Читать книгу Сокровище падишаха - Ольга Баскова - Страница 6

Несмотря на внутренние протесты Гюльжан и нежелание дарить повелителю любовь и наслаждение, стареющий падишах все больше и больше увлекался невольницей. Он никому, даже своей матери, знавшей много его секретов, не признавался, что обильные ласки невольниц, купленные за обещание хорошей жизни, его давно не привлекали. Эротический танец не возбуждал, а раздражал. Одни и те же музыкальные произведения, любовные послания, похожие, как две капли воды, вызывали отвращение. И вот впервые за много лет перед ним предстала невольница, которой от него ничего не было нужно и которая держалась не чопорно, заученно, а просто и естественно. Падишах предвидел, что она вернет его подарок, и предупредил Лейлу, чтобы Гюльжан этого не делала. Это его личная просьба. Не захочет надевать – пусть лежит до лучших времен. Повелитель надеялся когда-нибудь заслужить любовь гордой черкешенки. Да, когда-нибудь, когда-нибудь. И еще когда-нибудь она родит наследника и станет любимой женой. С султаншей номер один Айше он давно уже не проводил ночи, иногда испытывая по этому поводу нечто вроде стыда. Однако Айше никогда не пеняла ему. Она занималась наследником и благотворительностью – строила медресе, вечно была в благородных заботах и редко встречалась с мужем, разве что по делу. Исмаилу было невдомек, что благодаря его жене гарем не напоминал восточную сказку, а все более походил на огромную паутину, где главным пауком – Айше – плелись интриги, пропадали невольницы, беременные одалиски умирали при родах вместе с детьми. Его жена свято оберегала свой трон. С появлением еще одного наследника она бы осталась номером один, но ее ребенок подвергся бы большой опасности и мог не стать главой огромной империи.

В тот день Исмаил особенно тщательно занимался своим туалетом и, как манны небесной, ждал ночи. Гюльжан снова предстала перед ним, худенькая, гибкая, с насурьмленными глазами, но внутренне непокорная. Она снова не подарила ему ласки, но их обильно дарил стареющий мужчина, осознав, что это самая большая и, вероятно, последняя его любовь. На этот раз девушка пыталась выдавить улыбку (воспоминание о голубоглазом Малехе и о свидании с ним заставило ее улыбнуться), а падишах, подумав, что она адресована ему, воспылал радостью.

– Я полюбил тебя, Гюльжан, – признался он, прижимая ее к себе и отослав мулаток (их уши не были предназначены для таких слов). – Я на все готов для тебя. Каждую ночь я желаю проводить только с тобой. У нас обязательно родится сын. Ты станешь моей любимой женой.

– Твоя жена – Айше, – отвечала ему черкешенка. – У тебя есть уже один сын.

– Зидан – слабый мальчик, – вздыхал господин. – Даже если он доживет до того времени, когда я предстану пред Аллахом, то не сможет управлять государством. Его съедят мои визири, сделают своей послушной игрушкой. Нет, это не султан империи. – Он постарался незаметно смахнуть слезу, застрявшую в гусиных лапках возле глаза. – Ты не представляешь, как иногда хочется бросить все и уехать далеко-далеко с такой девушкой, как ты. Но я не могу оставить государство. Айше тут же начнет плести свои интриги.

Он говорил ей об этом каждую ночь, и Гюльжан стало жаль господина. Действительно, человек, облеченный такой властью, всегда одинок. Ему некому довериться, если только ей, неопытной девчонке, которая лишь и может, что выслушать. И то исключительно выслушать, потому что днем побежит к возлюбленному, ожидавшему ее у шалаша, чтобы растаять от любви в его горячих объятиях. Бедный падишах!

В такие минуты она старалась дарить ему нежность, и Исмаил был счастлив. Однажды, на заре, он вытащил из потайного шкафчика старинную деревянную шкатулку и, открыв ее, достал кольцо. Огромный камень в свете светильников заиграл всеми цветами радуги.

– Это старинный бриллиант, – сказал падишах, поворачивая перстень то вправо, то влево. – Мне он достался от отца, а отцу – от деда. Отец не знал, как он вообще появился в нашей семье. Знал только, что камень способен исполнять желания, особенно когда меняет цвет. Со дня его смерти камень действительно изменил цвет – стал более темным, с каким-то синим оттенком.

– Значит, вы можете пожелать чего угодно! – Газельи глаза девушки загорелись. – Можете пожелать стать властелином мира, закончить войны, которые ведет империя.

Исмаил покачал головой, и курчавая прядь упала на его смуглый лоб.

– Никогда не желай смерти кому бы то ни было, – изрек он, потрогав тонкий нос с горбинкой. – Особенно если к этому причастна какая-нибудь вещь. В любой момент она может насытиться кровью врагов и захочет твоей.

– Да, вы правы! – Девушка аккуратно взяла перстень в руки, любуясь каскадом радужных искр. – Какая красота!

– Нравится? – Исмаил обрадовался, как ребенок. – Он твой, Гюльжан.

Девушка дернулась, будто от укуса ядовитой кобры:

– Вы мне его дарите? Но это кольцо передавалось по наследству.

– Ты родишь мне наследника, и традиция продолжится, – уверенно сказал падишах.

– А Зидан? – Черкешенка все не решалась принять дорогой подарок. – Зидан – ваш сын…

– Ему и так достанется слишком много. – Исмаил махнул холеной, смазанной оливковым маслом рукой. – Этот подарок предназначен для самой любимой жены. Для тебя, Гюльжан.

Черкешенка собрала всю волю, чтобы не броситься к его ногам, не вернуть подарок, не признаться в любви к голубоглазому парню Малеху, с которым собиралась бежать за три моря. Она убежит тихо, и пусть Исмаил продолжает жить своей жизнью, у него будет много красивых достойных наложниц, и одна подарит ему сына, затмив Айше, а о ней, несчастной кавказской девочке, он забудет. Да-да, забудет или станет вспоминать с неприязнью. За добро она отплатила злом. О Аллах, скорее бы Малех нашел способ сбежать отсюда! Однако время шло, но голубоглазый раб так ничего и не придумал. Пути назад из гарема не было. Кончилось лето, началась не менее жаркая осень, но листья в саду падишаха оставались зелеными, ночи – жаркими, и сотни невольниц по-прежнему проводили их на крыше дворца. Несколько раз Гюльжан удалось перехитрить и Лейлу, и вездесущих евнухов, и под покровом ночи она бегала в эвкалиптовую рощу, где, прижимаясь к горячему телу, шептала и слушала слова любви. Однажды утром после такого свидания к ней явилась служанка – молодая турчанка – и объявила, что Айше приглашает ее в свои покои. Гюльжан, наспех одевшись в рубашку и шаровары, последовала за девушкой. Комнаты Айше нисколько не напоминали ее собственные. Посреди гостиной стоял огромный стол из красного дерева, стулья с высокими ножками и спинками были обтянуты золотистой парчой. Высокие окна прикрывали золотистые портьеры. Госпожа восседала в кресле, ее круглое лицо не закрывал платок, и Гюльжан впервые заметила, насколько красива первая султанша, красива настоящей восточной красотой. Черные глаза с поволокой, не нуждавшиеся в сурьме, брови полумесяцем, роскошные черные волнистые волосы, которым было тесно под зеленым платком, вышитым бисером, и они, выбиваясь прядями, падали на плечи и спину. Нежная смуглая кожа без морщин навевала мысли о лепестках мальвы. В комнате пахло гвоздикой, лимоном и еще чем-то приятным.

– Знаешь, зачем я пригласила тебя, Гюльжан? – Айше не предлагала сесть, и разговор не предвещал ничего хорошего. – Мой муж забыл меня, забыл самых красивых невольниц… Он все ночи проводит только с тобой.

– Но я не прошу его об этом, – парировала девушка. – Наоборот, я всячески напоминала господину и о других его обязанностях, но на то он и господин, чтобы единолично принимать решения.

Айше взяла маленькую фарфоровую чашечку с чаем и сделала глоток.

– Допустим, – кивнула она, и бахрома на платке заколыхалась. – Но не в этом дело. А дело в том, что ты недостойна его. Если ты думаешь, что твои встречи с этим рабом… как его… Малех, кажется, остаются тайными, то глубоко ошибаешься. О них известно верховному евнуху и мне. Пока только нам… Пока… – она настойчиво подчеркивала последнее слово.

Гюльжан упала на колени и подползла к ногам, обутым в изящные черные туфли.

– О госпожа, помогите мне! – простонала она. – У меня нет сил больше терпеть, госпожа. Я всей душей желаю, чтобы Исмаил вернулся к вам, потому что люблю Малеха. Помогите мне бежать с ним, и вы снова разделите ложе с великим падишахом.

Айше оторопела. Ее смуглое лицо стало белее снега.

– Ты не понимаешь, о чем просишь! – прошептала она. – Это невозможно.

– Для вас нет ничего невозможного. – Гюльжан обнимала ее стройные ноги, скрытые под широкими штанами. – Придумайте что-нибудь. Я даже не прошу у вас деньги. Просто помогите нам выйти из дворца, и мы сядем на первый же корабль. Клянусь, вы никогда обо мне не услышите, и падишах снова полюбит вас.

Первая султанша смягчилась.

– Встань, не ползай, как крыса, – буркнула она. – Я обещаю что-нибудь придумать. Жди.

– Благодарю вас, госпожа. – Гюльжан поцеловала ее руку. Служанка вывела ее из покоев, и девушка принялась ждать полудня, чтобы обо всем рассказать Малеху. Но только они бросились друг другу в объятия, их схватили стражники и поволокли во дворец.

Ее ввели сразу в тронный зал, где восседал дрожавший от гнева и обиды Исмаил. Айше стояла по его правую руку, ехидно улыбаясь. Черкешенка поняла, что хитрая турчанка нашла лучший способ избавиться от соперницы. У Исмаила дергались губы и руки, и, запинаясь, он спросил:

– Разве я не любил тебя, о Гюльжан?

– Любил, мой господин, – отвечала черкешенка, потупив взгляд.

– Разве не подарил я тебе в знак своей любви алмаз, который стоит как несколько царств, и разве не носишь ты его на своем пальце? – Он заметил, как камень сверкнул в солнечных лучах, а девушка прокляла себя, что надела его. Она хотела отдать кольцо Малеху, чтобы тот отдал его капитану корабля, готовому увезти их подальше от падишаха.

– Ношу, мой господин, вот он, – едва вымолвила Гюльжан. – Твой перстень всегда со мной.

– Так почему же ты обманула меня и стала любить простолюдина? – воскликнул Исмаил. В его голосе звучали боль и гнев.

– Это неправда, меня оболгали, мой господин, я люблю только тебя! – закричала она и зарыдала, в отчаянии заламывая руки. Мысль о том, что вероломная Айше победила, жгла, не давала покоя. Но еще больше беспокоило то, что сделают с ее возлюбленным.

– Не лги мне! – страшным голосом прорычал повелитель и обратился к своим визирям: – А ну-ка, приведите сюда этого негодяя!

Слуги бросились исполнять приказание и вскоре ввели красивого голубоглазого молодого юношу и поставили на колени перед падишахом рядом с плачущей Гюльжан.

– Вот твой любовник! – крикнул он, обращаясь к одалиске. – Сознавайся, ты всходила с ним на ложе любви?!

Гюльжан, качая головой, громко зарыдала.

– А ты что скажешь, несчастный раб, грязный червь, сын собаки? – обратился падишах к юноше. – Говори правду, все равно погибнешь.

Молодой человек взглянул прямо в злые, налитые кровью глаза властелина, тряхнул белыми кудрями и с наглой гордостью ответил ему:

– Да, падишах. Я полюбил Гюльжан, а она полюбила меня. Полюбила потому, что ты старый, немощный баран, от которого женщину может только тошнить. Мы проводили с ней волшебные ночи в твоем саду… Ты упомянул о смерти… Я не боюсь ее. В моей жизни уже случилось то, о чем я мог только мечтать.

Все стояли, как камни, слушая возмутительные слова бедного раба и не веря своим ушам.

Падишах в гневе вскочил, затопал ногами и, тряся сжатыми над головой кулаками, закричал:

– Казнить обоих! Сейчас же!

– Слушаюсь, о величайший из величайших, – сказал палач и направился к юноше, чтобы немедленно исполнить приказ Исмаил-бея.

Но когда он приблизился к незадачливому любовнику, произошло то, чего никто не ожидал. Юноша ловким движением выхватил висевший на поясе у одного из охранявших его стражников длинный кинжал и внезапно вонзил его в грудь своего господина. Лезвие вошло в тело, как в масло, падишах упал, и в тот же момент палач отточенным движением снес дерзкому юноше голову. Гюльжан ахнула, бросилась к лежащему на полу луноликому и прижала к его кровоточащей ране подаренный им бриллиант. Еще ее мать говорила, что драгоценный камень может останавливать кровь и возвращать жизнь. Однако это не помогло. От его крови огромный бриллиант стал красным – и только. Видя окровавленную голову соперника, голубые глаза которого закатились и подернулись дымкой, умирающий произнес:

– Теперь перстень начнет убивать. Он стал цвета крови и будет жаждать ее постоянно. Гюльжан, избавься от него.

– Она не успеет этого сделать, – вперед выступила Айше. На ее красивом лице сияла торжествующая улыбка. Черкешенка поняла, что султанша избавилась от нее более действенным способом. Здесь, в гареме, не прекращалась слежка, в том числе и за ней, и ей не хотелось отвечать за побег. Пусть лучше возлюбленных казнят. Тогда Гюльжан действительно никогда не встанет на ее пути. – Схватите ее, – приказала она стражникам, – и обязательно отнимите перстень. С ним я стану владеть миром!

Охрана поспешила исполнить приказ, но девушка, проворная, как кошка, молнией бросилась к дверям, выбежав из покоев в сад. Пробираясь сквозь заросли, она слышала топот бегущих воинов, но он ее не пугал. Жизнь без любимого потеряла всякий смысл. Когда бедняжка добежала до озера с фламинго и кувшинками, она, размахнувшись, бросила перстень в воду, а потом, вдохнув полной грудью, кинулась следом. Стража выловила уже хладный труп красавицы. Никакого перстня с кроваво-красным камнем на ее руке они не нашли и отправились во дворец, волоча по земле мертвое тело любимой женщины падишаха. А между тем кольцо, словно не желая заканчивать свой путь на дне озера, упало на широкий глянцевый, по цвету напоминавший лягушечью кожу, листок кувшинки, и большой селезень, случайно залетевший в сад к местным уткам, проглотил его, приняв за корм. В какую страну он унес его, кому потом досталось сокровище, получившее название «Кровь падишаха», – об этом не знали многие века. На земле вспыхивали кровопролитные войны, стирались с лица государства, менялись правители. Был ли замешан в этом перстень, который, насытившись кровью врагов своего хозяина, жаждал его крови? Об этом никто не знал. Никто не знал, как он оказался в русской дворянской семье, не принося несчастий ни им, ни их друзьям. Вероятно, эти люди никому не желали зла, и перстень задремал до поры до времени, пока что-то не пробудило его дьявольскую силу.