Читать книгу Без тепла. Повесть - Ольга Барсукова - Страница 10

Мать сразу заметила, что то-то нехорошее произошло дома. В шесть часов вечера её дочка спала! Она выглядела слабой и вялой.

– Мама, что случилось?

– Да, ничего… спать захотела пораньше, – ответила бабушка.

Нина подошла к дочке, потрогала голову. Она пылала.

– У неё температура!

От прикосновения матери Ольга открыла глаза и заплакала. Она начала рыдать и метаться в кроватке.

– Что с тобой, Олечка?

Девочка захлёбывалась в рыданиях, хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова, только заикалась.

Нина взяла её на руки, прижала к груди, стала качать.

– Тряпку на голову мокрую положи, – сказала бабка. – Что-то она сегодня капризная. Наверное, простудилась, ангина началась.

Всю ночь металась и плакала Ольга в бреду. Отец с матерью по очереди носили её по комнате, укачивали, но она стонала и во сне, засыпая на несколько минут, а потом вскрикивала и снова плакала.

За ширмой всю ночь кряхтела и ворочалась бабка, иногда вскакивала и шла в сени попить водички.

Утром температура у девочки повысилась, и отец привёл докторшу.

Она осмотрела девочку, проверила миндалины и подтвердила:

– Ангина. Давайте мёд, молоко, клюкву. Миндалины смазывайте. Ребёнок сильно напряжён, напуган. Видно, что заболевание открылось на фоне большого потрясения или страшного события. Что-то произошло?

Мать и отец пожали плечами, бабка и Лора опустили глаза в пол.

– Травку дайте ей успокоительную. Не волнуйте ребёнка. В спокойной обстановке она быстро восстановится.

После ухода докторши мать и отец переглянулись:

– Какое потрясение она перенесла? Что такое страшное случилось?

Бабка хмуро молчала за печкой. Она приказала Лоре молчать и ничего не рассказывать Нине. Лора молчала.

В выходные дни родители просидели рядом с дочкой, пока жар не спал.

Ольга не ела сутки, осунулась и побледнела.

Через два дня ей стало лучше. Отец ушёл на работу. Растерянная мать не знала, как ей оставить больную дочь.

– Лорочка, прошу тебя, за Ольгой посмотри! Она слабая стала, плохо ест. Ножки у неё ослабли: вдруг пойдёт и упадёт. Ты уж не выпускай её из вида.

Лора могла посмотреть за племянницей только после школы, поэтому Нина обратилась к матери:

– Мама, за Олечкой посмотрите! Пусть на кроватке играет, пока слаба, а если проснётся, покормите её.

– Ладно, – буркнула мать, – посмотрю за твоей анчуткой.

Анчуткой? Это слово не выходило из головы Нины на работе. Она механически крутила ручку счётной машинки, составляя таблицы расчёта зарплаты служащим, а в мыслях было одно слово «анчутка».

Она знала, что это – чёрт. Так по-сибирски его называют старожилы.

– Нет, Олечка – Ангел! – говорила она сама себе, – Ангелочек светлый! Так все говорят, потому что видят, какая она красивая, милая, ясная!

Но тревога не покидала её. Что случилось с дочкой? Может, она упала… С крыши, а мать не говорит?

День прошёл в тревоге и размышлениях о страшных случаях, которые могли случиться с любимым дитём.

Ольга проснулась часов в 10 утра. Это было не так, как всегда. Обычно она вскакивала в 7 утра и громко объявляла:

– А Оля встала.

Бабушка уже давно возилась у печки, а отец и мать, открыв глаза с улыбкой отвечали:

– Доброе утро, Олечка.

– Оля хочет кушать! – говорила девочка.

Пока все одевались и умывались у рукомойника, Ольга бегала по комнате у всех под ногами, весело щебетала. Никто не останавливал её и не прогонял, так как её смех поднимал всем настроение.

– А Оля хочет кушать, – напоминала она опять.

Бабушка ставила ей на стол тарелку с распаренной в печке пшённой крупой. Крупинки были пышные, воздушные, отделялись одна от другой, сыпались как песочек. Ольга уминала с удовольствием кашку, запивая парным молочком.

Мать обязательно тёрла на тёрке каждый день несколько морковок и давала дочке оранжевый сладкий сок, от чего её щёчки становились румяными и пышущими здоровьем.

Пока родители собирались на работу, девочка старалась оттянуть миг расставания, жалась к ногам, заглядывала им в глаза. Они с любовью посматривали на «светлое облачно», весело проносящееся под ногами.

– А Оля хочет книжку. Почитай, мама!

– Олечка, на работу бегу! Бабушка почитает… Только ей некогда: надо коз доить, на пастбище выгнать, кур кормить, хлеб печь. Будешь бабушке помогать?

– Буду.

– Вот умница!

Мать уходила на работу с мыслью, что так и будет, но бабушка не любила, когда внучка крутилась под ногами и всегда что-то спрашивала.

Её «почему» лились нескончаемым потоком. Она гнала её подальше от себя:

– Да отстань ты, анчутка! Иди вон в песочек поиграй. Баночки там красивые лежат.

Ольга шла к куче песка у забора. Отец специально привёз много песка на тачке с обрыва. Почва была песчаная, так что песка вокруг было много, а дети любили играть им.

Солнышко хорошо освещало большой двор, и Ольга долго возилась с песком, строя заборчики и дороги. Возле забора росло большое раскидистое дерево. Бабушка называла его «ранетки». Маленькие красные яблочки, твёрдые и терпкие на вкус спасали от цинги и авитаминоза даже в войну. Бабушка варила из них варенье, и зимой её дети и внуки съедали всё подчистую.

С другой стороны дома росла огромная черёмуха. Она уже была выше крыши. Весной вокруг стояло облако аромата. Этот аромат остался любимым запахом девочки на всю жизнь. Белые лепесточки покрывали землю нежным ковром, а в середине лета все срывали изящные кисти черёмухи и наедались досыта. Руки и рты были у всех чёрные, но это только всех веселило.

Ольга собирала опавшие ранетки, вытирала их о фартук, пыталась откусить. Проходящая мимо бабушка заметила:

– Ты с землёй-то не ешь! Вон ковшик с водой возьми, брось туда ягодки, а потом и ешь!

Она бежала дальше, потому что у неё не было и минутки постоять рядом с внучкой.

Так было раньше, а сегодня Ольга еле открыла глаза. Слабенькое тельце не хотело шевелиться.

Она долго лежала тихо, прислушиваясь к стукам и шарканью бабушки за печкой, и молчала. Ей не хотелось её звать, точнее, она боялась даже увидеть её.

– А-а, проснулась? – сказала заглянувшая в комнату бабушка. – Вот, сядь на кровати, попей молочка с хлебушком. Тёплый хлеб-то. Сейчас только из печи! Горбушку хочешь?

Ласковость в голосе понравилась Ольге. Значит, бабушка сегодня будет добрая и ругать не будет.

Слабость не позволила девочке быстро сесть: она застонала и закатила глазки.

– Ну что ты? Что? Да ты лежи, я тебе всё принесу. Что ты хочешь?

– Персики.

Девочка вспомнила, что один раз отец покупал персики в консервной банке, и у них был такой удивительный нежный вкус!

– Персики? Да где ж я тебе такой заморский фрукт возьму? Чай, в Сибири персики не растут! Вот, анчутка, что удумала. Может ранеточек нарвать?

– Персики, – твёрдо ответила Ольга и запрокинула голову и застонала.

– Ну, ладно. Может в сельпо есть. Лорка придёт, тогда сбегает.

– Сейчас хочу!

– Ах ты, батюшки светы! Свалилась ты на мою голову, покоя от тебя нет!

Магазин сельпо был на этой же улице, через три дома. Бабушка накинула жакетку и посеменила к магазину. Как ни странно, персики там нашлись. Они стоили дорого, но бабушка денег не пожалела и купила.

Она открыла банку консервным ножом и протянула Ольге. Банка была с красочной картинкой, поэтому бабка не переложила ей персики в тарелку: пусть, мол, любуется! Ольга ела персики, капая сладким соком на полотенце, положенное бабушкой на одеяло. Проскользнула радостная мысль:

– Победила!

Кто это сказал? Ангел? Нет, анчутка, который был рядом. Ольга слышала его и радовалась. Ангелочек же был грустный: тяжел путь во тьме с духами тьмы. Он пытался крикнуть девочке, что самое лучшее в мире – это послушание. От него и благо и награды, а бунт и не смирение наказуемы. Но Ольга отныне была глуха к его словам.

После обеда пришла Лора и принесла ей новую куколку. Потом она перечитала Ольге все её любимые книжки. Девочке стало лучше, она повеселела.

Кода мать пришла вечером с работы, она увидела на стуле возле кровати полу-пустую банку от персиков.

– Мама, что это она съела?

У неё же сыть от сладкого выступит!

– Ну, попросил ребёнок, я и купила! – отговаривалась бабушка.

– Нельзя так много. Один бы персик дали! Вот смотрите, ручки красные, щёчки покраснели!

– Да это выздоравливает она. Лучше ей. Завтра, может, скакать начнёт!