для чего, посмотрел на часы. Дата была та же, сегодняшняя, да и времени, судя по положению стрелок, прошло совсем немного – что-то около сорока минут с начала боестолкновения. На всякий случай пощупал щетину на щеках – брился он как раз накануне – и разочарованно опустил руку. Все, как и должно быть, «легкая сексуальная небритость», не более того. Даже краска с кожи еще не до конца стерлась.

Ладно, и это пока оставим. Замнем для ясности.

Стерев рукавом куртки остатки маскировочной краски с лица, Алексей прислушался к своим ощущениям и с удивлением понял, что ему уже значительно лучше: практически исчезло головокружение, и стихла, сжавшись до крохотной пульсирующей точки где-то в затылке, мучительная головная боль. Это здорово, даже очень здорово. Можно даже еще раз попытаться встать. Помогая себе руками чуть сильнее, чем хотелось бы, капитан осторожно поднялся. Постоял несколько секунд, покачиваясь и унимая головокружение, сделал шаг, затем другой… И замер, услышав в кустах за спиной подозрительный шорох. Обернувшись – настолько быстро, насколько это позволяло нынешнее состояние, – Алексей собрался было привычно рвануть из кобуры пистолет, но вовремя понял, что делать этого не стоит. Быстрого и отточенного движения все равно не получится, а вот навернуться на землю от резкого рывка он может вполне. Поэтому он просто нащупал пистолетную рукоять и поддел пальцем защелку фиксирующего ремешка, постаравшись по возможности устойчиво утвердиться на ногах.

Впрочем, все эти ухищрения оказались излишними: ветви раздвинулись, и на поляну, с вызывающей зависть легкостью, игнорируя все законы притяжения, выпорхнуло совершенно очаровательное создание женского пола. Причем именно выпорхнуло, поскольку слегка обалдевший Алексей мог бы, пожалуй, поклясться, что при этом не дрогнула ни одна ветка, не колыхнулся ни один лист. Создание это имело невысокий рост и прелестную фигурку, упакованную в нечто обтягивающее, напоминающее короткий сарафан неопределенного, какого-то «переливчатого» зелено-серо-коричневого цвета. Прямые светло-русые волосы золотистым водопадом ниспадали на плечи, опускаясь ниже, почти до самого пояса. Широко распахнутые, чуть раскосые и какие-то необычайно живые глаза смотрели с нескрываемым удивлением, однако без малейших признаков страха. Взгляд незнакомки, располагающий и по-детски открытый, Алексею вообще отчего-то сразу понравился: привычные ему девушки так смотреть в большинстве своем давно уже разучились. Если вообще когда-то умели. Никаких вещей у нее с собой не было, если не считать таковыми крохотный торбу-рюкзачок за плечами, пошитый из лоскутков той же, что и одежда, «переливчатой» ткани.

Несколько секунд они молча разглядывали друг друга, причем Алексей так и не сумел справиться со своей оторопью. В отличие от незнакомки, мысленно прозванной им «лесной феей». Дрогнули пушистые ресницы над зеленоватыми озерцами глаз, и от этого движения по их поверхности словно побежали легкие смешливые волны. Улыбка у незнакомки оказалась вполне под стать выражению глаз, такая же искренняя и открытая. Спецназовец окончательно засмущался и, неожиданно покраснев, неуклюже улыбнулся в ответ.

На этом молчаливый обмен любезностями и закончился – незнакомка встряхнула головой, позволив волосам на короткий миг взмыть в воздух, окружая ее голову золотистым ореолом, и обратилась к Алексею на мелодичном, но абсолютно незнакомом языке. Произносимые слова звучали тягуче, плавно перетекая друг в друга, но ни смысла самих слов, ни смысла всего произносимого в целом он уловить не мог. Девушка же, видя, что ее не понимают, как будто даже обрадовалась и, подарив капитану очередную серию улыбок, знаками показала, что ему следует идти за ней. Алексей с трудом поднял с земли показавшуюся неимоверно тяжелой разгрузку и молча повиновался – ни малейшего повода оставаться на поляне он не видел. Однако далеко они не ушли – несколько метров до ближайших кустов показались ему настоящим марш-броском с полной выкладкой. Снова предательски закружилась голова, и совсем было потухший уголек головной боли затлел с новой силой. Покачнувшись, капитан остановился, отчаянно стесняясь перед провожатой своей секундной слабости, которая, естественно, не осталась незамеченной. Правда, надо отдать прекрасной незнакомке должное: на сей раз смеяться она не стала. Подошла, встревоженно взглянула в глаза и, сделав рукой предупреждающий жест: «не мешай, мол», положила ладони ему на голову, на лоб и затылок. На ощупь руки девушки оказались приятно-прохладными и, чудилось, уже одним своим прикосновением сняли и боль, и порядком надоевшее головокружение, но главное было впереди. Поднявшись на цыпочки, она приблизила лицо к лицу Алексея, что-то прошептала на своем непонятном языке и легонько ударила его по лбу кончиками пальцев. И, словно обжегшись, резко убрала руки.

Ощущение было такое, будто в голове вдруг зародился легкий, почти на пределе осязаемости ветерок; словно что-то прохладное и вовсе не страшное ласково коснулось воспаленного мозга. Коснулось – и скользнуло прочь, унося с собой головокружение и безжалостно туша очажок боли. Чувство было странным и очень непривычным – не неприятным, а именно «непривычным» – еще секунду назад Алексей даже не подозревал, что кто-то может вот так запросто касаться самого его разума. Однако ж может, как оказалось! Но по-настоящему поразительным было не это: спустя несколько секунд прислушивающийся к своим ощущениям капитан неожиданно понял, что прекрасно себя чувствует! От всех неприятных ощущений вовсе не осталось ни малейшего следа. И даже больше: голова была как никогда ясной, мысли с легкостью облекались в четкие логические формы, а изрядно вымотанное коротким боем тело словно наполнилось новыми силами.

Скрыть удивление ему не удалось, и пристально наблюдавшая за выражением его лица незнакомка, видимо, осталась довольна результатом своего «терапевтического сеанса» – легкая тень волнения покинула ее взгляд, и она звонко и искренне рассмеялась. И прежде чем Алексей решил, стоит ли ему на это обидеться, она, подарив ему еще одну улыбку, махнула рукой, призывая следовать за собой. Решив все-таки не обижаться и буркнув себе под нос что-то вроде «спасибо», он потопал следом, с удовольствием наблюдая за легкими движениями тонущих в траве стройных ножек, обутых в какую-то мягкую, по самые щиколотки, обувь без каблуков. И, надо признать, не только ножек…

Девушка же, словно что-то почувствовав, неожиданно обернулась и, проследив за его взглядом (Алексей, не успевший вовремя поднять глаза, повторно покраснел), с неизменной улыбкой шутливо погрозила ему пальчиком. Жест этот – как и ее реакция – оказался настолько человеческим, что капитан, так и не пришедший ни к какому выводу относительно того, где же он все-таки находится, окончательно успокоился. На душе, то ли от присутствия удивительной провожатой, то ли после проведенного ею «лечения», было непривычно спокойно и хорошо. Отбросив в сторону все тревожные мысли и оставшиеся без ответов вопросы, Алексей вслед за своей «феей» углубился в лес.

Несмотря на более чем густые заросли, разительно отличающиеся от знакомых Алексею лесов, идти оказалось на удивление легко. Причиной этого была, естественно, незнакомка, имени которой он так и не узнал – колючие и совершенно непролазные с виду кусты, едва только они подходили к ним, чудесным образом расходились в стороны, открывая некое подобие узенькой тропинки. И, что было куда более удивительным, пропустив путников, немедленно возвращались в привычное состояние, одним своим видом отбивавшее всякое желание лезть сквозь усеянные шипами неподатливые ветви. Как это происходило, Алексей понять не мог – глядя поверх плеча провожатой, он ясно видел узкую, незаметную стороннему наблюдателю тропку впереди, но, тут же оглянувшись назад, упирался взглядом в глухую зеленую стену. Отчаявшись разгадать эту загадку и вернувшись к более приятному занятию – разглядыванию стройной фигурки идущей перед ним девушки, капитан неожиданно сделал еще одно более чем удивительное открытие. Настолько удивительное, что, увидев это, он, едва ли не против своей воли, резко остановился. Нависшая над тропинкой колючая ветка легонько коснулась распущенных волос незнакомки, отбрасывая золотистую прядь за спину, и взгляду пораженного Алексея предстало аккуратное девичье ушко, заостренное и вытянутое кверху, будто падающая розовая капля…

Девушка, прежде чем почувствовать очередную «необычность» в поведении спутника (а она это, похоже, именно почувствовала) и остановиться, успела пройти еще несколько метров, и ветки за ее спиной уже начали переплетаться, скрывая тропку и разделяя людей живой зеленой стеной. Обернувшись, она несколько мгновений внимательно смотрела на Алексея, пытаясь понять причину его столь неожиданного поведения, затем медленно развела руки в стороны, снова заставляя ветви раздвинуться и освободить проход, и двинулась к нему. Остановившись в полуметре и смешно хмуря брови, посмотрела в его застывшее лицо. И, видимо, отчаявшись понять, в чем дело, вопросительно качнула головой.

Алексей молча протянул руку и коснулся ее непривычно мягких волос, отбрасывая прикрывающую ухо прядь. Она поняла. Улыбнулась понимающе и немного грустно и произнесла что-то на своем певучем языке. Судя по интонациям – что-то ободряющее, смысла чего капитан, естественно, не понял.

Он и вообще теперь ничего не понимал. От былого благодушия не осталось и следа, с каждой секундой Алексея все больше заполняла необъяснимая тревога; шевельнулось внутри и знакомое чувство приближения чего-то большого, значимого и, возможно, опасного. Нет, конечно, в самом факте встречи с незнакомкой ничего необычного не было – он, можно так сказать, заблудился, она – предложила свою помощь. Все вполне нормально и по-человечески объяснимо. Непонятный язык? Что ж тут такого? Кем-кем, а большим знатоком языков мира Алексей себя назвать никак не мог, а незнание, как известно, еще не повод для категоричных выводов… НО ЭТО?! Проблема была в том, что он любил читать фэнтези. Фанатеть – не фанател, конечно, но в свободное время читал с удовольствием и в основных понятиях, на свою беду, ориентировался. Оттого и стоял сейчас, едва не раскрыв рот, и безуспешно пытался привести в порядок скачущие, словно стреляные гильзы по броне, мысли. А мыслей было не так уж много, аж целых две. Первая звучала примерно так: «она что, эльф, то есть – эльфийка?!», вторая – «куда я попал?! Это же просто сказки, это же не может быть правдой?!». Незнакомка, меж тем, похоже, поняла, что реакция Алексея явно выходит за рамки обычного удивления и что причина – в чем-то большем, нежели ее совершенно обыкновенные ушные раковины. Сомнение на красивом личике сменилось сначала неуверенностью, затем решимостью. Подойдя совсем близко, она сбросила на землю свой рюкзачок, положила руки капитану на плечи и легонько потянула вниз, показывая, что следует сесть на землю. Алексей не сопротивлялся – ему, простому человеку, воспитанному в мире, где любое волшебство было уделом сказок, только сказок и ничьим, кроме сказок, сейчас было абсолютно все равно. Привычный мир, такой понятный и предсказуемый, рушился на глазах, и происходило это слишком быстро даже для его закаленной множеством боевых операций психики.

Опустившись на землю, капитан уселся поудобнее и замер, ожидая. Определить, что творилось сейчас в душе, он не мог: какая-то совершенно невообразимая смесь ни разу в жизни не испытанного непонимания и противоестественного интереса. Того самого, что движет ребенком, бросающим в разожженный костер патроны от отцовского охотничьего ружья, чтобы посмотреть, «что будет». Вот и Алексей, впервые за последние двадцать лет чувствующий себя ничего не понимающим ребенком, хотел «посмотреть, что будет». А было следующее: стоявшая перед ним девушка вновь положила ладони ему на голову и, прикрыв глаза, замерла. Правда, в отличие от предыдущего «сеанса», сейчас ее руки обхватывали голову по бокам, почти сплетаясь пальцами на затылке. В остальном же все было почти как в прошлый раз, разве что теперь Алексей ничего не почувствовал: ни того ощущения осторожного касания, ни того загадочного «ветерка», унесшего с собой головную боль.

Зато почувствовала незнакомка, и ее ощущения были, похоже, не самыми приятными: красивое лицо побледнело и болезненно напряглось, задрожали опущенные веки, и на лбу засверкали капельки пота. И хотя это вряд ли продолжалось больше минуты, Алексей готов был поспорить, что эта минута показалась девушке едва ли не вечностью – все чаще сбегали по коже, срываясь с подбородка, прозрачные капли, все сильнее вздрагивали длинные ресницы, за частоколом которых поблескивали белки закатившихся глаз.

Затем все закончилось. Как и тогда, на поляне, она резко убрала руки и в изнеможении опустилась – почти упала – рядом с Алексеем, привалившись к его плечу. Некоторое время они так и сидели – вымотанная своим непонятным действом девушка-эльфийка и боящийся случайно ее потревожить ничего не понимающий капитан российского спецназа…

Придя в себя, девушка повернулась к Алексею, улыбнулась своей милой улыбкой, на сей раз получившейся несколько вымученной, и произнесла неуверенным, чуть хрипловатым от напряжения голосом:

– Очень… трудность… забрать… знание… прямо… от… чужой… разум… немного… боль… когда… принимать… его… внутрь… мне… я… раньше… это… не сделала… еще… никогда. – Незнакомые слова давались ей с большим трудом, однако паузы между ними с каждой секундой становились все короче и короче: – Я… мне… имя Яллаттан, а имя для ты – какой?

Ответил Алексей не сразу. В первый момент он даже не понял, что незнакомка заговорила с ним по-русски – уж слишком неожиданным это было. А ведь еще пару минут назад казалось, что он уже ничему не способен удивляться! Впрочем, молчать и дальше становилось уже просто невежливо, и, с трудом собравшись с мыслями, он пробормотал в ответ:

– Леха… то есть… Алексей.

Девушка засмеялась – устало, но вполне искренне:

– Тебе нет бояться от я! Я буду помощь для ты – надо ходить за меня в лесу. Ты правильно понимал – я не есть человек, я есть эльф. А твой… ты – человек, но не из этот мир, другой. Я брать знание про ты от Старший…

Алексей, понимая, что он тоже должен что-то ответить, выдавил:

– Как называется этот… мир? – Первоначально он хотел сказать «планета» – фантастику он любил не меньше, нежели фэнтези, – но отчего-то решил, что так ей будет понятнее.

– Дальир. Имя для мой мир – Дальир. Здесь, – видимо, не будучи уверенной, что он ее понял правильно, девушка широко развела руки, словно пытаясь охватить все окружающее, – все здесь есть. А как твой мир имя?

– Земля, – чувствуя себя полноправным участником какого-то дурацкого шоу с названием не то «пойми меня», не то «кто крайний к психиатру», ответил он. – Мой мир называется «Земля». Другой мир…

Эльфийка (необходимость в подтверждении истинности этого понятия, кажется, отпала раз и навсегда) кивнула и продолжила:

– «Любой эльф должен пойти повстречать тебя, когда чувствовать сильная магию», – так говорить мне, всем нам, Старший. Нам с ты необходимость быстро пойти дальше. Будем еще говорить после, мой очень интерес много узнать про твой другой мир, но сейчас уже необходимость идти. Сильная магию могли чувствование… чувствовать другие, плохо здесь оставаться. Опасность быть еще здесь! Пошли! – Последнее слово прозвучало на удивление четко, даже ударение было проставлено правильно.

Алексей молча поднялся, помог встать девушке и даже выдавил нечто, смутно похожее на улыбку:

– Ну, пошли. Показывай дорогу, лесная красавица!

Получилось неискренне и как-то до тошноты наигранно – аж самому противно стало. Но девушка этого не заметила, двинувшись сквозь послушные ее воле заросли. Капитан вздохнул и потопал следом, даже не пытаясь привести в порядок спутанные мысли и чувства – проще было вообще ни о чем не думать. Впрочем, хватило его ровно на десять минут молчаливого похода.

– Яллаттан!

Девушка с готовностью обернулась.

– Да, Аллексей? – именно так, с двумя «л», переспросила она. – Твой иметь задать вопрос для мне… для я?

– Угу, иметь… – капитан мрачно засопел, раздумывая, как бы получше выразить свою мысль. Ничего путного в голову не приходило, и он брякнул прямо: – Слушай, ты что, вправду эльфийка? – и, словно боясь, что она его все-таки не так поймет, поспешно добавил: – Ну, понимаешь, в моем мире эльфы, гномы, орки, маги там всякие – это просто сказки, выдумки. Жанр такой – «фэнтези» называется. А на самом деле ничего этого не существует; вообще не существует, понимаешь?

Остановившись, девушка медленно обернулась, грустно покачав головой:

– Я не быть выдумкой. Я есть живой эльфийска. Я можно потрогать, я мочь чувствовать радость, грусть, боль. Когда грустно – я плакать, когда весело – смеяться. Раньше я чаще смеяться; не люблю, когда грустно, – словно в подтверждение своих слов она улыбнулась. – Понимаешь? Я тоже есть живой! Такой, как есть ты. Совсем такой…

Она подошла совсем близко и снизу вверх заглянула в его глаза:

– Я еще могу делать вот так, – поднявшись на цыпочки, девушка легко, едва-едва коснувшись, поцеловала его в губы. – Вот так!

В зеленых, таких же переливчатых, как и ее сарафан, глазах сверкнул озорной огонек.

– Старший говорить, так нельзя делать для незнакомый! Но ты уже теперь есть знакомый, правда? Мне было очень сильное везение увидеть ты первым, потому что ты будешь важность для наш мир, я знаю. Но теперь надо снова уходить, тебе повезло, что я найти тебя первым. Есть опасность для ты, для я, для весь мир. Пойдем. Надо успевать до темнота.

Девушка встряхнула гривой волос и неожиданно протянула Алексею руку:

– Пошли рядом, ты и я. Я уметь чувствовать этот лес, все деревья, каждый травинка и лист. Смотри, это очень простое, потому я не понимать твой удивление, – она слегка повела рукой в сторону, открывая скрытую в зарослях тропинку. – Видишь, лес слушаться меня, это нет трудно. Попробуй сам…

Скептически улыбнувшись, капитан покачал головой:

– В моем мире нет магии. Мы не умеем управлять деревьями или делать нечто… подобное.

Эльфийка безапелляционно качнула головой:

– Нет может быть! Деревья одинаковые живые везде. Просто ты, все люди в твой мир, не умеют это почувствовать. Гномы тоже не умеют, и другие люди не умеют, только мы, эльфийски. Но ты будешь суметь, я знаю… – едва заметно изменившись в лице, она испуганно прикрыла рот ладошкой: – Ой, я нет должна это для ты говорить, ты еще не знать многие вещи. Просто я чувствовать твоя сила, она не такая, как у нас, она очень другая, такая, как была много-много раньше-давно… – слегка смутившись, девушка виновато пояснила: – Ну, я, конечно, не знать это сама, так говорить Старший… Уже давай пойдем, ладно? – закончила она чуть виноватым голосом.

Алексей кивнул, соглашаясь, и, не отпуская ее руки, первым шагнул вперед. Яллаттан с готовностью пошла рядом, незаметно для Алексея заставив тропинку стать чуть-чуть шире. Ее узенькая ладошка, почти полностью скрывшаяся в потемневшей от въевшегося оружейного масла, грязи и пороховой гари ладони капитана, непонятным образом успокаивала его. И хотя ни о каком «восстановлении душевного равновесия» речь пока не шла, немного спокойнее ему все-таки стало.

Несмотря на все эльфийское волшебство – а с тем, что это именно волшебство, Алексей в конце концов смирился, просто приняв, как должное, добраться до сородичей Яллаттан до наступления темноты они не успели. Эльфийский город был, по словам девушки, уже совсем недалеко, когда она, глядя на изрядно вымотанного капитана, решила заночевать в лесу. Алексей, и на самом деле чувствовавший себя не лучшим образом, не спорил и – дабы сохранить лицо – даже выразил готовность «подежурить», пока девушка будет отдыхать.

Устроились прямо на траве, под раскидистой кроной исполинского дерева, спускавшейся наподобие шатра до самой земли, – ожидавший еще чего-нибудь «волшебного», Алексей даже слегка расстроился. Зато рядом журчал ручей с прозрачной, хрустальной чистоты водой, и Алексей смыл с лица остатки маскировочной косметики и на всякий случай наполнил флягу. Усталость меж тем брала свое, и хотя ему было немного неудобно перед девушкой за свою слабость, развивать и дальше тему дежурства он не стал. Просто опустился на показавшуюся невероятно мягкой траву и с удовольствием расслабился.

Яллаттан присела рядом, улыбаясь, провела рукой по его коротко стриженным волосам:

– Сейчас ты начнешь спать очень-очень крепкий! Ты… тебе надо хорошо отдохнуть здесь. Завтра быть тяжелым день, ты будешь говорить со Старший. И узнать много важных вещи, очень важных!

– Ты тоже будешь спать со мной? – Уже задав вопрос, капитан почувствовал его двусмысленность и смущенно кхмекнул.

– Конечно, – серьезно ответила девушка, искренне не понимая причин его смущения. – Мы оба начнем спать сейчас. Вот так… – ее пальчик легонько коснулся лба Алексея. И матерый спецназовец, едва успев закрыть глаза, мгновенно провалился в сон, подчиняясь пока еще неведомой ему эльфийской магии…