Читать книгу Потерянный «Эльф» - Дмитрий Политов, Олег Таругин - Страница 5

Расположившиеся возле перегородившего дорогу барьера солдаты отчаянно скучали. Сегодняшнее дежурство было насквозь рутинным – знай себе, проверяй подорожные у идущих и едущих в город торговцев, крестьян и ремесленников да собирай необходимый налог за проезд. Нет, это не означало, разумеется, что они относились к своим обязанностям спустя рукава – раскинувшиеся неподалеку эльфийские леса кого хочешь заставят быть начеку, но все же…

Одно дело, красться по чужой территории в разведывательном поиске или орудовать мечом в лихой схватке, и совсем другое – проверять телегу с зерном на предмет розыска лазутчика (которого там, ясное дело, нет!). Или разглядывать каракули полуграмотного деревенского старосты на замызганном куске пергамента, удостоверяющие, что «податель сево, Обалдуй, сын Обалдуев, следоваит в Город для мена тилеги брюквы на атрез халста»!

Именно поэтому солдаты оживились, когда среди неторопливо двигающихся по дороге крестьянских телег и купеческих возов появилась фигура в длинном серо-зеленом плаще с наброшенным на голову капюшоном. Плавная, стелющаяся по земле походка однозначно выдавала в нем эльфа – только они умели так передвигаться. Лука видно не было, но никто из стражников не сомневался, что эта лесная бестия и без него сумеет доставить им массу неприятностей. Правда, сын Дивного народа был один, а значит… Да на место поставить этих засранцев нужно – вот что это значит! Ишь, моду взяли нашу землю топтать! И плевать, что с ними вроде как мир: почти у каждого в семье кто-нибудь да пострадал от длинной стрелы или узкого эльфийского клинка! А если и не пострадал – так, значит, еще пострадает! Солдаты подобрались и, не обращая больше ни на кого внимания, выстроились цепью.

– Стой… Дивный, – тяжело выдохнул сержант, загораживая путнику дорогу. – Ты разве не слышал, что нынче вашему брату положено… – остановившийся перед патрульными эльф откинул капюшон плаща, – …э-э-э, да ты, как я погляжу…

В следующее мгновение в руке путника, будто по волшебству, появился меч – откуда именно, никто даже не успел заметить. Острие клинка, на лезвии которого, причудливо изгибаясь, ровным бело-голубым пламенем горели руны, замерло у горла начальника патруля.

– Ты что-то хотел сказать?! – вкрадчиво осведомился незнакомец. Его яростный взгляд буквально умолял сержанта закончить начатую фразу. Вскинувшиеся было патрульные замерли – второй меч вылетел из-под плаща столь же быстро, что и первый, но вот повернут он был уже в их сторону. И не то, чтобы солдаты так уж испугались – если ты боишься схватки, то не стоит и надевать латы, – нет, замереть их заставило другое. Окутывающая полуэльфа-получеловека пугающая аура; чуть ли не физически ощущаемое предупреждение: «Не трогай! Смерть!»

– О боги! – ошалело выдохнул один из рядовых. – Полукров… – Он торопливо заткнулся и незаметно сделал знак защиты от темных сил. Его товарищи со страхом и ненавистью смотрели на бастарда. Существо, в котором была смешана кровь людей и эльфов, ублюдок, стоящий вне и того, и другого народа, изгой! Но не становившийся от этого менее опасным – реакция и сила, перешедшая по наследству от лесного народа, делали его грозным противником. А два меча свидетельствовали, что их обладатель прошел достойную выучку у одного из Мастеров, «воинов-пауков», «плетущих» во время схватки своими клинками смертоносную паутину. Да и само оружие о многом говорило знающему человеку. Непростое было оружие, совсем не простое! Меч из мастерских клана Лесного Озера в паре с родовым клинком малочисленных, но обладавших весьма грозной славой Рожденных Огнем. Вода и Пламя одновременно! Справиться даже с одним из этих мечей было непросто – поговаривали, что изготовленное эльфийскими мастерами оружие обладало собственной душой и умело помогать владельцу, усиливая его боевые навыки в соответствующем виде магии. Но чтобы держать под своим контролем сразу ДВА столь разных стихийных элемента?! Да, это под силу лишь большому мастеру!

– Мир, парень, – осторожно проговорил сержант, медленно поднимая пустые руки, – мир! Ни тебе, ни нам не нужны лишние неприятности, правда? Давай успокоимся, ведь никто никого не обидел? Убери оружие и иди своей дорогой. – Патрульный с надеждой смотрел на бастарда. Крупные капли пота заливали человеку лицо, но он не обращал на это никакого внимания.

Полуэльф несколько мгновений молча сверлил стражника бешеным взглядом. Затем нехотя отодвинулся назад и молниеносно спрятал клинки под плащ. Все облегченно перевели дух: случись им все-таки сшибиться, еще неизвестно, кто вышел бы победителем! Даже несмотря на численное преимущество и прославленную боевую выучку «регулярных державных частей». Незнакомец продолжал молчать, демонстративно глядя поверх голов стражников. Сержант, спохватившись, отошел в сторону, освобождая дорогу. Полукровка, не разжимая тонких губ, презрительно ухмыльнулся и вызывающе легкой походкой двинулся вперед по дороге. Патрульные угрюмо смотрели ему вслед. Молоденький волшебник, приданный наряду для усиления, зажег было в руке небольшой огненный шарик, вопросительно взглянув на сержанта. Но тот отрицательно покачал головой:

– Пусть идет, я не собираюсь мараться грязной кровью. – Он длинно сплюнул и отвернулся. – Куда прешь, идиот?! – тут же заорал он, вымещая скопившуюся злобу и пережитый страх на белобрысом увальне, тянущем прямо на пост здоровенного быка. – Не видишь, что ли, со скотиной вон там надо проходить! Вон там! Капрал, разберись с этой деревенщиной!..

Его звали Кэлахир Тур-Энион. Нетрудно сообразить, что как минимум одним из его родителей был эльф, правда? Отец… Этим эльфом был его отец, воин из старинного, грозного рода Дивных. Ну а мать… Джэсс была застенчивой обитательницей небольшой деревеньки, стоявшей неподалеку от границы людских и эльфийских владений. До поры до времени боги, в которых верили местные обитатели, равнодушно позволяли двум капелькам судеб нестись, не сталкиваясь меж собою, по просторам Мировой Реки средь бесчисленного множества иных таких же капелек. Но однажды, то ли по случайному капризу одного из всемогущих, то ли по замыслу, чей смысл для смертных был укрыт непроницаемой пеленой, им суждено было сойтись.

Рейдовый, не то карательный, не то откровенно разбойничий отряд лесного народа вволю погулял меж пограничных деревень и городков, собирая кровавую дань с посмевших обосноваться на «исконно эльфийской земле» человечишек. Люди, правда, смотрели на эту проблему несколько с иных позиций, но кто их спрашивал, тех людей?

Не знающие жалости воины в отливающих зеленью доспехах демонстрировали отменную боевую выучку отрядам пограничной стражи и латникам из дружин многочисленных местных князей, доминусов[1] и прочей знати. Сразу несколько эльфийских кланов объединили в тот раз свои силы, и не было от них спасения. Стон и плач стояли по всей земле перед ними, и кладбищенская тишина воцарялась после них. Только ветер играл с кудрями павших мужчин да любовно перебирал локоны убитых женщин и детей.

И, казалось, не было силы, способной преградить дорогу опьяневшим от крови эльфам, пока у самых влиятельных человеческих правителей не закончилось терпение и они не отправили на границу пять сводных армий. Люди поставили на карту все, и это дало свои плоды. Ветераны бесчисленного множества сражений мало в чем уступали лесным воинам, а боевые маги успешно подавляли волшбу Дивных, нанося им страшнейший урон. Изящные мастера меча и не знающие промаха лучники сгорали в пламени огненных шаров, взрывающихся среди их боевых порядков, ледяные молнии хлестали с небес, вода накатывалась грозными валами и уносила эльфов в свои пучины. И Перворожденные дрогнули. Дрогнули и побежали. А вслед им из заоблачных высей спустились по воле человеческих волшебников страшные стальные драконы, догоняющие даже самых быстроногих воинов и неведомой огненной магией рвущие в клочья их тела. Казалось, маятник Судьбы качнулся в направлении, что навеки указывало эльфам дорогу в забвение, но…

По неизвестной причине человеческие армии присмирили своих жутких драконов и остановились на границе, казалось, удовлетворившись изгнанием лесных обитателей из своих владений. Вот тогда-то и наткнулась Джэсс на валявшегося за околицей в беспамятстве эльфийского воина. Латы его были изрублены и обожжены, страшные раны покрывали тело, лицо было залито кровью. В первое мгновение девушка решила, что перед ней мертвец, и уже хотела пройти мимо. Но с губ воина сорвался едва слышный стон, и она остановилась. Сначала Джэсс решила добить врага и даже собралась было позвать деревенских мужиков, однако… Усмехнулся кто-то из неведомых богов – и дрогнуло девичье сердечко. Таким жалким показался ей в ту секунду эльф, так беззащитно билась на его залитом засохшей кровью виске жилка, что она замерла… Замерла, а потом заплакала, кляня свою глупость, и побежала к речке, чтобы принести воды и обмыть раны неведомого воина.

Затем она оттащила безвольное тело в пустующий пастуший шалаш, стоявший в стороне от деревни. Скотину сначала уполовинили налетевшие эльфы, а после добили родные гвардейцы. Редкая уцелевшая корова пряталась хозяевами так, чтобы никто не мог до нее добраться. Потому и надобности в услугах пастуха сейчас не было – сгонять свою живность в стада, на радость налетевшим врагам да голодным защитникам, крестьяне не собирались.

Сбегав домой, Джэсс тайком пробралась обратно в шалаш и захлопотала над раненым, обхаживая его. Отчаянно краснея, она раздела пребывавшего в беспамятстве воина догола, обмыла и перевязала раны, засыпав их целебным порошком, выменянным у деревенского знахаря за свои простенькие сережки – ничего другого для мена у бедной девушки просто не было. И напоследок влила ему в рот волшебное снадобье, также полученное от знахаря. Большего сделать она не могла – укрыв эльфа принесенным из дома старым одеялом, Джэсс устало опустилась у изголовья. Теперь оставалось только ждать; ждать и молить богов, чтобы лекарство помогло.

Очнулся раненый лишь через два дня, когда она уже и не надеялась на лучшее. Мутные от боли синие глаза раскрылись, эльф взглянул на девушку, и в этот миг ее сердечко остановилось. Дивный что-то сказал, но Джэсс уже не слышала – словно завороженная, она смотрела в его прекрасное лицо…

Эллендор смог уйти только через месяц. Раны его почти затянулись, и он уже передвигался самостоятельно, пока еще опираясь, правда, на свежевыструганную палку. Джэсс оттягивала миг прощания с любимым настолько, насколько это было возможно, но… Ладная фигура эльфийского воина беззвучно канула в ночной темноте, и девичье сердце провалилось в бездонную пропасть отчаянья и горя…

А чуть погодя обнаружилось, что под этим влюбленным сердцем она носит ребенка. Его ребенка. Мать с отцом били ее смертным боем, стремясь узнать имя коварного соблазнителя, но Джэсс молчала. И в положенный срок родила здорового, крепкого мальчика – вот тут-то и началось самое страшное! Заостренные ушки младенца слишком явно указывали на его происхождение. Угрюмо промолчавший весь вечер отец велел дочери отнести «выродка» подальше в лес и там оставить. Не проронив ни слова в ответ, Джэсс закутала сына в какие-то тряпки и в чем была ушла из дома…

Она скиталась по дорогам, прося милостыню, перебивалась случайными заработками, голодала. Жизнь ее была полна боли, унижений и страха. Страха не за себя – за судьбу своего дитя, которое практически любой с удовольствием убил бы в отместку за деяния отца и его соплеменников. Потому-то Джэсс старательно завязывала головку ребенка платком, скрывая самую явную примету – нечеловечьи ушки. Кто знает, как сложилась бы в дальнейшем ее жизнь и жизнь ее сына (она назвала его Кэлахир – Эллендор однажды сказал ей, что так звали его отца), если бы в один из дней она не наткнулась на лесной дороге на эльфийских разведчиков, один из которых спокойно ткнул ее ножом в живот и, равнодушно переступив через оседающее в пыль тело, направился прикончить ребенка.

– Кэлахир, беги! – прохрипела из последних сил Джэсс, уходя в кровавую пелену смерти. Но мальчик, которому в ту пору уже минуло три года, угрюмо замер на месте, с ненавистью глядя на убийцу матери, неторопливо идущего к нему плавным шагом хищника.

– Кэлахир?! – запнулся эльф. Он с недоумением вгляделся в ребенка и быстрым движением приподнял прядь волос над его ухом. Гримаса отвращения исказила тонкие губы, однако разведчик отчего-то не спешил убивать полукровку, обратившись к своему товарищу с вопросом. Они о чем-то оживленно заспорили, совершенно не смущаясь присутствием убитой ими женщины. Все это время Кэлахир прожигал их взглядом, до боли сжимая свои крохотные кулачки.

Наконец эльфы пришли к какому-то решению и вновь обратили на него свое внимание. Плавный пасс рукой… мелодичная фраза – и мир перед глазами мальчишки закружился и померк… Очнулся он уже в укрытом в чаще заповедного леса городе Перворожденных. Приставленная эльфийка ухаживала за ним, ничуть, впрочем, не скрывая своего отвращения и чувства брезгливости к полукровке.

Гораздо позже Кэлахир узнал, что спасло его как раз имя, что успела выкрикнуть перед смертью его мать – отец Эллендора был известным эльфийским военачальником из грозного клана Огнерожденных. А быстрое магическое прикосновение к крови ребенка подтвердило разведчикам его принадлежность к этому славному роду. И хотя сами они были из клана озерных эльфов, решение привести в свое селение полукровку созрело мгновенно – сложная система эльфийских традиций и ритуалов предусматривала институт заложников. Правда, шансы на то, что старший Кэлахир обратит внимание на прижитого людской женщиной от своего сына ублюдка, были невелики, но попытаться стоило.

А дальше в судьбу мальчугана вмешался случай. Когда старейшины клана Лесного Озера известили предводителя клана Огнерожденных о найденном ими человечке с кровью Энионов в жилах (таково было прозванье рода Кэлахира и Эллендора), то к ним пожаловала целая делегация, во главе которой был сам новоявленный дед. Он долго стоял перед маленьким тезкой на одном колене и вглядывался в его лицо. Тонкая рука нежно гладила малыша, а в глазах сурового эльфийского воина блестели слезы. Эллендор так и не вернулся домой, сгинув в безвестье, а сейчас перед безутешным отцом стояла маленькая копия его сына.

Старейшины Озерного клана, смекнув, что к чему, объявили, что мальчик останется жить у них в качестве гаранта добрососедских отношений. Кэлахир-старший, скрипнув зубами, вынужден был согласиться – вековые правила связывали его по рукам и ногам. Но потребовал, чтобы ребенок воспитывался должным образом, пообещав вырезать в клане Озера всех до седьмого колена включительно, если с его внуком хоть что-то случится.

С тех пор минуло много лет. Кэлахир-младший вырос, овладев всеми необходимыми навыками благородного Перворожденного: изысканными манерами и изящной речью, искусством боевой магии, техникой владения всеми видами эльфийского оружия. Причем он сумел освоить не только школу клана Озера, но и фамильную методу Огнерожденных – дед частенько приходил навещать его, обучая внука всему, что знал и умел сам. В знак признания его мастерства Кэлахир получил сначала меч опекавшего его рода, а затем и драгоценный клинок Энионов. И достались ему мечи не просто так, а после сложнейшего испытания. Нельзя сказать, что он проявил себя в нем выдающимся мастером – все же примесь человеческой крови сказывалась, но, пожалуй, среди людей ему уж точно равных бы не нашлось.

Впрочем, к людям Кэлахир относился настороженно – детские воспоминания о матери давно стерлись из памяти, а вот ненависть к наглым захватчикам «исконно эльфийских земель» он впитывал каждый день. В глубине души он считал себя больше эльфом, чем человеком, хотя и знал правду о своем происхождении. Кэлахир участвовал даже в нескольких разведывательных вылазках на человеческую территорию, и его клинки отнюдь не скучали в ножнах, обильно орошаясь кровью «родственников». Но и для Дивного народа он так и не стал до конца своим. Даже его грозный дед лишь тяжело вздохнул и отвернулся, увидев во время очередной встречи на лице внука первые морщины. Вечно молодое лицо старого эльфа невольно скривилось в гримасе, которая, конечно же, не ускользнула от внимательного взгляда внука.

Той же ночью он бежал. Бежал от презрения и жалости. Бежал навстречу неизвестности и ненависти. На берегу затерянного в лесах озера Кэлахир Тур-Энион – дед все-таки разрешил ему взять имя рода – принес страшную клятву отомстить всем и вся. И боги – так он думал – услышали его…

И вот теперь он шел по следу того, кто должен был стать непобедимым орудием его мести! Мести всем тем, чья кровь струилась в его венах – людям, эльфам… всем, ибо в давних пророчествах было сказано:

…и когда в мир явится Пришелец, и кровь половинчатая смешается с кровью истинною, кровью древнею… тогда Ангелы поднесут ему сверкающий Меч, что отмерит судьбу всего мира…

И скоро этот судьбоносный Меч окажется в его, Кэлахира, руках! В его – и ни в чьих других!