Читать книгу Судья королевского отбора – 2 - Олеля Баянъ - Страница 3

Дорога в храм не занимает много времени, потому что великий князь открывает портал, и мы оказываемся у самого входа, где толпятся люди, возбуждённо и радостно переговаривающихся.

– Здесь была Лава!

– Одна из дочерей Единосущего посетила храм.

– Смотрите, какие цветы!

– Лава оставила после себя кровалию.

Среди восклицаний я вычленяю название цветка, в виде которого ношу брошку. Смотрю на неё и глажу её.

Сердце начинает стучать быстрее. Вскидываю голову и встречаюсь взглядами с князем. Его взор опускается ниже, на брошку. Снова поднимается. Но в этот раз я намеренно отворачиваюсь, чтобы не смотреть ему в глаза. Я всё уже решила. Я здесь для того, чтобы судить, а не устраивать свою личную жизнь. Тем более, что нам не быть вместе.

Первой в храм входит госпожа Капуш. Она сразу же находит служителя. Точнее тот сам направляется к ней. Словно только за некоей инициацией сюда и приходят матери с детьми.

– Пройдёмте, – он жестом указывает на центральную статую, где происходило явление судий. Сейчас её основание и бортик украшают красные цветы. – Инициацию буду проводить я. Кто будет окунать?

– Судья королевского отбора и его высокопревосходительство, – отвечает Айолика.

Жрец оглядывает нас и кланяется. Мы с князем отвечаем ему тем же.

На ведут вглубь храма.

За центральной скульптурой в полу находится небольшой бассейн. Неглубокий, примерно с аршин глубиной. К его дну ведут ступеньки. Из-за того, что купель расположена позади статуй, создаётся впечатление уединения.

Жрец поясняет, что мне и его высокопревосходительству следует переодеться, так как мы будем окунать ребёнка в воду. Когда надо это будет делать, служитель Единосущего во время молитвы подскажет нам.

Раздевалки находились тут же. В них вели две простенькие двери. Мы с князем расходимся по разным комнатам. Пара лавок у стен, на которых сложены полотенца и что-то вроде тех балахонов, которые носят сами жрецы. В углу стоит корзина, где уже лежат использованные вещи.

Я быстро переодеваюсь и выхожу. Мелкая дрожь охватывает моё тело, ведь я сейчас приму участие в иномирском обряде.

Фельтмаршалок в таком же одеянии, как у меня, уже ждёт у бассейна.

– Вам следует сразу опуститься в воду, – рассказывает жрец. – Я начну читать молитву.

Когда я подошла к бассейну, его высокопревосходительство спускается первым и подаёт мне руку. Медлю, но всё же вкладываю свою ладонь в его. Мурашки бегут по коже. Именно из-за этого не хотела касаться великого князя. Но устраивать сцену в таком месте, особенно после того, как он помог разобраться с делом, поддержал и провёл расследование, пока шло судебное разбирательство, было бы в крайней степени неблагодарно.

Его горячая кожа составляет удивительный контраст с температурой воды, холодной. Хочу спросить, а можно ли в такой воде купать ребёнка, но жрец начинает обряд.

Айолика повинуясь жесту служителя, опускается на колени, держа в руках ребёнка, и склоняет голову. Закрыв глаза, жрец читает молитву, осеняя символами сперва женщину, а затем и малыша. Не прерывая молебна, жрец подходит к скульптуре, которая через пару минут загорается слабым золотистым сиянием, направляющимся в бассейн.

Теперь мы с князем стоим в этом свечении. Поворачиваю голову и смотрю на него. Фельтмаршалок спокоен и смотрит только на служителя.

Жрец опускается на колени у купели и опускает руку в воду, чертя в ней символы. Чувствую, как вода нагревается.

Служитель жестом подзывает Айолику, и она передаёт мне малыша. Беру его на руки. Тяжёлый карапуз.

Служитель продолжает молитву и осеняет символами теперь меня и ребёнка. Завершает он рисунок жестов в воде, которая впитывает в себя свечение.

– Полностью, с головой, окунайте мальчика, – инструктирует меня жрец.

Осторожно наклоняюсь и быстро окунаю ребёнка. Тот не успевает испугаться, но ручонками вцепился в меня.

Обряд продолжается.

Теперь меня просят передать малыша князю. Наши руки соприкасаются, и меня снова пронзает вихрь эмоций, который я заталкиваю поглубже.

Тоже самое, что было и со мной, жрец повторяет с князем. Только когда его высокопревосходительство поднимает ребёнка из воды, у мальчика глаза горят красным огнём.

Жрец замолкает, вынимает руку из воды, всё ещё сияющую золотом, и поднимается на ноги.

Смотрю на князя. Его взгляд пламенеет синим. Так действует обряд? Он пробуждает силу?

– Совсем как у Дориша, – тихо восклицает Айолика. – Сын унаследовал силу отца, – на её губах расцветает широкая и искренняя улыбка.

Служитель кланяется женщине, которая делает то же в ответ.

– Инициация завершена, – теперь жрец кланяется нам.

Фельтмаршалок зеркалит его жест. Я повторяю за ним. Князь передаёт ребёнка матери.

Пока он занят, хочу выйти из бассейна, чтобы не прикасаться лишний раз к князю. Я настолько зациклилась на этом, что поспешила. На второй ступеньке поскальзываюсь и плюхаюсь на спину в воду.

Я словно радоновую ванну принимаю. Меня так придавливает ко дну, что пошевелиться не могу. Вода держит меня. Учащается сердцебиение. Перед глазами пляшут мушки. Чувствую приближение паники.

Сильная горячая ладонь хватает меня за плечо и вытаскивает из водных тисков. Затем и вовсе князь подхватывает меня на руки и выносит из бассейна. Вода в купели гаснет, едва он выходит из неё.

Этой маленькой передышки мне хватает, чтобы немного прийти в себя и отдышаться. Зрение возвращается в норму. Зато пульс даже и не думает успокаиваться. Сердце стучит, как после стометровки.

Оглядываюсь на Айолику. Для неё словно ничего не произошло. Жрец вообще никак не реагирует на моё «купание». И только князь, державший меня на руках, хмурится. Он слышит моё рваное дыхание. Его взгляд опускается на мои губы, ниже…

Моя одежда промокла насквозь. Сквозь просвечивающуюся ткань, облепившую моё тело, темнеют соски, сморщившиеся от холода. Глаза князя снова загораются синим пламенем.

Его балахон намок от меня. Теперь я вижу рельеф его мощной грудной клетки. Не только вижу, но и ещё чувствую жар его тела.

– Надо переодеться, – прочистив горло, замечаю я.

Он опускает меня на пол. Слишком быстро я убегаю в раздевалку, чтобы сменить одежду. Пока надевала платье, в голове проскальзывает мысль, посидеть тут подольше, но я её отбрасываю. Это поступок из разряда детских.

Приведя себя в порядок, выхожу. И снова я последняя. Меня ждут госпожа Капуш и его высокопревосходительство. Жрец ушёл, пока я была в раздевалке. Айолика благодарит нас с князем и прощается с нами.

Мы остаёмся с фельтмаршалоком вдвоём.

– Позвольте, я покажу вам столицу, – он протягивает мне руку.

Его предложение выбивает из моих лёгких весь воздух. Это он так зовёт меня на свидание?

Великий князь смотрит на меня прямо, без улыбки.

Так, соберись! Я уже всё решила. Надо только своё решение произнести вслух. Громко сглатываю. Облизываю сухие губы. Ладони вдруг вспотели, поэтому вытираю их об юбку платья.

– Зачем вы приглашаете на свидание? – мой голос звучит как писк, но чем дальше я говорю, тем увереннее он звучит.

– Вынося вердикт вы сказали, что любовь – это поступки.

У меня в горле застревает ком. Чувствую, как дрожат губы, к глазам подступают слёзы. На что он сейчас намекает?

Не думай! Нельзя! Ты уже всё решила.

– Вы же сами говорили, что защищать и оберегать нас, судий, – я специально последнее слово, – это ваша обязанность.

Князь молчит. Он смотрит на брошку на моём платье и снова глядит мне в глаза.

Смотрит и молчит.

– Вы же прекрасно знаете, что я не могу здесь остаться. И вы не можете уйти со мной.

– Это наименьшее из зол, – его взор темнеет.

– А какое тогда наибольшее?

Князь молчит. И взгляд не отводит, как и я.

Тишина затягивается. Её должен кто-то первым нарушить. Надо раз и навсегда, без утаек и молчаливых переглядываний расставить всё по своим местам.

– Вот видите! Вы снова ничего не объясняете. Со мной так нельзя поступать. Я не ваш солдат, который будет слепо следовать вашим приказаниям. И мне не нужна мимолётная интрижка. Я хочу нормальную семью, которой у нас с вами никогда не будет. И вы прекрасно знаете причину.

Его высокопревосходительство ничего не отвечает. Он молча поворачивается ко мне спиной и уходит.

Вот так просто уходит.

А чего я ждала?

Заверений в вечной в любви? Страстного поцелуя? Закинет на плечо и унесёт в свой замок?

Я всё правильно сказала, но тогда почему так щемит в груди? В памяти то и дело вспыхивают воспоминания наших встреч.

Вот он поднимает меня на руки и через портал доставляет в кабинет к королю, где через поцелуй вливает противоядие. И вот мы с ним стоим на лестнице, где он держит меня на руках, бережно прижимая к себе, а я глажу его шелковистые волосы на затылке. У меня даже кончики пальцев закололо от воспоминания тех дерзких прикосновений. А миг, когда я его оседлала после стремительной поездки на фаробце! Поцелуй в его спальне, свидание на лужайке кровалии. Его забота и бережные объятья на Адамор Житва.

Рука сама находит на платье брошку. Он даже заметил мой интерес к украшению и доставил ко мне в комнату.

Зачем он упомянул мой вердикт? И так понятно, что он ухаживал за мной. Вот только от осознания этого становится ещё больнее.

Почему трудно дышать, и мир расплывается в глазах?

– Ваше судейшество!

От звуков незнакомого голоса я давлюсь рыданиями. Отворачиваюсь на несколько секунд, чтобы вытереть слёзы, и оборачиваюсь.

Ко мне подходят пятеро солдат и отдают честь.

– Князь приказал сопровождать вас, если вы решите ещё погулять по столице, или доставить во дворец, если пожелаете, – говорит один из них.

Они ни взглядом, ни жестом не реагируют на моё заплаканное лицо. Либо воспитание, либо равнодушие. Хотя мне плевать. Хорошо, что обходят эту тему. Иначе во второй раз я точно разревусь.

– Во дворец, пожалуйста.

Хватит с меня гуляний сегодня. Нагулялась.

В сопровождении отряда выхожу из храма. Внизу лестницы уже ждёт карета, которая отвозит меня в королевский дворец. Ужин прошу принести в мои покои.

Сарика выглядит испуганной, но разговор у нас с ней не клеится. Наверное, потому что я устала и не хочу ни с кем общаться. Даже ванну не принимаю. Сил едва хватает, чтобы взобраться на постель, где я выключаюсь.

Где-то в середине ночи мне становится жарко. Настолько жарко, что пот с меня льётся ручьём. В прямом смысле слова. Тело дрожит. Тянусь к тумбочке, чтобы позвонить в колокольчик, но только роняю его. При попытке сползти с кровати падаю, запутываюсь в одеяле и в завершении ударяюсь головой об угол тумбочки. И снова отключаюсь.

Просыпаюсь от того, что мне дико холодно. Подскакиваю с пола. Я в своей комнате. Одеяло и ночнушка мокрые, хоть выжимай. Наверное, из-за этого и замёрзла.

Чтобы согреться, набираю полную ванну горячей воды и ложусь в неё. Пока греюсь, понимаю, что выспалась. Мою голову. Пересматриваю наряды.

И выхожу встречать рассвет.

На улице холодно. Чувствуется приближение осени. Даже туман стелется над парком.

Что со мной было ночью? Подхватила простуду? Очень похоже на грипп.

– О, ты уже встала, – зевая входит Сарика.

Я с ней здороваюсь.

– Почему ты снова сбежала в храме?

– Я не сбегала, – удивляюсь её вопросу. – Я увидела главного жреца и пошла к нему, потому что у меня были вопросы, на которые он ответил.

Сарика смотрит на меня с недоверием.

– Главный жрец ещё не вернулся из Обители Единосущего, – произносит она медленно.

– Но это точно был он, – я даже не пытаюсь скрыть удивления.

– Или кто-то другой. Например, под иллюзией.

Мы смотрим друг на друга.

– Жди здесь и никуда не выходи, – бросает Сарика, выбегая из моих покоев.

Однако она возвращается довольно быстро. И вид у неё слегка растерянный.

– Князь отослал меня, – взгляд у неё такой отстранённый. – Говорит, чтобы по пустякам не беспокоила его.

Пустяк?

Кто-то очень умело притворяется главным жрецом, а для него это пустяк? Или он так решил вычеркнуть меня из… Из чего я так и не придумала.

Почему-то вспоминается наш с ним разговор в его спальне, когда я туда попала через остаточный проход. Выходит, что князь уже тогда испытывал ко мне чувства, но боролся с ними, потому что понимал, что у нас нет будущего. Однако что-то тогда изменилось. Свидание, его забота во время празднования Адамор Житва, брошка-бабочка. А ещё там были магические жемчужины.

Воспоминание о них воскрешает разговор между королём и князем, когда мы поднимались с места жертвоприношения. Выходит, что фельтмаршалок искал способы оставить меня здесь, поэтому так открыто и стал выражать заботу обо мне.

Его слова в храме о том, что невозможность мне остаться здесь – это наименьшее зло. Что он имел в виду? Почему не ответил? Что он скрывает?

Всё-таки я права. Отношения строятся на доверии. Никто и ничего не должен скрывать от другого в паре. Надо обговаривать сразу и всё. Тайны только убивают любовь.

***

Когда солдаты уводят судью, она подходит к центральной скульптуре, где ковром лежат не увядшие цветы кровалии. Держа сына на руках, Айолика опускается на колени и склоняет голову.

– Я исполнила свою часть договора. Благодарю тебя, любимая дщерь Отца, за подарок, – она целует в макушку заснувшего ребёнка. – Теперь мой малыш со мной.