Читать книгу Медиум. Эмпат - Ольга Ахметова - Страница 9

– Она знала, что делает, девка эта, вечный холод мне в задницу! Знала! Рот у нее отлично работал!

Лераскес поморщился. Он терпеть не мог скотские речи в адрес женщин. Он родился и воспитывался в лоне древней религии уважения к человеку, молился Великому Разуму… Старик закряхтел, с трудом поднимая тяжелую голову над грязным столом, вытер мокрую щеку, принюхался к ладони – рисовый ром. В кабаке было темно и дымно. Пошло хохотали развязные девицы, уворачиваясь от шлепков, покрикивали разогретые дешевым пойлом посетители. В тусклом свете огарков свечей их тени причудливо передвигались в танце, отражаясь на замасленных серых стенах.

– Хозяин! Даешь сладкого вина моим подругам! – гаркнул из-за спины тот же голос.

Старый учитель медленно обернулся, разглядев позади себя за соседним столом верзилу с всклокоченной сальной шевелюрой, которую ласково теребила дородная девка, рассевшись у того на коленях. Рядом с ними примостилась еще одна, светлая плоть женской груди призывно вздымалась над тесным лифом платья. Как он очутился в этом кабаке, один, мертвецки пьяный? Лераскес попытался вспомнить события последних дней, но вместо этого перед его глазами всплыло заостренное от голода лицо матери, подбрасывающей в камин сухие поленья.

Как давно это было… На другом краю мира…

Они садились вечерами у огня вместе со старшими братьями и сестрами в Башне Года питаться благодарностью и любовью Великого Разума. В диких землях Варрока никто не молился Великому Разуму. Мастер уже не помнил, когда он в последний раз встречал зрячих2.

Мать разливала в глиняные кружки квас. Она готовила его, как все женщины, из черствого хлеба и солода, но добавляла свой секрет – молодую хвою – и напиток становился лечебным. Лераскес помнил ее маленькие белые руки, снующие между тарелками, утирающие носы младшим и стирающие одежду в ледяных водах Туги. Он родился далеко на севере, среди Вечных Химкар – в Лютных землях. Их народ жил в Башнях Года под защитой Великого Разума, и никто кроме служителей не покидал спасительные стены. Слишком близко от Мертвой земли, слишком холодно и опасно было выпускать детей на улицу, а лютная зима в тех краях никогда не кончалась. Он помнил тонкую корку льда на бессчетных каменных ступенях и свои проворные детские ноги, не знающие усталости, помнил взмывающие в небо остроконечные пики башен, черный звездный купол над головой и густые облака внизу над промерзшей землей. Облака были полны снега, и белая мука сеяла по пустыне бесплодными семенами. Но изредка шальной ветер доносил с юга свои дары, и тучи набухали от града. Ледяные глыбы пробивали самые крепкие жилища, уничтожая все живое, лишь только Башни Года стояли вечно. Их хранила магия древних зрячих. Тех самых светлых медиумов, которые заточили в подземельях Нарра и Ака и воздвигли Химкары вокруг Мертвой земли «…или Пустыне смерти, как ее еще иногда называли…»

– Старик, отчего не угостишь хорошую компанию добрым ромом? – за стол Лераскеса грузно опустились двое мужчин.

Учитель попытался рассмотреть их, но лица тошнотворно качались, плыли вместе со стенами в бесконечной дымной карусели. Один из них, вроде бы, был довольно молод.

– А здесь наливают добрый ром? – прохрипел Лераскес в ответ и закашлялся.

– Соображаешь, старый! – хохотнул тот, что постарше, – Прокисший рисовый ром и дешевый вонючий полугар – всё, что предлагают уважаемым посетителям в этом отстойнике!

– Зато недорого дерут и девки что надо! – донеслось от соседнего стола и кабак отозвался одобрительным ржанием.

– Пей свой ром, пока есть голова на плечах, дружище! – крикнул в спину Лераскесу мужик в компании женщин. – Кровавая ведьма уже на троне.

И тотчас стих смех, а из углов бара донеслись шипящие реплики.

– Анкуры…

– Я слышал, короля Верана четвертовали подземники, а возглавляла их эта девка Анкур…

– Бредни всё! Король наш трусливо сбежал от бунтовщиков, бросил свою армию! Принц Ринн, теперешний король, порубал взбесившихся подземников! Неровен час и ее грохнет, помяни мое слово. Я верю в нашего короля Ринна!

– За Ринна!

– За короля Ринна!

Лераскес прикрыл глаза, бросив бороться с головокружением. Удивительно, что он вдруг погрузился в мысли о детстве, ведь не вспоминал о родителях несколько десятков лет. Что ж, может быть, плохой алкоголь и странная компания, волнения и печали последних недель вызвали эти воспоминания о безопасных, тихих годах, пронизанных запахом его любимого редкого лакомства – ячменных лепешек. Да-да, детьми они считали себя в безопасности, несмотря на неизменно тревожные лица взрослых и резкие окрики: «Ни ногой из Башни! Слышишь?! Ни ногой!».

В те дни в их Башне Года оставался лишь с десяток семей. Древние сделали свою работу, заточив темное в землю, навеки умертвили почву злом и, огородившись неприступными горами от теплых ветров, не только отрезали себя от остального мира, но обрекли своих детей на вечный холод. Лютные земли превратились в ледяную тюрьму для своих обитателей. Жизнь там стала невыносимой, и из Башен Года потянулся народ – маги покидали свой дом, потомки великих колдунов уходили на юг. Шнары основали по соседству с Окутными землями Дайшану, Анкуры – Анкирию; Ойт и Неруим пошли еще дальше, осели в оазисах пустыни Хотры и на берегу Аитейна; на восток отправился Маилур со своими детьми. К западу от глубоководной, беснующейся Туги, стремящейся с вершин Химкар, разошлись семьи Чилисси и Яшабада.

Но некоторые остались. И в дни, когда весь мир уже успел позабыть знание, а зрячие потеряли зрение, лютные люди знали и зрели. И каждый вечер у огня, как прежде в древние времена, они молили Великий Разум лишь об одном. Все они, мужчины и женщины, старики и дети, одаренные и бездарные, утратившие связь с Вселенной, сплетались в едином трансе, сливались с великим целым – светлой защитной магией. И маленький маг Лераскес в те вечера чувствовал, как клокочет внутри него колоссальная сила. Чувствовал и до смерти боялся.

– Старик, пей с нами за нашего короля! – Лераскес поднял тусклый взгляд и чуть не стукнулся лбом о протянутую ему кружку, до краев наполненную вонючим пойлом.

Неожиданно в его памяти всплыло воспоминание. Накануне коронации он выпил вина из кубка, который поднес ему королевский виночерпий на совете. Почувствовал себя неважно… Лераскес застонал, потирая виски. Нужно было срочно уходить из этого места, только ноги налились свинцом, а комната опасно кружилась перед глазами.

Что стало с потомками великих Анкуров, что стало с землями, которые они основали… Люди, не знающие своей истории, не ведающие своих корней, некогда поднятые до прикосновения к Великому Разуму, спустились в кабаки к дешевому спирту, затмевающему остатки сознания. Он должен был помочь мужчине рода великого Неруима, он обязан быть рядом с единственной выжившей рода великих Анкуров. Люди забыли, от чего закрыли их Вечные горы, вгрызаясь в небо своими острыми клыками.

Он должен был…

– Пей же с нами, старик! За короля Ринна!

Много лет после того дня, ему снились кошмары. Снился густой туман, цвета дорожной грязи, в котором копошились в земле голые люди.

Ему вдруг стало страшно. Так страшно, по-настоящему, когда ладони покрываются холодной мокрой росой, а тело немеет и сердце падает под ребра к желудку, Лераскесу было лишь раз – бедовое бесстрашие юных лет толкнуло его покинуть свою башню и дойти до кромки проклятой земли. Отец, наверное, до самой смерти считал своего глупого сына храбрецом. А он чудом сумел сбежать.

Верни Ему!

Старый учитель прислушался – что-то происходило вокруг. Он забормотал заклятия, силясь сорвать алкогольный дурман, но легкое прояснение несколько раз наступало и тут же исчезало. «Верни Ему!» – колокол отбивал в висках оглушающий ритм испуганного сердца. Он должен предупредить, должен сказать. Но кому? Что и кому следовало вернуть?

Вконец измученный смертельным беспричинным страхом и беспомощностью, Лераскес взмахнул рукой, подозревая единственное.

– Авалокитешвара3.

Наступила гробовая тишина. Людей окутало легкой белой дымкой.

Мрьт стоял рядом. Совсем близко.

Сознание прояснилось. Лераскес быстро отвел взгляд, страшась рассмотреть. Кивнул. Снял заклятие. Зал вновь наполнился смрадом и гомоном нетрезвых глоток, а голова противно отяжелела. Мрьт – несущий смерть, проводник зрячих духов. Лераскес предчувствовал, но к такому никогда нельзя быть готовым. Не имело смысла прятаться, бежать, мучать свою память, вспоминая заклинания. Страх ушел, уступил место апатии, лишь легкая тревога все же оставалась, зудела надоедливой мухой в опустевшем разуме. Он должен был сказать, успеть передать. Лераскес с отвращением отодвинул от себя кружку с ромом и попытался встать, но тут же завалился на молодого соседа справа.

– Ооо, отец, да тебе проветриться не мешает, – он почувствовал сильную хватку с обеих сторон. Его вывели под руки на улицу.

– Скажите ей – вернуть Ему! – прохрипел старик в темноту и вновь закашлялся.

– Чего-чего ты там пыхтишь, дед? Может, облегчишься лучше? Я, вона, как отолью, так и трезвею, тьфу, тролья печень!

Рядом послышалось журчание. Лераскес замотал головой, стараясь не забыть главного.

– Скажите ей… королеве… вернуть Ему, отдать! – ноги его окончательно сдались и, потеряв равновесие, мастер Заряной Башни с размаху угодил в лужу лицом.

– Королеве? – в темноте раздался хохот, – А кому королева дать-то должна? Может тебе, старый болван?

Чьи-то руки перевернули Лераскеса на спину.

– Вернуть Ему… Мертвая земля… отдать… – последнее, что он увидел перед собой – внимательные глаза юноши.

Ему подлили зелье забвения: вначале сдавалось тело, способность управлять разумом уходила последней. Воспоминания кружились каруселью, что устанавливали по весне на городской площади Анкирии. Ему было четырнадцать лет, когда он впервые увидел эту карусель, а голова его была уже седой. Он помнил ингредиенты зелья забвения. Помнил Лютные земли, но не мог вспомнить лица́ того, кто предложил ему кубок с ядом, не помнил имени девочки, которой должен был помочь. Да и какая разница, все это потеряло свою важность, если сегодня он, наконец, встретится с ней…

Легкий толчок под ребро, лезвие вошло легко и быстро.

Душа мага скользнула над телом, унеслась, ведомая глубоким потоком незабвения.

Верховного Королевского советника Лераскеса, последнего наследника древнего рода Велиров, нашли мертвым под утро в одной из подворотен Рукрина. На лице старика застыла блаженная улыбка.