Читать книгу Зимняя книга. Серия «Книга шестерых». Сборник рассказов - Олег Вихарев - Страница 11

– Да почему вы решили, что следующее воплощение начнётся с чистого листа?! – вопрошающе прозвучал по-стариковски высокий, хриплый голос.

– А с чего ему начинаться? Первый вдох, первая улыбка – всё новое, чистое.

– Но ведь вы тот же, что и были в прошлом воплощении!

– Не думаю. В любом случае, я не помню…

Яков стоял на парапете припорошённой рыхлым снегом панельной девятиэтажки. Колодец двора растекался тёмным пятном под ногами. Лишь редкий, тусклый свет фонарей внизу позволял почувствовать высоту. Страха не было. Повышенный адреналин просто предвещал долгожданный поворот в унылой и предсказуемой, как лента Мёбиуса, жизни.

Уже сиганул бы в темноту, если бы не странный голос, задержавший его в решительный миг:

– И в следующий раз не вспомните.

– Да откуда вам знать?!

Яков возмущённо глянул в сторону новоявленного гуру, решившего, вероятно, удержать его от категоричного шага.

В нескольких метрах, тоже на парапете, восседал кот. Две жёлтые точки глаз ещё можно было различить, но силуэт казался смазанным, хотя чёрная шерсть и контрастировала с белой порошей. Поскольку больше никого не было видно, Яков решил, что такому собеседнику стоило уделить время. Он уселся, свесив ноги вниз, и уставился перед собой. В последние минуты жизни человек может позволить себе не удивляться и не пялиться на кота, даже если он говорящий.

– Я знаю. Хотя вы и не обязаны мне верить, но сможете опытным путём опровергнуть или подтвердить справедливость моих слов.

– Я это и собираюсь сделать…

– Ах, я ещё не высказался. Просто думаю, с чего начать.

– Начните с начала! С сотворения мира, если хотите! – усмехнулся Яков.

Его стала забавлять мысль, что он беседует с животным. На краешке сознания мелькали предположения, что это включился защитный механизм психики, пытающийся предотвратить самоуничтожение или, напротив, он уже умер, и теперь сознание осваивается в новых для себя условиях.

– Хорошо… Мир был сотворён для вашего удовольствия, но вы самозабвенно культивировали в нём страдание и в итоге решили такой мир отвергнуть.

– Пусть. Может, я нахожу в этом удовольствие!

– Вряд ли. Если бы это было так, вы бы уже летели вниз.

«Значит, я ещё жив», – подумал Яков.

– Это не я культивирую страдание. Сам мир принял его за основу. Мировые религии на этом построены.

– Во-первых, не все. И потом: разве вы религиозны?

– Нет, я просто обосновал своё утверждение. А вы хотите сказать, что весь мир – сплошное удовольствие?

– Отнюдь. Но, расположив удовольствие и страдание на полюсах картины мира, вы просто загоняете ваше «я», которое стремится сейчас на свободу, в шкуру животного, довольно примитивного.

– А что же нужно поставить на полюсах?

– Кому нужно? Это не риторический вопрос. От ответа на него зависит многое. Но я бы хотел рассказать вам что-то менее философское, хотя и более практичное.

– Знаешь, котофей, я был бы рад с тобой ещё поболтать, но мне нужно спешить. Небеса уже заждались.

– Уходить нужно счастливым. Иначе цепь перерождений превратится в такую же рутину, как и опостылевшая жизнь.

– Да кто тебе это сказал?!

– Малосущественно. Важнее знать, как выйти из морока предопределённости и зажить в настоящем моменте.

– Это действительно интересно.

– На самом деле, каждый знает путь. Точнее – множество путей. Я напомню тебе о трёх основных, а ты подумай, который тебе ближе.

– Валяй, усатый!

– Нам кажется, что мы проживаем некий непрерывный сценарий, осью абсцисс которого является время.

– А ординат? – напрягся Яков.

– По-разному. У кого-то – благосостояние, у кого-то – эмоциональная шкала. В любом случае такой взгляд примитивен до невозможности. Время не линейно, и очень глупо рассматривать его как вектор.

– А каково же тогда время?

– Не суть. Важно, что реально является осью абсцисс.

– И что же?

– Допустим, опыт. Я намеренно не вдаюсь в подробности. Существенно другое: годы, проведённые на монотонной работе, кажутся нам мгновениями, а моменты озарения, минуты счастья растягиваются в памяти в часы. И для прерывания этой монотонности, для выхода из тупика безысходности есть три основных пути.

– Поведай мне, котейка, какие же? – саркастически полюбопытствовал Яков, не желая признаться самому себе, что разговор с котом увлекал его всё больше и больше.

– Охотно. Первый – музыка. Но та, где ритмический и гармонический рисунки уникальны. По этой причине современная поп-музыка не вытащит тебя из безысходности, а вот классическая – вполне. Проблема в том, что многие не способны её воспринимать, а для того, чтобы выйти из душевного тупика, необходимо руководствоваться абсолютно новым, незнакомым ранее произведением. Иначе оно просто повторит какой-нибудь привычный алгоритм, но выход не покажет.

Яков нахмурился. Он не любил классическую музыку и, хотя ему теперь было интересно, этот путь был явно не для него.

– А какие ещё есть пути? – спросил он своего разговорчивого собеседника.

– Сон. Глубокий, оздоравливающий. Люди, загнанные в тупик, часто его теряют. Жаль, потому что сновидения, неподвластные ничьей воле, открывают путь к решению сложной ситуации. А на самом деле они просто постепенно заменяют токсичную для тебя реальность на более дружелюбную.

– А как быть, если снятся кошмары?

– Постоянно? – уточнил голос.

– С высокой периодичностью, – ответил Яков.

– Тогда существует третий путь – незнакомая дорога. Но есть важные условия, без которых он не будет эффективным. Ты не должен знать, где эта дорога заканчивается. В идеале и где начинается – тоже. Чем длиннее путешествие по таким дорогам, тем выше вероятность, что ты ощутишь себя живущим в настоящем моменте. Когда не будешь знать, где ты, вполне вероятно, что задумаешься, кто ты. И получишь ответ. Проще говоря – вспомнишь.

Яков перекинул ноги обратно на крышу. Кота рядом не было.

– Скажи мне, кот, а если совместить все три варианта? Музыку, сон и незнакомую дорогу? Это же будет ещё эффективнее?

Ответа не последовало. Яков встал и поплёлся к чердачной калитке. Желание прыгать вниз пропало. Он чувствовал себя разбитым, но одухотворённым. Навалилась усталость, и он знал, что сегодня уснёт как младенец. Быстро и глубоко. А завтра соберёт рюкзак и уйдёт в поход. Он лет двадцать никуда не ходил, так что впереди было множество незнакомых дорог.

Из тени выходящей на крышу лифтовой шахты вышел старичок. На нём были спортивные штаны, куцый свитерок и домашние тапочки. Мужчина явно замёрз. На руках, прижимаясь к старику, сидел чёрный с белыми пятнами кот. Он не издавал никаких звуков, лишь смотрел огромными жёлтыми, будто бы удивлёнными глазами.

– Видишь, как бывает, Мурзик, – обратился старичок к коту. – В кои-то веки решил сбежать от меня, а вон оно как – человека спас! Он-то думал, что с тобой беседует! И хорошо даже – котов обычно слушаются. Недаром их вещими называли. Я такого наплёл, даже если захочу, повторить не смогу…

Кот ласково тёрся о свитер старика, то ли соглашаясь, то ли предвкушая скорый ужин и тепло родного дома.