Читать книгу «История на ладошке о жизни одной крошки» - Олеся Хуссейн - Страница 4

Пока мама была в роддоме, все были заняты своей личной жизнью. Папа бегал между роддомом и работой. Бабушка специально, сделав некорректный «па-де-де», который она будет проворачивать на протяжении всей ее жизни – загремела в больницу «с давлением». Деданя варил маме легкий куриный бульон и передавал с отцом. Я? Хм, у меня состоялся «фееричный творческий рост», импозантный взлет!

Практически все пребывание мамы в роддоме, я была на продленке в саду. Воспитатели меня жалели – омлета и запеканки доставалось по 2 порции, супы – борщи я не ела – ну так, трагедия, «Дитя временно без мамы!» После того, как забирали всех детей из группы, мне доверяли посадить все мягкие игрушки на места, вырезать пару «арбузов – дынь – вишен» на детские шкафчики (обычные рисунки на картоне), расставить все стулья по местам и, дождавшись пока воспитатель закончит свой нелегкий труд, мы вместе выключали свет и шли – нет, не в закат – домой! Воспитатель, Валентина Григорьевна, была нашей соседкой. Жили мы в одном подъезде, так что она оказывала вполне приятную услугу моей семье, не теряя своего личного времени. Плюс, я была еще тот «юморной конь» – со мной не соскучишься!

Вспоминаю, что главной детсадовской мечтой было купить этот садик, чтоб он в будущем, стал моим домом. Повара оставить, воспитателей – через одну! И главное, дети – те, кто ломал игрушки, элементы зверей на детской площадке, истерили и кричали – беспощадно были бы изгнаны вон! А я – новая собственница, ежедневно мониторила бы территорию и следила за порядком!

В памяти остался день выписки мамы с братом. Папа купил гвоздики, всучил мне сей букет, мы еще захватили какие-то вещи, и пошли к роддому. Помню, как увидела маму, со свертком на руках, и вроде мама все та же, но что-то в ней изменилось. Сейчас я понимаю, что измучилась она и похудела, но тогда все было проще – «изменилась» и все тут! И, да, моя обида на нее в тот момент еще не прошла. Она же меня «бросила»! Гвоздики я должна была подарить маме и тетке, что нам открывала дверь и ехидно, неестественно, улыбалась. Ух, чтоб я свои цветы кому-то отдала? Да не в жизнь! Сообщив, что это подарок маме от нас, букет я так же цепко держала в своих руках. Потом была обычная фотосессия, где я позировала с серьезной мордашкой, в заячьей шапке и шубе, конечно же, при гвоздиках!

Вернувшись домой, мы положили моего брата на родительскую кровать, накрытую теплым, массивным пледом с тиграми. В нашей старой хрущевке всегда было отвратительное отопление, и холодно было в зимние месяцы жуть как. Мы переоделись, я нарядилась, как всегда, в любимый желтый байковый халат с зайцами, и нужно же было знакомиться с братом. Развернувши запеленатый комок, хм, увидела кого-то малюсенького, он был столь мал, что мои куклы были больше. Морщил некрасиво мордашку, подтягивал ручки, был красноватого цвета, спал, изредка покряхтывая, и совсем не кричал. Ловко забравшись на кровать, я удобно уселась, меня обложили подушками и положили мне брата. И знаете, не было ребенка красивее и роднее, чем этот маленький комочек счастья, весом 1,6 кг!

Маме нужно было переодеться также, комнату я не покинула, горделиво восседая на кровати, окидывала маму снисходительным взглядом, плотно сжав губы. Мама была уставшая очень, но ей так хотелось меня потискать. Еще чего не хватало! Брата нам «купила», и будет! Я злилась ровно до тех пор, пока не увидела ее шов на весь живот, нерадиво заклеенный медицинским пластырем. Я была трехлетним ребенком, но я, аж сморщила лицо от предполагаемой боли. Это был шок! Это был ужас! И это все они, злобные доктора в больнице, сделали с моей мамой! Но, несмотря на этот кошмар, мама все же вернулась ко мне! Я помню, как обняла ее, что было силы, и зарылась в нее, чтобы ощутить ее запах, она целовала меня долго- долго, и плакала, а мне было так стыдно, за то, что я смогла подумать, будто она меня бросила, но вида я не подала!

И потекли денечки – деньки друг за другом… Братик мой подрастал, набирал в весе, и спустя месяца три, никто и подумать не смел, что был он семимесячный. Бабушкино сердце потихоньку оттаивало, она, тайком, укутывала маленького в пуховый платок и, иногда, угукала с ним. Деданя вышел на работу в трампарк, и мы, с мамочкой и братом, частенько относили ему на работу забытые дома вещи или просто, гуляя рядом, заходили его навестить. Весь его коллектив состоял из мужчин старшего поколения, и каждый из них норовил угостить меня пряником или конфеткой, притащить новорожденного котенка или дать погладить их бригадную кошку. Мамин животик потихоньку, но заживал, а я всегда помогала ей при перевязке и соучастливо качала головой, когда видела все еще существующую рану.

Еще помню километровые очереди, в тогда еще существующем СССР, а так как брат был искусственником, стояли мы с мамой за молоком долгие часы. Конечно, наличие двух крошек – детей давало «бонус» купить молоко и без очереди, но воспитание, чувство справедливости и уважение к старшему поколению, которое также простаивало в очереди, нам этого сделать не давало. Иногда были очень сильные морозы, и мама, оставив нас вдвоем дома, наспех бежала за молоком и другими продуктами одна. Мне доверяла брата безоговорочно, и я, выполняя добросовестно функции «старшей сестры», мамочку не подводила.

Однако случилась-таки ситуация, которая являлась форс – мажором, и очень хорошо, что в тот злосчастный момент, мама оказалась дома. Мне доверили покормить с бутылочки Ваню, но отверстие в соске получилось довольно большим. Братик стал кушать, но жадничая, не глотал сразу смесь, а пытался сосать еще и еще. В итоге, с полным ротиком каши, естественно, он подавился. И если бы не мамина быстрая реакция, возможно, все было бы печально. Меня никто и не думал ругать, наоборот, видя мой испуг, мама ласково поговорила со мной, что просто так получилось, соска бракованная, «не бойся, вины твоей нет»! Но мне было так страшно и стыдно, что все последующие разы я наблюдала за кормлением, но самостоятельно, долго не решалась повторить сей процесс.

Странно, но будучи такой маленькой, я с появлением брата почувствовала себя взрослее. Словно на мне появился невидимый штамп – «Старшая сестра» и вся моя жизнь, с появлением братика, изменилась. Конечно, я так же оставалась Примой в детсаду; любимой дедушкиной внучкой; маминой помощницей; «кисиной мамой», но одновременно с этими «регалиями», я стала, в момент, достаточно взрослой девочкой!

Приходя из сада, словно купчиха, импозантно бросала на пол свою шубу, и бежала проверять спит ли наш малыш? Удостоверившись, что спит, спросив у мамы – хорошо ли он кушал, не баловался ли? Я переодевалась и, с готовностью и рвением, бросалась помогать маме. А братик, словно стремился отблагодарить меня за старания, и едва проснувшись, улыбался мне так искренне, своим еще беззубым ротиком, что мои эмоции били через край!

Но однажды, я очень обиделась на Ванечку. Мы с мамой решили его перепеленать, только этот процесс совпал с его писанием. А мальчики, в виду своей физиологии, делают это вовсе не так как мы, девчонки. Я, глупышка, подумала, что к нему прицепилась ниточка, и решила эту ниточку «поймать»! Однако осознав, что в обмен на мою доброту на меня просто писают – я очень обиделась на него, и некоторое время с ним не разговаривала.

Не стану отрицать, что, несмотря на мелкие недоразумения, мы были очень дружны и я, несомненно, была очень рада появлению у меня брата. Я всегда была готова прийти ему на помощь, а подрастая, уже и он, как маленький мужчина, заступался за меня на детских площадках, если какой-то старший мальчик хотел меня обидеть.

Единственное время в году, когда мы с братиком расставались, было лето. А все оттого, что родители отправляли меня, с дедушкой и бабушкой, на море.