Читать книгу Белый пепел. Цикл «Принцесса Эйр'бендера». Книга 3. - Ольга Чернова - Страница 2

Луи исчез, как только окончились его уроки, даже не попрощавшись. Я ощутила лёгкую досаду, но подавила это чувство, ведь мне не следовало вновь привязываться к нему и искать встречи.

В пансионе уже ощущалось приближение праздника. Через три дня на большом открытом стадионе расставили столы, на которых дети под руководством педагога по живописи делали бумажные цветы, чтобы украсить помещение. В сторонке репетировал школьный оркестр, и до нас то и дело доносились мелодичные звуки флейты и ритм ударных. Мы с Хосе помогали детям готовиться к празднику, эти хлопоты доставляли мне особую радость. Я словно вернулась в далёкое детство, когда император ещё был добрым и любящим отцом, а я не могла и помыслить о том, что мне следует постоянно опасаться нападения его людей.

До обеда мы с Хосе помогали на кухне. Повар из числа выпускников старого детского дома готовил праздничный пирог с тыквой и пряностями. Благодаря урокам тётушки Фазилет, я могла дать фору на кухне любому профессиональному кулинару. Испанец уплетал ароматные булочки за обе щеки, и я с завистью смотрела на его острые скулы и впалые щёки. В отличие от него я сильно набрала за беременность и потому переживала, что скоро мне станет сложно скрывать это от окружающих, а главное – от Луи.

Я всё ещё не решалась сообщить ему радостную новость, ведь не понимала, как он воспримет её. Возможно, Луи стал бы настаивать, чтобы мы снова жили вместе, я же пока не была к этому готова.

Поблагодарив за угощение, Хосе и я направились в актовый зал, где воспитанники украшали праздничные свечи, обматывая их бечёвкой, и вместе с той самой учительницей биологии, что увивалась за Луи, составляли красочные гербарии из ярких кленовых листьев и высушенных колосьев. Сейчас девушка не выглядела опасно: простенькая причёска, ситцевое платье в цветочек, бледный макияж и круглые очки делали её настоящей серой мышкой. Удивительно, что Луи вообще обратил на неё внимание. Насколько я знала мужа, он всегда увлекался яркими женщинами. Впрочем, мне не следовало размышлять об этом: его личная жизнь – не моя забота.

Выйдя из столовой, я с восхищением вдохнула свежий воздух, пахнущий осенью и лесом, и прикрыла рукой глаза. Я пошла по дорожке, ведущей к основному корпусу, мой соглядатай везде следовал за мной. Я любовалась тем, как солнце и ветер играют с последними листьями, окрашивая их в яркие цвета.

Мы провели за работой следующие несколько часов, и я не заметила, как пролетело время. Некоторые воспитанники подходили ко мне и благодарили за нашу помощь в постройке новых корпусов пансионата. Я улыбалась каждому, и моё сердце наполнялось теплом. В тот момент я понимала: всё не напрасно, наша работа приносит огромную пользу, и все эти дети счастливы здесь и имеют возможность жить в хороших условиях. Может, я и совершила много ошибок, но верила, что боги простят меня, благодаря моим добрым делам.

Стоило мне выйти из здания, как меня нагнала учительница биологии и, легонько коснувшись рукава моего платья, спросила:

– Ваше Высочество, простите. У вас не найдётся для меня несколько минут?

Я повернулась к ней и окинула девушку сердитым взглядом. Заметив, как она сжалась от страха, я постаралась изобразить на лице улыбку и, кивнув, сказала:

– Конечно, что вы хотели?

– Я лишь хотела узнать, как вам удалось с такой лёгкостью справиться с выпускным классом, – она смущённо потупила взгляд. – Заглядывала к вам на урок и видела, что дети слушают вас с открытыми ртами, когда на моих уроках они ведут себя из рук вон плохо.

Я удивлённо пожала плечами, не зная, что ей сказать. У меня никогда не было проблем с детьми на уроках, и они вели себя очень сдержанно, не смея перебивать или отвлекаться на ерунду.

– Возможно, всё дело в моём авторитете, – сказала я задумчиво и, указав на дорожку, предложила: – Если хотите, то прогуляйтесь со мной до столовой, и я расскажу вам несколько полезных приёмов, которые помогают урезонить даже самых отъявленных хулиганов.

– Ваше Высочество, мне так неловко беспокоить вас по таким пустякам, – девушка покраснела.

– Вы уже сделали это, так что решайте быстрее. Я тороплюсь, мне некогда стоять тут с вами без дела.

Кити глянула на меня испуганно, но кивнула, и мы пошли рядом по дорожке, ведущей в сторону столовой.

Я как раз заканчивала свой рассказ, когда мы поравнялись с воротами, и лицо учительницы вдруг осветила такая счастливая улыбка, что я даже опешила.

– Месье Бланшар, добрый день! – воскликнула она и бросилась к воротам.

Я медленно обернулась и с удивлением увидела своего мужа, в строгом деловом костюме, элегантном кремовом пальто из тонкой шерсти и с кожаным дипломатом в руках. Луи поймал мой взгляд и замер.

Учительница подлетела к нему, и я решила, что она сейчас бросится на шею, но та лишь затараторила:

– Какое счастье, что вы тут, месье Бланшар! Мы приготовили такие чудесные гербарии, вам надо непременно посмотреть. А ещё Коллет разучила для вечера потешную песенку, в которой упоминает обо всех учителях. И, разумеется, о вас тоже.

– Хм… – Луи переминался с ноги на ногу и поглядывал на меня растерянным взглядом.

– Я думала, вы не собирались приезжать на праздник, что же случилось? – не унималась Кити.

– Поменялись планы, – сухо ответил он и, взглянув на меня, сказал: – Добрый день, Ваше Высочество.

– Добрый. Неужели вы приехали на праздник прямиком с переговоров? – я кивнула на дипломат в его руке.

– Да, пришлось очень торопиться, чтобы успеть.

– Китайцы не любят спешки, месье Бланшар, – я улыбнулась. – Неужели этот праздник стоил того, чтоб рисковать многомиллионными контрактами?

– Что вы, Ваше Высочество, – усмехнулся муж, – никаких рисков. Наши деловые отношения прочны, и мои партнёры всегда готовы войти в моё положение.

– И что же это за положение? – изогнула бровь я. – Неужели в вас проснулось благородство, и вы не можете спать, пока не обучите грамоте всех учеников?

– Именно так, – он кивнул, и я заметила, с каким удивлением смотрит на нас учительница биологии.

Видимо, она не понимала, почему я прицепилась к бедному математику, а он даже не пытается огрызнуться.

– Ну что же, тогда не стану вам мешать, – я поклонилась. – Отправляйтесь в актовый зал, уверена, Кити найдёт вам занятие по душе.

– Нам нужно повесить гирлянды, – согласно кивнула она, – но они не включаются. Может быть, месье Бланшар, вы разбираетесь в электричестве и можете нам помочь?

– С удовольствием займусь этим.

– Будьте осторожны, месье Бланшар, смотрите, чтобы вас не ударило током, – сказала я и направилась в сторону столовой.

– Но ведь вы меня спасёте? – крикнул вслед Луи.

Я обернулась, некоторое время задумчиво посмотрела на него и, улыбнувшись, помотала головой.

Его лицо удивлённо вытянулось, наверное, он решил, что я пыталась обидеть его… Но я не могла сейчас рассказать ему о беременности.

Мой живот снова заурчал от голода, Хосе, стоявший рядом, глубоко вздохнул и недовольно прошептал:

– А ещё удивляется, почему так поправилась.

– Ты что-то сказал? – переспросила я.

– Говорю, что в вашем доме есть вкуснейший суп, который я предусмотрительно оставил.

– Мой спаситель, – улыбнулась я и заторопилась к дому, чтобы успеть перекусить перед торжественной частью, но не успела я ступить и двух шагов, как нас догнала мадам Триаль.

– Месье Чероки приехал, – сказала она.

– Уже? – вздохнула я и направилась к парку, куда уже приближались Жо-жо, Аарон и Юнос во главе с Мигизи.

– Ваше Высочество, – кивнул Мигизи.

– Ваше Высочество, – повторила за ним Жозефина.

– Как добрались? – улыбнулась я. – Не устали?

– Нет, Ваше Высочество!

Сыновья Мигизи стояли с выпрямленной спиной, словно курсанты военного училища.

– Папа! – воскликнула Жозефина и пронеслась мимо меня, позабыв про всё.

Луи стоял позади. Он подхватил дочку на руки, прокрутил её несколько раз вокруг себя и, не опуская, с жадностью целовал в голову.

– Птичка моя… Моя Жо-жо, – тараторил Луи, – как я соскучился… Как ты выросла! – Он наконец отпустил её. – Дай посмотрю на тебя.

Я невольно улыбалась, наблюдая за этой сценой.

– А он что здесь делает? – буркнул Мигизи.

– Это новый учитель математики, – я подняла брови вверх.

– Чему он может научить, – не переставал ворчать индеец, – как обманывать и делать подлости?

– Хватит! – отрезала я.

– Мам! – повернулась ко мне Жо-жо, – почему ты не сказала, что папа тоже тут? – удивлённо тараторила она, идя на меня за руку с отцом.

– Хотели тебе сюрприз сделать, птичка моя.

«Вероятно, он вернулся из-за неё, вырвался из офиса, чтобы увидеться с дочерью», – подумала я, и на сердце потеплело…

– Ваше Высочество, – растерялась мадам Триаль, – извините, мы не знали, что месье Бланшар…

– Будущий принц-консорт? – помогла я женщине.

– Как неловко вышло, – залилась краской директриса.

– Умён, добр и скромен, – говорила я, уверенная, что Луи меня слышит, – таков мой муж.

– Месье Бланшар, – начала оправдываться женщина, – ещё раз извините… Ещё и в общем доме разместили вас, – схватилась она за голову.

– Мадам Триаль, – вмешалась я, – не сто́ит так переживать. Моего супруга не интересуют титулы, роскошь и деньги. Он полюбил детей и без умолку рассказывает мне об их успехах.

– Катрин, перестань, – попросил Луи, понимая, что мои слова абсолютно не относятся к нему, – кхм-кхм… В смысле, Ваше Высочество, не сто́ит.

– Ужасно застенчив, – я покачала головой, глядя на женщину, – не понимаю, как он вообще осмелился просить моей руки.

– Катрин, пожалуйста, – тихо вздохнул муж.

– Мадам Триаль, – я продолжала беседу, – вы ведь сохраните наш секрет?

– Конечно, Ваше Высочество.

– А ты, юная леди? – я взглянула на дочь.

– Прости, мам, – она виновато опустила глаза, – я так давно не видела папу, что не удержалась.

– Я не сержусь, – я провела рукой по щеке дочки, – но давай больше никому не будем рассказывать, что новый учитель математики – твой отец.

– Пап! Ты учитель? – хихикнула Жозефина, – а со мной позанимаешься? Математика – единственный предмет, по которому у меня плохие отметки…

– Почему раньше не говорила? – удивился Луи.

– Ты никогда не спрашивал, – она пожала плечами.

– Конечно, милая, – улыбнулся он. – Ты знала? – шепнул мне, когда мы направились обратно.

– Что у Жозефины проблемы с точными науками? – переспросила я. – Конечно.

– Почему не говорила мне?

– Во-первых, это не её основные предметы, а во-вторых, ты когда-то интересовался дочерью? Не считая тех последних месяцев?

Луи ничего не ответил мне. Он поравнялся с Жозефиной и продолжил идти рядом с ней.

За праздничным обедом мы все сидели по разным концам стола. Свекольный салат, запечённые яблоки с мёдом и орехами, тыквенный суп с пряностями, тушёные овощи и в завершение огромный морковный торт.

– Боги! Как вкусно! – я хвалила каждое блюдо и поваров.

Бывшие воспитанники пансионата расплывались довольными улыбками.

После застолья все переместились на игровые площадки, что организовал Мигизи.

– Сыграем в футбол? – Крутились вокруг него старшеклассники.

– В следующий раз, – отвечал он.

– Месье Чероки, пожалуйста.

– Хосе, – крикнул индеец, – будешь моим соперником?

– Я на службе, – лениво отвечал испанец.

– Я слышала, месье Бланшар отлично играет, – громко сказала я.

– Нет, – встрепенулся муж, – я не буду.

– Пожалуйста, месье Бланшар, – напали на него дети.

– У меня даже формы нет.

– Я сейчас принесу, – улыбнулся Хосе, и буквально через пять минут около Луи лежали новые кроссовки и форма.

– Ты откуда взял? – удивилась я.

Хосе довольно улыбался, пожимая плечами.

– Я не играл со времён университета, – муж всё ещё старался увильнуть от игры.

– Не упрямьтесь, – говорила я, – смотрите, сколько человек вас уговаривают.

– Только ради вас, Ваше Высочество, – Луи взял форму и пошёл переодеваться.

– Уверена, что другой причины быть не может.

– Давай, блондин, – выпалил Мигизи, – набирай себе команду.

– Месье Чероки, – строго сказала я, взглянув на друга.

– В смысле, месье Бланшар, – язвительно повторил индеец.

Воспитанники, учителя и пожилые люди – все окружили стадион, в предвкушении матча.

Я была уверена, что игра будет захватывающей. Ведь два вечных противника столкнуться на поле, и только молила богов, чтобы им хватило мудрости не подраться.

Они и правда играли азартно и неистово, ни на мгновение не уступая друг другу. И казалось, что счёт так и останется ноль-ноль.

Устав от толпы и шума, я незаметно скрылась и, укутавшись в шерстяной платок, словно в плед, медленно пошла к дому.

– Малыш, скорей бы мы увиделись с тобой, – шептала себе под нос я, – меня измучили дни ожидания, бессилие и страх перед отцом. Только и остаётся всё держать в секрете. Ведь я сейчас не в силах защитить нас.

– Ваше Высочество, – я услышала женский голос и подняла глаза.

На лужайке перед своим домом сидела моя старая знакомая мадам Кюри и ловко вязала спицами.

– Мадам Кюри, вы испугали меня, – я сошла с дорожки и шагнула в её сторону. Морщинистое лицо женщины расплылось в доброй улыбке. – Почему вы не пошли на стадион? Там такой захватывающий матч.

– Проклятый артрит, колени ноют так, что нет сил дойти даже до калитки, – она отложила вязание и с досадой похлопала себя по колену, но тут же поморщилась. – Старость не радость.

– Как я вас понимаю, – я подошла к ней и опустилась на скамейку рядом.

Мои ноги тоже ныли после такого насыщенного дня, и мне хотелось скорее лечь в постель, но я не могла оставить старушку без общения, которого ей частенько не хватало.

– Да я уж привыкла, – она тяжело вздохнула. – Всё из-за старых переломов. Не думала я в молодости, что и после придётся так страдать из-за этого мерзавца.

– Вы сейчас о ком? – я нахмурилась.

– О колене, о ком же ещё? – мадам Кюри натянуто улыбнулась и принялась поглаживать колено сквозь ткань пёстрой юбки. – Два вывиха чашечки.

– Вы в юности были спортсменкой? – предположила я, но та лишь отвела взгляд и спросила:

– Как вам ужин, что подавали в этот раз?

– Так вы, что же, и на ужин не ходили? – воскликнула я.

– Куда там, – она печально улыбнулась. – Хотела… Да поняла, что если туда и дойду, то обратно точно придётся ползком возвращаться.

– Так что же, вам не достались волшебный морковный торт и тыквенный суп? – с улыбкой возмутилась я. – Давайте я провожу вас до столовой, чтобы вы смогли его отведать.

– Что вы, Ваше Высочество, – она замахала руками. – Не в вашем положении старух на горбу таскать.

– И какое у меня положение? – я побледнела и уставилась на неё.

– Я стара, но не слепа, – она улыбнулась. – Ваша походка раньше была другой, вы теперь переваливаетесь как уточка, извините, Ваше Высочество за сравнение, да и глаза светятся. Такое ни с чем не спутать, я-то знаю… – она вдруг помрачнела, и её улыбка потухла.

– Мадам Кюри, могу я попросить вас никому не говорить об этом? – осторожно спросила я и заглянула ей в глаза.

– Только прикажите, и я буду нема как рыба, – ответила она совершенно серьёзно.

Я некоторое время разглядывала её морщинистое лицо, а потом внезапно предложила:

– А давайте я сейчас сбе́гаю на кухню и захвачу оттуда пару кусков того самого морковного торта, и мы с вами выпьем чая и поболтаем по душам?

– Ну вот ещё, стану я гонять вас по таким пустякам, – сказала она и поглядела на меня строго. – Вам надо больше отдыхать и…

– Я мигом, – я перебила её и, подмигнув старушке, направилась назад к корпусам пансиона, откуда до нас доносились приглушённые крики болельщиков футбольного матча между Мигизи и Луи.

– Не стоило вам делать этого, – улыбнулась она, когда я вернулась с двумя кусками тыквенного пирога с орехами, того самого, что я сегодня утром помогала готовить.

Не знаю почему, но именно сегодня я вновь ощутила себя весёлой и бесшабашной, какой была раньше: во времена моей юности. Сейчас я всё реже позволяла себе радоваться без причины и совершать мелкие шалости, оправдывая себя наличием определённого статуса.

– Морковного я не нашла, но и этот пирог тоже не уступает по вкусу, – я поставила тарелки на стол. – Сделаю чай, и мы сможем поболтать, – сказала и добавила: – Если, конечно, не помешаю вам.

– Вы не можете помешать, – она явно смутилась. – Я буду счастлива провести время в вашей компании, но давайте я лучше сама всё сделаю.

Она потянулась за клюкой, что стояла у лавки, и тяжело поднялась на ноги.

– Мадам Кюри, – я остановила её, – я не растаю, если налью нам чай. Только скажите, где что лежит и что могу трогать.

– Вам можно всё, – улыбнулась она, – тут всё вам принадлежит.

– Что вы такое говорите, – я всплеснула руками и направилась внутрь. – Это ваш дом, и я никогда бы не стала утверждать обратное.

– Вы слишком добры ко мне, Ваше Высочество, – крикнула она мне вслед.

Каждый двухэтажный домик мог вместить до двадцати постояльцев. На втором этаже располагались несколько спален и санузлы, а на первом – просторная гостиная и кухня, но мадам Кюри пока жила внизу. Из-за больных ног было тяжело подниматься, и ей организовали спальное место прямо в гостиной на первом этаже. Я прошла сквозь спальню и сразу же оказалась в просторной светлой кухне, выходящей окнами на лужайку перед домом.

В центре помещения располагался прямоугольный деревянный стол, за которым одновременно могли бы поместиться не меньше десяти человек. Сразу за ним располагался кухонный гарнитур, в котором я и нашла всё необходимое. Заварив в пузатом керамическом чайнике ароматную смесь чёрного чая и чабреца, я взяла две чашки, чайник и вернулась в сад.

– Ещё раз скажу, что не стоило, – мадам Кюри разливала нам горячий напиток, который я только что вынесла, – но не буду скрывать, что вы согреваете моё сердце… Никто со времён моей молодости не готовил мне чая.

– Мадам Кюри, – воскликнула я, – как же так, неужели вы всю жизнь одна?

Я ничего не знала о прошлом мадам Кюри. Она обычно отмалчивалась, и теперь, когда у нас появилась общая тайна, я наделась на её откровенность.

– Нет, было время, когда у меня была настоящая семья, – она тяжело вздохнула, дуя на чашку и отпивая маленький глоточек, – муж и сын.

– Расскажете мне о них? – попросила я, усаживаясь поудобней. – Что случилось? Почему вы оказались тут? Где ваш сын?

– Он считает, что я предала его. Мой сын верит, что я настоящее чудовище, и ненавидит меня, – мадам Кюри сделала глоток чая, и я заметила, как в уголках её глаз блеснула слеза.

Это тронуло моё сердце, я положила ладонь поверх её руки и чуть сжала.

– Расскажите мне всё, мадам Кюри, – попросила я. – Может, я смогу чем-то помочь вам и исправить положение.

Пожилая женщина долго молчала, попивая чай и поглядывая на меня исподлобья, а потом заговорила:

– Я родилась в деревне на самой окраине Эйр’бендера. Равнины и поля, холмы и реки… Я, конечно, любила всё это, но моей страстью была литература и журналистика.

Мадам Кюри взглянула на меня, я тут же кивнула и взяла чашку в руки, предвкушая долгий разговор.

– Я поступила в Императорский университет и, закончив его с отличием, устроилась стажёром в газету. Писала небольшие статьи о бизнесе, я разбиралась в экономике лучше других студентов, и это было моим преимуществом. Вскоре, благодаря моему усердию, меня повысили, и вот я уже вела свою колонку, а потом и дослужилась до заместителя редактора журнала, – усмехнулась женщина. – Мне пророчили головокружительную карьеру.

Я внимательно наблюдала, как начинали светиться её глаза, когда она заговорила о прошлом.

– Я мечтала, что когда-нибудь стану владельцем собственной небольшой газеты и моё имя будут знать все, включая императора.

– Правда? – искренне удивилась я.

– Да, – она улыбнулась, но почти сразу же снова посерьёзнела и сказала приглушённым голосом: – Но судьба решила иначе.

– Что же случилось?

– Я встретила одного человека, и это изменило мою жизнь…

– Расскажете? – осторожно спросила я.

Она закивала и проложила рассказ:

– Мне было двадцать семь. У меня было почти всё, о чём может мечтать девушка, жаждущая успешной карьеры. Но не было лишь одного – любви. Я страдала из-за этого, думала, что со мной что-то не так, раз до сих пор никто так и не сделал мне предложение. Все мои деревенские подруги уже обзавелись детьми, а я на их фоне казалась белой вороной, – вздохнула мадам Кюри. – И вот тогда, волей случая, мне повстречался он…

Её глаза заволокло поволокой воспоминаний, и на мгновение я увидела в ней ту самую юную девушку, которой она когда-то была.

– В то утро ко мне в кабинет явился рассерженный редактор и заявил, что из-за халатности нашего внештатного корреспондента срывается одно очень важное интервью. В тот год в деловых кругах все только и говорили, что об одном юном таланте. Тридцатилетний гений из ничего создал свою компанию и постепенно захватывал рынок, подминая под себя мелких игроков. Некоторые боялись и ненавидели его, другие превозносили до небес. Но никто так и не смог взять у него интервью. Юноша скрывался от журналистов, и каждая газета и журнал только и мечтали, чтобы заполучить его на первую полосу. Каким-то образом нашему редактору удалось договориться с этим человеком, но интервью срывалось, и это была настоящая катастрофа, – она посмотрела на меня и сказала с печальной улыбкой: – И тогда я предложила заменить корреспондента, ведь у меня имелся опыт полевой…

Я попыталась вспомнить, читала ли что-то об этом бизнесмене в газетах, но, судя по всему, всё это происходило ещё до моего рождения.

«Надо попросить Хосе выяснить, кто он…» – подумала я.

Она отпила чая и продолжила:

– Мы с фотографом поехали на встречу. Я ожидала увидеть тощего ботаника в очках и подтяжках, но, к моему изумлению, нас ждал импозантный юноша со светлыми пшеничными волосами и аристократическими чертами лица. Он сразу понравился мне: высокий, статный, с пронзительным взглядом синих глаз. А голос, Пресвятая Дева Мария, – она прижала ладони к груди, – низкий, глубокий. Он буквально заворожил меня. Я влюбилась так крепко, что бо́льшую часть интервью только и могла, что глупо улыбаться и краснеть, потупив взгляд, словно какая-нибудь кисейная барышня, – рассмеялась она. – Интервью затянулось на несколько часов, и, со слов редактора, это было лучшее из того, что я сделала для журнала. Ведь благодаря моей статье, номер раскупали как горячие пирожки, и это принесло нам бешеную популярность. Но мне было всё это уже неважно, ведь этот человек вскоре позвонил и пригласил меня на свидание…

– Как романтично, – улыбнулась я.

– Я тоже летала в облаках, – вздохнула она. – И не видела очевидных вещей: он никогда не любил меня, хотя и умел производить впечатление.

– Как же так? Я думала, это будет история со счастливым концом.

– Я тоже так думала по своей наивности из-за отсутствия опыта в отношениях… – мадам Кюри вздохнула и продолжила: – Он мог неделями не звонить и не появляться, а после приехать с охапкой роз и удивляться, почему я обижаюсь на него. Как-то он пригласил меня в театр, я ради такого случая купила новое платье и сделала причёску, но он так и не появился… Ни этим, ни следующим вечером. Я порыдала две ночи и пообещала себе никогда больше не заговаривать с ним, но он приехал к редакции на белоснежной машине с открытым ве́рхом и так улыбался… Я не смогла сказать ему «нет». Он часто был груб со мной или болезненно ревнив, а потом вдруг настроение менялось, и он носил меня на руках… Сейчас я понимаю, что должна была сразу понять – я не нужна ему, но тогда старалась не замечать этого… Ведь он был так хорош собой, богат, успешен. И я не понимала, почему он обратил на меня внимание… Два года мы встречались урывками, а я так и не знала, могу ли назвать его своим женихом… Потом я забеременела, и он, ничуть не раздумывая, женился на мне.

– Значит, не такой он и подлец, – сказала я, отпив чая. – И видно, любил вас, как умел.

– Не торопитесь с выводами, Ваше Высочество, – сказала она печально. – Стоило только наследнику родиться, как я стала ему не нужна. Он использовал меня всё это время, а после того как на свет появился сын, стал относиться ко мне как к прислуге. Я вынуждена была уйти с работы, и моё место отдали другому, я сидела дома с малышом, пока он порхал с одного приёма на другой, изменяя мне…

– Как знакомо, – пробурчала я, но мадам Кюри даже не заметила этого, продолжая свой безрадостный рассказ:

– Он стал кричать на меня по пустякам: разбитая чашка, недосоленный суп, грязные пелёнки нашего сына или его плач… – По морщинистой щеке скатилась скупая слеза, и мадам Кюри утёрла её ладонью. – Он говорил, что я никчёмная женщина, которой нельзя доверить ничего, а уж тем более малыша. Я пыталась объяснить ему, что наш сын плачет не потому, что я плохая мать, а потому, что это естественно для младенца, но… – она умолкла, а потом произнесла чуть слышно: – И тогда он первый раз меня ударил.

– Что? – я уставилась на неё круглыми глазами. – Как он посмел? За что?

– Уже и не помню, – вздыхала женщина, – конечно, он попросил прощение, сославшись на проблемы на работе. Но это стало повторяться всё чаще… Я терпела, сначала оправдывала его, а потом ради сына.

– Разве можно о таком молчать?

– Кто мог меня защитить? У меня никого не было. Работу я потеряла, вернуться в деревню не могла, к тому же я всё ещё любила его, как не смешно это звучит…

– А полиция?

– Мне было стыдно признаться в том, что он делает это со мной, – она невесело усмехнулась. – А если бы началось разбирательство, он мог бы потерять бизнес, а я не хотела ему зла.

– Ну и зря! – выпалила я.

– Моя одежда становилась всё более закрытой… Из-за стыда я перестала общаться с людьми: боялась, что они узнают и встанут на его сторону. Всё моё тело было в синяках, и мне сложно было скрывать это, а мы с мужем всё больше и больше отдалялись друг от друга. Моё терпение лопнуло в тот день, когда муж, вернувшись в очередной раз пьяный, начал просто так избивать меня. Я потеряла сознание, а очнулась в больнице.

– Боги, – у меня задрожало всё внутри, – ну на этот раз он попал в тюрьму?

– Нет, – она помотала головой. – Я тогда так сильно испугалась, что, когда вышла из больницы, решила уйти от него.

– А сын? Вы ведь забрали его?

В мою голову закралось нехорошее подозрение, и она подтвердила его…

– Попыталась, но он меня поймал, отобрал сына и пригрозил меня убить, если я ещё раз попытаюсь украсть его ребёнка. Меня же он выгнал на улицу.

– Боги! Какой кошмар! – Я прижала руку к груди и ощутила, как к горлу подкатывается комок. – Он не мог так поступить с вами. Я не могу поверить, что кто-то может быть таким чудовищем. Отобрать мать у ребёнка, немыслимо!

– Я тоже не могла бы поверить, если бы не пережила это сама.

– Что было дальше? Спустя годы вы отыскали сына?

– Нет, – она покачала головой. – Муж убедил меня, что с ним сына ждало блестящее будущее, и я была слишком забита и напугана, чтобы усомниться в этом…

– Но неужели полиция ничего не сделала? Ведь они видели ваши травмы!

– Нет, он подкупил всех их. А ещё, позаботился и о том, чтобы ни одна газета не взяла меня на работу, и я вынуждена была скитаться из приюта в приют, искать любую работу, чтобы не умереть с голода. Из-за травм я не могла пойти работать горничной в отель или делать другую тяжёлую работу: всё тело болело, постоянно кружилась голова, а на престижные должности меня не брали.

– Каков подлец! – воскликнула я

– Я вернулась в свою деревню, в родительский дом. Через пару лет стала жить с новым мужем. Он был спокойным и трудолюбивым. Детей у нас больше не было, – по её щекам текли беззвучные слёзы, и она смахнула их рукой.

– Мадам Кюри, – я подсела к ней и обняла. – Простите меня, что заставила вас вспомнить всё это. Это было так жестоко по отношению к вам, чем я могу искупить вину? Если хотите, то мы постараемся найти вашего сына и всё ему расскажем. Знаете, – хитро улыбнулась я, – у меня есть талант убеждения.

– Нет, не нужно – она замахала руками. – Я знаю, что у него всё хорошо, но он не должен знать, что я жива. Он же ненавидит меня за то, что я ушла. Отец наверняка говорил обо мне всякие гадости.

– Ну что вы, он должен всё узнать, ведь вы ушли не по своей воле и вашей вины в этом…

Она не дала мне договорить, положив морщинистую руку на плечо:

– Я струсила и не сражалась за него, и значит, его отец был прав: я плохая мать и недостойна того, чтобы снова обнять своего сына. Как бы печально это ни было…

– Нет, вы неправы! – возразила я.

– Это моё решение, Ваше Высочество, и я прошу, чтобы вы уважали его, – она заглянула мне в глаза и добавила с нажимом: – А я буду уважать ваше желание скрывать беременность.

Мне ничего не оставалось, как покорно склонить голову и согласиться. Хотя на душе скребли кошки, и я дала себе обещание непременно узнать об этом случае подробнее через Мигизи и попытаться выяснить, кто был её мужем в прошлом.

– Мам! – К дому, где мы сидели с мадам Кюри, подбежала Жо-жо. – В смысле, Ваше Высочество.

Хосе следовал за ней.

– Идём, – улыбнулась я, – я поняла, что для тебя сложны регалии.

– Нет, мам, – она присела рядом, – просто когда хочу скорее рассказать, то вырывается само собой.

– Мадам Кюри, это моя дочка Жозефина.

– Здравствуйте, – кивнула Жо-жо женщине.

– Здравствуйте, Ваше Высочество, – улыбнулась мадам Кюри.

– Слушаем тебя, – я провела рукой по чёрным волосам дочки, поправляя их.

– Наша команда победила!

– А мы за кого болели? – переспросила я. – За дядюшку твоего?

– Нет, – она помотала головой, – за п… за другую команду.

Ещё издали послышались восторженные голоса мальчишек, и я заметила, как толпа приближалась к нам. Впереди всех шёл Луи, улыбаясь своей белоснежной улыбкой.

– Мадам Кюри, – оглянулась я, – вы не попали на праздник, но, кажется, праздник движется к нам.

– Похоже на то, – кивнула она.

– Кажется, вас можно поздравить? – я обратилась к Луи, когда он подошёл к дому, возле которого мы сидели.

– Вы не видели? – усмехнулся он.

– Не питаю тёплых чувств к этой игре, – пожала плечами я. – Но победителю положен приз, и я предлагаю вашему капитану попить чай с двумя принцессами и обворожительной мадам, – подмигнула мадам Кюри.

– Это слишком много, – его брови взметнулись вверх, – но не откажусь.

– Мадам Кюри, – я обратилась к женщине, – это наш новый математик, он здесь всего два месяца, но, похоже, успел завоевать все сердца.

– Не все, – ответил муж, – одно осталось.

– Вы про Мигизи?

– Нет, – рассмеялся Луи, – мне его сердце абсолютно ни к чему.

– Я принесу новый чай, – встала я, – этот совсем остыл.

– Я помогу, – пошёл за мной муж.

– А вы спросили у мадам Кюри разрешение зайти в дом?

– Мадам Кюри, – посмотрел он на женщину.

– Идите-идите, – она махнула рукой.

– Луи, не сто́ит привлекать к нам внимание, – тихо сказала я, заходя в дом.

– Я только решил помочь, нехорошо, если вы будете нам прислуживать.

– Хорошо, если так, – кивнула я, ставя чайник на плиту. – Спасибо, что согласился на этот матч. Все были в восторге.

– Я тоже полюбил детей, – улыбнулся муж. – Как вспомню, что по моей вине всего этого могло не быть…

– Оставь прошлое в прошлом, – перебила его я. – Главное, что ты признал ошибку и стараешься исправиться.

– Ты простила меня?

– Не совсем.

– А что мне сделать, чтобы приблизить этот день?

– Достанешь стаканы? Они на верхней полке.

– Здесь? – Он подошёл сзади, прислонился грудью к моей спине и протянул руку наверх, что-то перебирая в шкафчике. Его щека коснулась моих волос.

– Луи Бланшар, – оттолкнула его я, – отойдите!

– Я опять это делаю, – вздохнул он, проведя руками по своему лицу, словно умылся воздухом. – Извините. Это моя проблема, моя слабость… И я должен справиться.

– Луи, зачем ты хочешь остаться со мной наедине? Что хочешь сказать или доказать?

– Ничего, – отрезал он, – я ничего не хочу. Случайно выходит.

– Хорошо, – кивнула я, – тогда подайте мне чашки из соседнего шкафчика, а сами берите кипяток.

– Ваше Высочество, – встретила меня в дверях учительница биологии, – вы у нас?

– Мадам Кюри попросила заварить чай, – спокойно ответила я, обходя девушку.

– Месье Бланшар! – удивилась она, – и вы тут.

– Я решил помочь с кипятком, Кити, – сухо ответил он.

– Кити? – пробурчала себе под нос я. – А он зря времени не теряет!

– Вашество, – воскликнул Мигизи, – что так долго?

– Помог бы! Вместо того чтоб ворчать, – рассмеялась я.

– И блондин тут, – буркнул индеец.

– Мигизи! – я строго посмотрела на друга.

– В смысле, месье Бланшар, – язвительно повторил он.

– Как вы его назвали? – встряла мадам Кюри.

– Блондин, – улыбнулся Луи, проведя по волосам, – мы с месье Чероки познакомились двадцать лет назад в университете, и с тех пор он души во мне не чает. Так ведь, индеец?

– Т-ш-ш, – остановила я его, улыбаясь и изумляясь самоиронии, – какой пример вы подаёте?

– Как его зовут? – шёпотом переспросила мадам Кюри у Кити.

– Месье Бланшар, – тихо ответила та.

– А зовут как? Имя?

– Луи, Луи Бланшар, – добавила Кити.

Я заметила, как забегали глаза женщины по лицу моего мужа, и как, глубоко вздохнув, мадам Кюри прижала руку к сердцу, как бы подавляя боль.

– Мадам Кюри, вам плохо? – Я подсела к ней. – Где лежат ваши лекарства?

– Нет, нет, – отмахнулась она, вставая, – …показалось.

– Что показалось? – я помогла ей подняться.

– Приступ астмы… Показалось, что приступ астмы сейчас начнётся, – мотала она головой. – Я устала, хочу прилечь. Извините меня.

– А с вами, юная принцесса, – обратился Луи к Жо-жо, чем отвлёк моё внимание от мадам Кюри, – когда займёмся математикой?

– Только не сегодня! – взмолилась дочь.

Луи важно посмотрел на часы, потом на солнце.

– Через час самое благоприятное время, – улыбнулся он.

– Мам?

– Не смотри на меня, – я покачала головой, – ты сама напросилась.

– У вас дома позанимаемся? – неуверенно спросил меня Луи.

– Сегодня школа в вашем полном распоряжении, – парировала я.

Пока Жо-жо занималась с Луи, я, Мигизи и мадам Триаль обсуждали накопившиеся проблемы. Особенно всех волновал вопрос с предстоящим Рождественским балом, ведь у нас не было помещения, где зимой могли все разместиться, да ещё и танцевать.

– Мы успеваем вернуть займ месье Крюссолю? – спросила я Мигизи, когда он провожал меня к школе.

Уже смеркалось, и в здании горел свет только в одном окне: там, где занимались Луи и Жозефина.

– Да, всё идёт по плану, – отвечал друг.

– Хосе, – я обратилась к испанцу, – организуешь нам чай? Они ведь там давно сидят, – кивнула в сторону школы.

– Да, три часа уже. Сейчас всё сделаю.

– Друг, ты ведь завтра утром заберёшь Жо-жо в школу?

– Конечно, мне же своих тоже туда везти. Я пойду в свой дом, не имею ни малейшего желания видеть вашего мужа.

– Мигизи, держи эмоции при себе.

– Вы не представляете, как я себя сдерживаю, чтобы не разбить ему лицо! – завёлся друг. – Я готов был придушить его голыми руками, когда узнал, что «Лареж-лайф» принадлежала ему.

– Он раскаивается, – я попыталась заступиться за Луи.

– Всё, не будем портить друг другу вечер, я исчезаю, – он поднял руки вверх.

Я тихо поднялась на третий этаж школы и медленно пошла в сторону кабинета, чтобы не отвлекать их. Луи сидел рядом с Жо-жо и внимательно смотрел, что она пишет в тетради.

– За мной мама пришла, – вскочила она.

– Я тебя ещё не отпускал, – улыбнулся муж, хватая её за руку и усаживая обратно.

– Я не тороплю, – тихо сказала я, садясь за парту у входа.

– Эти примеры решишь до выходных, я проверю, – он писал в её тетради. – Вы ведь будете здесь? – Луи взглянул на меня.

– Да, – кивнула я, – ещё три недели.

– Конечно, – согласился он.

– Я всё принёс, – зашёл в класс Хосе с больши́м горячим чайником и подносом выпечки.

– Ты волшебник, – улыбнулась я, – посидишь с нами?

– Нет, снаружи подожду, – испанец закрыл за собой дверь.

«Надеюсь, Луи понимает, что этот импровизированный семейный ужин только ради Жозефины…» – подумала я, присаживаясь напротив них за ту же парту

– Как позанимались?

– Жо-жо схватывает всё налету, – хвалил её отец, – к концу года моя дочь будет знать программу лучше учителей.

– Не увлекайтесь так сильно, – я уминала пирожок, принесённый Хосе, – оставьте место для медицины.

– И живописи, – несмело встряла дочка.

– Ты почему не ешь? – Луи строго посмотрел на Жо-жо. – Посмотри, какой аппетит у твоей мамы! Вон, какие щёки у неё появились. А твои где?

– Пап! – удивилась дочка, – ты ничего не знаешь?

– Жо-жо, – перебила её, – кушай, вы давно тут сидите. Аппетит от свежего воздуха и спокойных нервов, – пожала плечами я.

Луи настороженно посмотрел на меня, потом на дочь и продолжил:

– А у тебя почему аппетита нет? Тот же свежий воздух.

– Пап, – засмеялась Жо-жо, – мама не от воздуха поправилась.

– Жозефина! – строже сказала я.

– Мам, даже папе нельзя знать о ребёнке? – искренне удивилась она.

Луи посмотрел на меня, затем осторожно опустил взгляд на мой живот. Медленно моргнул, потом широко раскрыл глаза, затем потёр лоб и вздохнул, задержав дыхание.

– Луи, – начала оправдываться я, – это большой секрет. Никто не должен знать.

– Угу, – быстро стал собираться он.

– Пап, ты куда? – смутилась Жо-жо.

– Уже поздно, – невнятно пробурчал муж, – мне надо ехать домой… – Он быстро поцеловал дочку в лоб и выбежал в дверь.

– Мам? Я зря сказала? – расстроилась дочка.

– Наоборот, – я старалась сгладить ситуацию, – спасибо тебе, а то я всё не решалась. Но он и вправду торопился, – медленно встала из-за стола, – предупреждал. Попей чай и пойдём.

– Мам, даже моя подруга Эми не знает. Я, правда, никому не говорила.

Я вышла в коридор, где стоял Хосе.

– Что случилось? – тихо спросил испанец, глядя в окно.

– Жо-жо всё рассказала Луи, – чуть слышно ответила я, вставая рядом.

Луи быстро шёл к стоянке не по тротуару. Останавливался, делал глубокий вдох и медленно выдыхал, глядя в небо, вытирал ладонью лицо, видимо, от слёз, и с такой же скоростью продолжал свой шаг.

– Не такой реакции я ожидала, – скрещивая руки на груди, говорила я.

– Проводить его до дома?

– Да, – кивнула я, – незаметно.

– Разумеется.

Следующий месяц я не появлялась в нашем городке, создавая видимость, что в командировке.

В один из вечеров, перед последней лекцией по медицине, я стояла у окна, опираясь о подоконник. Школа почти опустела, и в коридоре царил полумрак, свет проникал только из тех аудиторий, в которых оставались ученики. У меня ужасно ныла спина, отекли ноги, так ещё и малыш так сильно ударил ножками, что я чуть не взвыла от боли.

– Ваше Высочество… – я услышала голос Луи, но у меня не было сил отвечать. – Катрин, – шепнул он, подойдя, – тебе плохо?

– Заметно? – шепнула я в ответ, не открывая глаз.

– Очень. Все оборачиваются.

– Достань любую книгу из своего портфеля, – я повернула голову в его сторону.

– Зачем? – засуетился он, положив передо мной учебник.

– Буду делать вид, что сосредоточенно читаю, – я открыла его. – О боги! – непроизвольно вырвалось у меня.

– Что случилось?

– Он пятый раз бьёт в одно и то же место! Боги, как больно, когда же он перевернётся и будет бить в печень или желудок, – усмехнулась я через силу. – Он мне сейчас все тазовые кости сломает.

– Это мальчик? – неуверенно и чуть слышно спросил Луи, нервно проведя рукой по своей щеке.

– Он – это ребёнок, Луи Бланшар. Я про ребёнка, – тихо отвечала я.

– Тебе сто́ит прилечь и отдохнуть.

– Великий целитель, который может вернуть человека, услышав слабое биение его сердца, не может справиться с болью в спине и ногах? – усмехнулась я. – Нет, Луи Бланшар, мне нельзя показывать слабость.

– Ты вся бледная.

– Анемия, видимо. Да ещё кальция костям не хватает. Не бери в голову, скоро всё закончится, – я попыталась уйти.

– Может, тебе к доктору? – Луи остановил меня. – Хотя это глупо, извини, не подумав сказал.

– Не переживай, Луи Бланшар, с Жозефиной было хуже, этот малыш позволяет мне даже ходить.

– А что было с Жозефиной? – удивлённо спросил он.

– Ах да, забываю, – вернулась я, – вы же не мой муж, чтобы знать все подробности. У меня есть ещё минута до начала занятия, расскажу в двух словах.

Луи напряжённо вглядывался в моё лицо.

– Жозефина – вода, а я огонь. Я не могу пользоваться своим даром, пока беременна, это может навредить ребёнку.

– Это я знаю, – буркнул муж.

– Когда я была беременна Жо-жо, у меня так отекали ноги, словно в них заливали по ведру воды. Спина постоянно болела, тазовые кости расходились, готовясь рассыпаться на миллионы молекул.

– Я не замечал этого.

– Когда тебе было замечать! – рассмеялась я. – Ты пропадал на работе, потом в баре с друзьями, приходил пьяным… Но спасибо тебе, в эти дни ты не трогал меня, стыдясь своего состояния.

– Хоть на что-то хватило ума, – он посмотрел в окно, и я увидела, как его шея налилась краской. – Идиот…

– Раз в две недели приезжал Мигизи, это были самые счастливые дни моей беременности, – тихо усмехнулась я. – Он ворчал, что должен разрываться между двумя ненормальными беременными, уговаривал переехать ближе к нему. Насильно усаживал на диван и разминал мои ступни. С ним я чувствовала себя в безопасности. После проклятий отца у меня пропал спокойный сон, и каждый шорох я воспринимала как угрозу. Когда Мигизи был рядом, я засыпа́ла самым крепким сном. Открывала глаза, и его уже не было, зато на плите стоял горячий ужин.

– Почему мне не говорила?

– Не говорила? – усмехнулась я. – Однажды я попросила тебя размять мне ноги, которые в очередной раз отяжелели, а ты воспринял это как призыв к действию, и всё закончилось в твоей спальне. Больше я так не рисковала.

– Надо было ударить меня чем-нибудь, – завёлся муж, – разбить вазу о голову, убить в конце концов! Какой скотина…

– Т-ш-ш, – остановила его я.

– Почему не ругалась и не кричала на меня? Почему не позвала своего индейца, чтобы он избил меня?

– Знаешь, Луи Бланшар, – я пожала плечами, – в одночасье моя жизнь круто изменилась. Отец продал меня мужчине, который предложил за меня бо́льшую сумму. Потом выгнал из дома, обвинив в покушении на брата, да ещё и сказал, что лучше бы умерла я, и его сын занял трон, – спокойно вспоминала я. – Я играла роль жертвы, мне не хотелось быть сильной, хотелось просто спрятаться в кокон, и чтобы меня жалели. Осознание пришло со временем, что от меня зависит не только моя жизнь. Мне пришлось учиться быть сильной, – вздохнула я. – Поэтому твоей вины нет, я не злюсь. Да и к тому же я не хотела обесценивать своего бывшего мужа в глазах других. – Я выпрямилась, прогнув спину назад. – Мне пора, уже пять минут как меня ждут.

Я развернулась и неспешно направилась к аудитории, боясь делать резкие шаги и движения. Луи остался стоять на том же месте.

В последнюю субботу перед моей мнимой командировкой я вышла последняя из аудитории, где провела свою крайнюю лекцию, и медленно шла по длинному тёмному коридору. Почувствовав толчок в желудок, от которого меня слегка затошнило, я присела на скамью у окна.

– Хотела, чтоб перевернулся? – бормотала себе под нос я. – Получай!

Спустя минут десять, готовая продолжить путь, я увидела Кити, что неуверенно зашла в единственную аудиторию, из которой бил свет.

– Добрый вечер, Месье Бланшар, – донеслось до меня эхом.

– А это интересно, – усмехнулась я и незаметно приблизилась, встав за распахнутой дверью.

– Я же говорил, что женат, – вздохнул он, видимо, уставший от внимания девушки.

– Никто в это не верит, – настаивала она, – вы не носите кольцо, никогда не называли её имя, да и все видят, как вы смотрите на принцессу.

– Давайте закроем эту тему, – строго сказал Луи.

– Как вы возитесь с её дочерью. Ради карьерного роста? Или вы влюблены в Её Высочество?

– У меня допрос? Это только моё дело, что я делаю и для чего! А вам какое дело до моей жизни?

– Я люблю вас, – робко ответила девушка.

– Боже! – воскликнул Луи. – Да за что меня можно любить?

– Вы умный, интеллигентный, добрый, красивый…

– Я понял-понял, – он перебил её. – Итак, Кити, я ведь могу вас так называть? Мы же друзья?

– Конечно.

– Тогда вы должны обещать, что не расскажете никому мой секрет.

– Обещаю.

– Я всех обманываю, вы правы. Я не учитель математики, я руковожу большим холдингом, работников в нём больше, чем жителей в вашем городке. Я, правда, женат и очень люблю свою жену. Что бы она ни говорила и ни делала – это неизменно. Я любуюсь ей каждое мгновение, мне больно каждый раз, когда больно ей, и если понадобится, то я последую за ней в саму преисподнюю. И, собственно, здесь я тоже ради неё. Есть догадки, кто она? – усмехнулся он.

– Это невозможно! – ошарашенно произнесла Кити. – Вы живёте в общем доме и не носите колец. Вы обманываете меня.

– Хорошо, – согласился муж, – знаете, как звучит полное имя принцессы Жозефины?

– Жозефина фон Кэролинг Л… – запнулась девушка. – Луи…

– Да, Луи, – повторил он, – в этом месте стои́т имя отца. Надеюсь, других доказательств не надо?

– Извините.

– Со всеми случается, – мягко сказал муж, – вы идёте?

– Нет, – коротко ответила она.

Луи пронёсся мимо, не заметив меня. Выйдя на улицу, я увидела Хосе, разговаривающего с моим мужем.

– Ваше Высочество, – возмущался испанец, – что так долго? Я замёрзнуть успел.

– Не могла сразу идти, отдохнула. Хосе, там на втором этаже рыдает одна девушка с разбитым сердечком, – я взглянула на Луи, – проследи, чтобы ничего с собой не сделала. Может, замуж её выдадим?

– Есть кто на примете? – подхватил Хосе.

– Ты лучше знаешь своих подчинённых, – пожала плечами я, – может, сам?

– Я дал обет безбрачия, – спокойно отвечал он.

– Ах да, забываю всегда, – улыбнулась я. – Иди к ней, я дойду до дома без происшествий.

– Я провожу, – вклинился Луи.

– Месье Бланшар меня проводит, – повторила я, – он вон какой добрый, умный и интеллигентный.

– Красивый ещё, – улыбнулся муж.

– Точно, – ответила я, направившись к дому.

– Всё слышала? – Луи шёл рядом.

– Начало пропустила.

– Там ничего интересного не было.

– Хорошо, – кивнула я.

– Вы серьёзно планируете выдать Кити замуж?

– Нет, – улыбнулась я, – сейчас просто хотим переключить её внимание… Или ты сам хотел её заполучить? – взглянула на мужа.

– Нет-нет. Просто удивлён, что вот так просто распоряжаетесь чужими жизнями.

– Мы оберегаем их. Вот сейчас девочка, повинуясь эмоциям, может наделать глупостей. Мы должны её отвлечь другой влюблённостью.

– Так легко играете чужими жизнями.

– Луи Бланшар, – остановилась я, – если Кити сейчас с собой что-то сделает, то вы до конца своих дней не простите себе этого.

– Я не подумал, – нервно усмехнулся он.

– Она красива, умна, молода, я уже даже знаю, кому она приглянется. Мы просто познакомим их, а дальше они сами справятся.

– Последний день здесь?

– Да, завтра утром уезжаем. Надеюсь попасть на Рождество. Вы будете?

– Не знаю пока, – он пожал плечами.

Я некоторое время глядела ему в глаза, а потом отвернулась и пошла прочь по усыпанной снегом дорожке.

Снежинки медленно падали, делая реверансы, повинуясь лёгкому ветру, оседая на моём лице и превращаясь в воду. Наверное, кто-то мог бы подумать, что я оплакиваю свою жизнь, но я не ощущала печали. Напротив, мне было спокойно и тепло. Всё встало на свои места. Луи знал о ребёнке, и мне не нужно было больше скрывать это от него, и я радовалась, что он всё ещё верен мне. Не знаю, почему это было так важно для меня, ведь я уверяла, что не люблю его, но может, я ошибалась…

Я огляделась: мир утонул в белой дымке, крыши, дома, дорожки, деревья стояли укрытые снегом. Я бесшумно ступала по мягкому ковру, оставляя следы, и, к своему удивлению, ощущала полнейшее умиротворение.