Читать книгу Тульское следственное дело «Клад Белёвского Худеяра». На основании записок действительного статского советника по полицейской части Тулина Евграфа Михайловича - Ольга Арси - Страница 8

Белёвский боярин Тихон Тищенков военному делу был обучен достойно. Не раз с ордынцами в сражениях участвовал. Поэтому ко всему подходил очень ответственно. Первым делом он прибыл на посад ко двору Суздальского воеводы. Представил царскую грамоту и сам представился. Воевода удивлённым даже не казался, видимо, заранее был оповещён о прибытии царственной инокини. Местный начальник по виду и словам был гостеприимным, пригласил боярина поселиться у него вместе с женой. Боярин приглашение принял, поблагодарив за добрую встречу. Тищенкову, воевода не понравился, хитёр больно и пронырлив казался, но и служба не простая – воеводская. За всеми глаз да глаз нужен. Холопов разместили в приказной избе. Лошадей, возки и скарб в возках оставили до утра на улице, приставив к ним сторожа из своих. На следующий день воевода обещал выделить для них отдельную избу, уплотнив посадских. Своих людей боярин распределил на службу и на отдых, сразу назначив сторожевой разъезд, по два боевых холопа в ночь, со сменой в один раз. Приказ отдал смотреть во все глаза, вокруг монастыря и на посаде. Что бы покой, великой монахини, беречь надёжно.

«Мало ли что случиться может, – думал боярин. – Великий князь на плаху голову боярскую положит, без раздумий. Хоть и опальная жена, великая княгиня и бывшая царица, но жена. Да и мало ли как повернётся. Род Сабуровых, хоть и не самый многочисленный и богатый, но и не последний на Руси. Куда ни кинь, везде клин».

Поблагодарив воеводу и распрощался с ним до утра. Постоял на улице, посмотрел на месяц, подышал морозным воздухом и пошел к жене.

– Как расположился? Все ли приказы отдал, отец? – спросила Марьюшка, надёжный спутник и любимая женщина.

– Посты разъездом отправил. Возки под охрану взял. Воевода местный мне не нравиться. Услужлив на виду, а сам глазами так и ест. Помимо нас в Москву докладывать будет обо всём происходящим. Осторожней с женой его будь. Лишнего не говори. На вопросы не отвечай, пропускай, как будто не слышишь. Завтра по утру на молитву ступай. Сама знаешь, что без благословенья в женский монастырь, мужскому нельзя входить. Помолись, дождись княгиню. Увидишь её, спроси куда скарб? Поговори, окажи уважение и заботу. Может, пожеланья какие есть? Да и грамоту царя мне отдать ей нужно. Перед отъездом сам мне вручил и наказал на месте представить. Как сама, не растрясла дитё?

– Нормально всё у меня, Тихон. Дорогу легко перенесла, да и плоду всего три месяца. Княгиню жалко, говорят, насильно постригли, – ответила Марьюшка, готовя постель.

– Дело не наше, царское. Давай спать, устали в дороге. Утром разбираться будем, как жить и служить дальше.

Ночь прошла без происшествий. Жена боярина Тищенкова с заутренней молитвы пришла радостная. С порога объявила, что великая инокиня ждет боярина. Кроме того, сообщила, что Соломония, вернее инокиня София, милостиво с ней поговорила и просила, что б чаще заходила, не чуралась. Справилась о здоровье, заметила её состояние, поинтересовалась, в каком месяце ходит. Кого ждем и желаем, уточнила. Приказала, что б скарб её в монастырь отправили. Все три её возка на монастырский двор определили. Боярин внимательно выслушал, немедля собрался и последовал в монастырь. Прибыв, был допущен без волокиты. Видно, что ждали. Вошел в церковь, помолился, затем выйдя увидел бывшую великую княгиню, гулявшую по монастырскому двору в сопровождении настоятельницы. Знакомилась с монастырём. Подошел, низко поклонился, попросил выслушать. Получив разрешение, вручил грамоту великого князя. Великая инокиня грамоту взяла, внимательно посмотрев на Тищенкова, прочла.

– Откупился муж бывший, государь наш Василий Иоаннович. Села Вышеславское и Борисовское, со всеми починками, дарит, – обратилась она к настоятельнице, – о чём в грамоте писано.

– Где эти села, не знаешь, боярин?

– Не известно мне, государыня, – ответил Тищенков, уважительно кланяясь.

– Не далече здесь, матушка-государыня. Вёрст в тринадцати от Суздали село Вышеславское и двадцати верстах Борисовское. Сёла хорошие! – ответила, обрадованная и удивлённая подарком, настоятельница.

– Не кланяйся более, боярин. Не государыня я тебе. Инокиня я, в постриге София. Жена у тебя умная, смотрю, язык за зубами умеет держать. Пусть чаще ко мне приходит, по нраву мне. Не против? – обратилась вновь к боярину, бывшая княгиня.

– Нет, госуд….. Нет, матушка. За честь почту! – ответил боярин и поклонился.

– Вот и хорошо. Завтра в это время запряги и подготовь возок свой, мы с ней поедем в село Вышеславское, если он недалече. Сам сопроводишь конно. Охраны много не бери. Если не против, конечно, – с этими словами она, перекрестив боярина, повернулась и пошла по монастырской дорожке вглубь монастыря, в сопровождении настоятельницы.

Весь день прошёл в хлопотах. Тищенков снял две избы, заплатив хозяевам, которые с удовольствием согласились за хорошую плату съехать к родственникам. В одной, похуже, поселил холопов. Во второй сам поселился с женой. Близких отношения с воеводой решил пока не налаживать. Своим людям поставил задачу задерживать всех, кто на Москву или Владимир вдруг соберётся. Или с Москвы и Владимира ехать или идти будет. В связи с чем поставил три разъезда. Все на дорогах в сторону Москвы и Владимира. Чем вызвал недовольство воеводы, который не понимал, зачем такие опасения по поводу безопасности. Выслушав воеводу, ссориться с ним не стал. Но и приказ не отменил, сославшись на государево слово. Головой отвечать за безопасность инокини, матушки Софии. На следующий день, в установленное время выехали в село сопровождая великую инокиню и свою супругу. С собой взял одного боевого холопа, не хотел снимать разъезды. Местечко действительно оказалось на расстоянии тринадцати верст от Суздаля. Только зимняя дорога была плохой. Поэтому ехали дольше, чем было бы возможно. Через три часа добрались. Бывшая великая княгиня село осмотрела. Отдала указания старосте. К вечеру вернулись в монастырь. Отношения между инокиней и его женой складывались добрые, всё время пока ехали в село и обратно, они живо о чём-то о бабьем разговаривали. Иногда даже весело посмеивались.

Прошло три месяца. Наступала весна. Было ещё холодно, но приближение тепла отражалось на природе. Темнел снег. Морозы сходили на нет. Время шло долго, после веселья Москвы в Суздали, было скучно. Но делать было нечего, отмены приказа государя о службе в Суздали, не было. Дошли слухи о свадьбе великого князя с Еленой Глинской. Дочерью литовского князя Василия Глинского, по прозвищу Тёмный, сам то он к этому времени уже умер, поэтому опекуном был дядя, Михаил Глинский. Они оба в своё время бежали в Москву, после неудачного мятежа 1508 года, против великого Литовского князя Сигизмунда. Свои высокие места умудрились найти и занять. Михаил занимал и раньше высокое положение при дворе государя, великого князя Василия Иоанновича, а теперь и подавно стал самым ближним другом. В положении Тищенкова свадьба ничего не изменила. Служба неизменно продолжалась, тем же чередом. Один раз съездил во Владимир. Привёз подарки жене. Не забыл и инокиню, и настоятельницу. С воеводой отношения поддерживал, но редко. Но и повода не давал особо никакого, чтоб заподозрить его в двуличности. Один раз только задержали его холопа-гонца, который какие-то письмена во Владимир вывозил. Читать не стали. Скрывать было нечего, служили честно, как требовал государь. Воевода, видя подобное спокойствие и сам успокоился, следить перестал. Своими делами занялся. Друг другу не мешали. Отношения между женой и инокиней Софией с каждой неделей улучшались, виделись ежедневно. Жене ходить пешком стало уже не удобно, шёл шестой месяц положения. Ждали мальчика. Поэтому ездила в монастырь в возке. По праздникам и сам был гостем монастыря, с разрешения настоятельницы. Молиться ездил, в праздники мужчинам разрешалось на молебна ходить в женский монастырь. Однажды спокойствие закончилось.

– Поговорить с тобой хочу о важном, – таинственно сказала Мария однажды, вернувшись от великой инокини.

– Говори, послушаю тебя любовь моя, с удовольствием, – весело ответил боярин, думая, что жена желает поговорить о предстоящем появлении на свет ребёнка.

– Великая княгиня в положении от царя и бывшего мужа! Плоду тоже, примерно шестой месяц пошел.

– Ты что придумала? Как это? В каком положении? Что ж теперь будет? Как великий князь на это посмотрит? Беда! Так у него наследник появится. Но он же Елену Глинскую под венец привёл? – спросил боярин, ужаснувшись.

– Так и есть, сама мне сказала. По срокам у неё всё сходится, дитё от Василия Иоанновича! Просьба у неё к нам, необычная и великая.

– Какая просьба? – настороженно спросил боярин.

– Просит взять ребёнка к нам в семью. Вывезти его от сюда и воспитать как своего, как родного. Матушка княгиня всё продумала. Рожать будем в одно время примерно. Если Господь даст, дети родятся здоровыми. Никто не должен узнать, один ребёнок у нас родился или два. Я с этой целью живот укутывать буду, что б казался больше. Если соглашаемся, ходить к ней перестаю. Она сама знак даст, когда нужна буду. После рожденья дитё передаст нам. А сама как бы его похоронит! Скажет, что умер, могилу никто не посмеет разрыть. Да и приказа такого никто не посмеет дать.

– А как же настоятельница? – спросил удивлённый и испуганный Тищенков, в нервном состоянии, заходив по избе.

– Настоятельница не наша головная боль. Княгиня сказала, что всё решит. Это дело богоугодное. Уничтожат Глинские дитя. Зачем им Сабуровский наследник на троне. Как только ребёнок родится, она письмо великому князю отправит. Там отпишет, что смирилась со своей участью. Напишет, что ребенок родился и умер сразу, остаток жизни проведёт в замаливании грехов людских. Будет молиться о судьбе княжества и о Василии Иоанновиче. Благословляет его на счастливый брак и зла не имеет. Там же попросит, что б отпустили нас со служения в Суздале и позволили уехать в вотчину, в Белёв. Княгиня прожила с Василием Иоанновичем почти двадцать лет. Знает его хорошо и считает, что Великий князь, поступит так как она скажет и попросит. Потому что любил её и любит. Просто не мог по-другому. Бояре заставили, заговор тёмный свой воплотили. Боярин Иван Шигона-Поджогин всему виной. Думный боярин и главный советник Великого князя. Он главный в обвинениях в колдовстве и знахарстве, против великой княгини Соломонии, насильно принудил её к постригу. Если и будет государь, догадываться, что дитя родилось и не умерло, противиться этому не будет. Будет только рад! Так как это всем на руку. Белёвское княжество удельное,10 Московским боярам недоступное. Совсем недавно от великого Литовского княжества отошли. Там рука Глинских дитё не достанет. Кроме того, попросит она, чтоб отписал государь Василий Иоаннович, Белёвскому удельному князю Ивану Ивановичу,11 чтить нас и защищать!

– А что далее? – спросил думающий боярин.

– Просит княгиня воспитать его как воина и настоящего боярина, искусного в военном деле. Когда совершеннолетия достигнет всё рассказать без утайки. Кроме того, напишет именную грамоту, подтверждающую его высокое рождение и права. Просит, когда совершеннолетним станет перстень ему отдать старинный и ордынский. С тамга предков, родовым фамильным знаком татарских мурз, а потом бояр Сабуровых. Деньги и драгоценности великие она нам даёт на воспитание ребёнка. Что скажешь, Тихон? – спросила с волненьем жена, у боярина Тищенкова.

– Боязно мне. Против государя пойдём. Страшно, а если узнает кто? Тогда не сносить головы. С другой стороны, может и правильно это, спасти ребёнка. Воспитаем как своего. Белёвское княжество удельное и самостоятельное. Нас там никто не достанет, если князь Белёвский не выдаст. Всё будет ясно по письму государя и великого князя. Если отпустит с миром в вотчину, значит великая инокиня права. Если нет, то головой своей ответим. Почему-то верю я матушке княгине. Согласен, так тому и быть! Завтра сообщи великой княгине, что на всё её воля, мы согласны. Дай Бог, всё получиться.