Читать книгу Старинное зеркало в туманном городе - Олег Владимирович Лебедев - Страница 8

Однажды Марина долго бродила по городу. И тоска была с ней. Полностью в этот день захватила ее душу, погрузила в себя.

Оттого молодая женщина не заметила туч. А дождь сразу пошел, едва они закрыли солнце. Дождь сильный и неожиданный.

Марина не взяла с собой зонтик – весь день небо было чистым. Когда хлынул дождь, она стояла на набережной, спрятаться не успела. За несколько секунд промокла до нитки. Но ей вдруг стало очень хорошо.

Теплый дождь будто смыл тяжесть с души. Потому она не побежала в какой-нибудь магазин или бар. Она осталась под дождем.

Смотрела на город. Впервые по-настоящему смогла увидеть его.

Рига в дожде была такой красивой. Очертания домов казалась слегка размытыми, а краски – более яркие.

Марина откинула челку со лба – ей хотелось вобрать все в себя!

Город в этом общем для него и Марины дожде стал удивительно близким молодой женщине. Она шла к себе, в сторону костела святого Екаба, и любовалась Ригой. Впервые ощутила магию ее древней сказки.

Почувствовала ауру этого города. Сказку, открывающуюся не каждому и не сразу. Сказку вьющихся улочек, шпилей храмов, к одному из которых она сейчас шла. Не торопясь. Даже разулась, хотела всем телом почувствовать Ригу. На душе было хорошо. Так, как давно не было.

В свою квартиру Марина вернулась счастливой. Она не сразу заметила, как замерзла.

Долго стояла под душем, потом, надев махровый длинный халат, села в кресло, выпила две чашки черного чая с бальзамом. Согрелась, кресло поставила возле окна, снова смотрела на город, который сегодня по-настоящему открыла для себя.

Так и заснула в кресле – усталость и бальзам взяли свое.

Ни разу не проснулась. Такие хорошие ночи у нее теперь бывают все чаще.

Встала поздно. Пришедший ночью туман рассеивался. Силуэты шпилей церквей становились все более и более четкими.

Марина долго смотрела на них. Она даже забыла про завтрак. Лишь потом быстро выпила кофе, и сразу пошла в город.

Хотела быть ближе к нему.

Андрис тем днем впервые увидел Марину. Она шла босиком под дождем.

Он направлялся к святому Екабу, когда начался дождь. Зонтика у Андриса, как и Марины, не оказалось. Он забежал в магазин одежды «NewYorker» на улице Калкю, из-за стекла витрины смотрел на Ригу в дожде. Созерцал ее.

Художник очень любит такие мгновения, когда можно просто смотреть, принимать в себя красоту. Потом он обязательно пишет увиденное. Делится им с людьми.

…Возле стекла, за которым стоял Андрис, прошла девушка. Стройная, маленькая ростом, промокшая так, что видно всю ее фигуру, будто раздета.

Дождь ей не помеха, идет медленно. Как и Андрис, любуется Ригой. В глазах у нее счастье, чистота… и грусть. Глубокая, но сейчас ее потеснила радость от красоты мира. А сами глаза – зеленые. Как у него.

Девушка посмотрела в его сторону, но не увидела Андриса. Она жила одной жизнью с городом и дождем, а Андрис был не в городе и не под дождем. Он был за стеклом магазина.

Но Андрис ее рассмотрел. Увидел ее глаза, увидел всю. Почувствовал ее.

Непонятно откуда пришло, но его тянет к ней. Он чувствует, что им может быть хорошо вдвоем. Они подходят друг к другу.

Ему захотелось выбежать из магазина, подойти к ней, взять за руку. Правда, Андрис так никогда не знакомился. Но если бы дело было только в этом, он обязательно преодолел бы себя.

Да, у него и незнакомки все могло бы быть хорошо, если бы не одно «но»…

Это «НО» написано в жизни Андриса огромными буквами, оно наложило на нее свою черную тень.

Его болезнь, его страх…

Что толку подходить к ней, зачем? Что это даст ему, ей, им обоим?

Они не смогут, никогда не смогут быть вместе. Из-за его болезни, из-за креста, который он, Андрис, непонятно за чьи грехи, несет почти двадцать лет.

Он остался за стеклом модного магазина, лишь взглядом проводил босоногую незнакомку.

Она ушла. Андрис остался в «NewYorker».

В Риге продолжался сильный июньский дождь.

Марина принимает Ригу в себя. Она любуется Домским собором, может бродить часами по переулкам, широким бульварам этого города.

«Какой ты красивый», – каждый раз думает Марина, когда видит шпиль кирхи святого Петра.

«Ты величавый, добрый», – это она уже смотрит на Домский собор.

С почтением относится к Русскому кафедральному собору. Часто ставит здесь свечи.

Марине нравятся обе церкви святой Гертруды – они уже за пределами старого города. Как сестры эти две Гертруды – «старая» и «новая».

Но ближе всего ей костел святого Екаба. Может, потому, что он недалеко от дома, в котором она живет?

Марина хорошо рассмотрела этот костел. Шпиль – длинный, узкий, устремлен в небо. Его зеленая краска слегка выцвела. Основание храма – массивное, но не подавляет. Просто другим, иначе как мощным, оно не может быть. В каждом камне, во всем обличии костела – эта добрая мощь…

Марина смогла многое разглядеть в Риге. Уловила ее оттенки. Очарование силуэтов кирх в минуты заката. Таинственную мрачность узких улиц в тающем свете позднего вечера. Игрушечную доброту разноцветных домов, согретых дневным солнцем.

Марина, как следует, рассмотрела и украшенный несколькими башенками дом на бульваре Мейеровича, в котором она живет. Этот дом – в двух цветах – в коричневом и песочном. На фасаде доминирует коричневый, а со стороны двора больше песочного. Во всем облике дома – теплая, неброская красота. Она тянет к себе, успокаивает. В таком доме хочется жить!

А если перейти бульвар Мейеровича, то попадаешь в парк, через который проложен Рижский канал. Марина полюбила стоять на узких мостиках, переброшенных через него. По каналу иногда проплывают маленькие прогулочные кораблики. Отсюда видны парк, старый город. А как красиво все освещено ночью! Как в сказке…

В прогулках, – они занимают все большее место в жизни Марины, – она иногда забывает обо всем плохом. И так происходит все чаще и чаще.

Теперь, когда она увидела город, когда начала его узнавать, чувствует, как сама меняется. Ее настроение, мысли начинает формировать окружающий мир, в котором царит этот древний город. Его красота, добрые чувства, которые он рождает, теснят тоску.

Она не ушла, но ощущения безысходности нет. Марине лучше, намного лучше!

Все происходит так, как сказал Иоганн Рихтер. Он дал совет не забывать о мире вокруг себя.

…Марина то и дело посматривает на старое зеркало в прихожей. Зеркало, в котором увидела призрака, спасшего ее.

Зеркало… Оно, как окно в другой мир. Целый мир за стеклом в старинной раме. Но Бог с ним, с миром. Главное – он, Иоганн Рихтер. Мысль о том, что он есть, будоражит.

Он страшно интересный! И глаза у них одного цвета.

Вдруг Марина снова увидит его?

Ей очень хочется этого. Она ждет, очень ждет встречи!

И Иоганн Рихтер думает о встрече с Мариной. Хочет говорить с ней, а не наблюдать за ней тайно. Он продолжает это делать.

Видит – Марина сейчас совсем по-другому себя чувствует. Это радует, но и огорчает его. Нет необходимости «проведать», как собирался.

Им вообще незачем видеться.

Но все равно Иоганн Рихтер думает о ней. Даже когда наблюдает за другими людьми, даже когда работает в библиотеке. Не читается. Он откладывает книгу, а перед глазами – Марина. Тоненькая, хрупкая, зеленоглазая.

Айна увидела, что он изменился.

– Что с тобой происходит? – прямо спросила.

Айна…

Она интересная. Высокая, стройная. У нее удивительные глаза – темножелтые. Волосы светлые, очень длинные. Свободно спадают на плечи.

При жизни она очень любила белый цвет и сейчас любит его. Все на ней белое – юбка, рубашка, шаль. Обувь Айна не признает, всегда ходит босиком. На запястьях у нее – серебряные браслеты в виде тоненьких змеек.

Айна интересная, красивая… и проницательная.

Сейчас она пристально смотрит на Иоганна Рихтера. Он читает подозрение в ее взгляде. Еще бы, он никогда так не вел себя в библиотеке.

– Все в порядке, Айна, не волнуйся, все хорошо, – говорит он.

Опять пытается читать книгу. Получается неважно.

Марина…

Она далеко…

А вот Айна рядом. Призрак снова ловит на себе ее вопросительный взгляд…

Она не просто любит, она боготворит Иоганна Рихтера. И он привязан к ней.

Но никогда Айна не занимала его мысли так, как занимает Марина.

Он вообще мало думал о женщинах. Так было и при жизни, и в века призрачного бытия. На первом месте у Иоганна Рихтера всегда было дело, которому он посвятил себя.

Когда-то, в шестнадцатом веке, он был аптекарем и врачом…