Читать книгу Трансгуманизм в российском образовании. Наши дети как товар - Ольга Четверикова - Страница 4

Главной особенностью новых технологий является то, что они направлены не столько на изменение окружающей среды и средств производства, сколько на трансформацию самого человека, его сознания и природы, то есть самой его сущности. И трансформация эта настолько серьёзна, что для её проведения и обоснования необходим тотальный пересмотр самой концепции человеческой личности. Именно это и осуществляется сегодня невероятно быстрыми темпами и влечёт за собой изменение системы ценностей, социальной и культурной среды, включая образование, науку и искусство. Речь идёт о переводе людей на трансгуманистическое мировоззрение.

Трансгуманизм стал новейшей формой «эволюционного гуманизма», и хотя как идейное течение он сложился в 1980-е годы, истоки его находятся в гностических учениях, появившихся в первые два века нашей эры. Считая, что наш материальный мир создан в результате ошибки и целью жизни человека является освобождение его светлой духовной сущности от уз злой материи (тела), гностики искали мистического спасительного знания (гносиса), которое, по их убеждению, доступно лишь немногим избранным. Приобретший тайное знание обретает силу и бессмертие, но достигается это в результате психических практик и «расширения сознания», а не нравственного совершенствования и служения.

Гностицизм был побеждён, однако идеи и образы его не исчезли из западного мышления, уйдя в итоге в эзотерическое подполье, и, благополучно пройдя стадию алхимии и герметизма (искавшего бессмертия и возвращения человека в состояние Адама до грехопадения), трансформировалось в нечто новое, прикрываясь научными одеждами. После Реформации, в период научной революции XVII в. алхимия разделилась на две ветви: экзотерическую (химия) и эзотерическую (оккультизм). Магия не исчезла, просто известная её часть была подменена науками, которые расширили её цели средствами технологии. Как выразился исследователь Э. Дэвис, автор книги «Техногнозис: мир, магия и мистицизм в информационную эпоху», «магия – это подсознательное технологии, её иррациональное заклинание … чем интенсивнее мы исследуем границы сознания и материи, тем больше плоды нашего разочарованного производства сталкиваются с риторикой сверхъестественного». Сегодня часть науки уже открыто сливается с эзотерикой.

Как серьёзную диверсию можно рассматривать теорию Дарвина, которая приобрела статус «научной религии». Она стала рассматривать человека как результат и очередной этап эволюции, что было характерно для тогдашнего позитивистского и материалистического сознания. Превратив антропологию в биологию, эволюционизм породил страшное «научное» детище – евгенику, основы которой заложил кузен Чарльза Дарвина, член Королевского общества, мастер Научной ложи Френсис Гальтон. Исходя из того, что человек представляет собой лишь биологический вид и что существует врождённое биологическое неравенство людей (бедняки находятся на более низкой ступени биологического развития), он стал ратовать за искусственный отбор наиболее способных и породистых людей, который компенсировал бы отсутствие естественного отбора, невозможного в условиях христианской культуры. Гальтон создал собственную модель утопического государства, включающую евгенический контроль, который осуществлялся бы коллегией специалистов, оценивавших наследственные качества индивида и выносивших своё заключение о «пригодности» или «непригодности» к размножению. Рождение ребёнка «непригодными» родителями рассматривалось как евгеническое преступление. Эволюция, таким образом, должна была стать управляемой.

Как видим, в лице евгеники, отрицавшей христианскую антропологию с её положением о равном достоинстве человеческой личности, гносис получил «научную» базу для обоснования своей идеи деления людей на «высших» и «низших» и права на вмешательство в человеческую природу. Закономерным следствием этого было введение «позитивной евгеники» – выведения «породистых», и «негативной евгеники» – уничтожения «наименее приспособленных».

В 20-е год XX в. евгеника получила широкое распространение и утвердилась на государственном уровне как политика «для улучшения человеческих качеств» в виде кастрации вредных для общества элементов. Евгенические идеи активно стали внедряться сразу после революции в Советской России, пока не произошло укрепление власти И.В. Сталина, положившего этому конец. Главной же экспериментальной площадкой для обкатки евгенической программы в государственном масштабе стала нацистская Германия, чьи учёные тесно сотрудничали с английскими и американскими евгениками. Эти исследования стали крайне популярны в США, где они финансировались представителями ведущих финансовых кланов – Рокфеллерами, Гарриманами, Морганом и др. Но после разгрома нацистов евгеника вынуждена была замаскироваться, чтобы в наше время явить свою инфернальную сущность уже в другой оболочке и под другим названием.

После Второй мировой войны западный мир утвердил права человека в качестве сакрального понятия, а главную роль в перестройке сознания человечества на основе этой догмы стала играть ЮНЕСКО, чей первый глава Джулиан Хаксли, прозванный «Мальтусом XX века», был евгеником и эволюционистом. Он и ввёл понятие «трансгуманизм», означавшее преодоление человеком самого себя.

С появлением НБИК-технологий[20] эволюционизм получил в свои руки мощные инструменты. В 1980-е годы в Калифорнии (где расположена и Кремниевая долина, и центр оккультного движения «Нью Эйдж») утверждается культурно-интеллектуальное течение трансгуманизма, основанное в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Большое влияние на него оказал футуролог Ф.М. Эсфендиари, исходивший из ницшеанского понимания человека как промежуточного звена в эволюции от обезьяны к сверхчеловеку (недаром Ф. Ницше с его «Человек есть то, что должно превзойти» считается главным вдохновителем движения трансгуманизма). Соответственно, трансгуманист был определён им как «переходный человек», как самосознающее существо, эволюционирующее в «постчеловека» – «потомка человека, модифицированного до такой степени, что уже не является человеком»[21]. В качестве главных признаков его Эсфендиари выделил улучшение тела имплантатами, бесполость, искусственное размножение и распределённая индивидуальность, то есть распределение его сознания и личности в нескольких телах – биологическом и технологическом. Трансгуманистом стали считать того, кто готовится стать постчеловеком.

Как идейное, культурно-интеллектуальное течение трансгуманизм сложился в 1980-е годы всё в той же Калифорнии, откуда вышли и новые технологии (Кремниевая долина), и оккультное движение «Нью Эйдж» (Эсаленский институт). Его основали философы и футурологи, собиравшиеся в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Ведущую роль тут сыграл очередной архитектор «дивного мира», английский философ и футуролог Макс О’Коннор, взявший себе псевдоним Макс Мор. В 1990 г. он разработал свою собственную доктрину «Принципы экстропианства» (экстропия – степень живучести или организованности системного интеллекта), излагавшую пути перехода человека в постчеловеческое существование. В 1992 г. совместно с Томом Морроу он создал Институт экстропии, в котором обсуждались неодарвинистские футурологические проекты, предлагаемые в качестве «идеологии будущего». Наконец, в 2010 г. Мор стал генеральным директором крупнейшей американской крионической фирмы «Алькор».

Экстропианская антропология – это, как выразился Э. Дэвис, «старый гуманизм, только включённый на полную катушку». Она объединила Нью Эйджевскую идею о духовной шестой расе, идущей на смену современному человечеству, с техническим либертарианством, которое не признаёт никаких природных барьеров для эволюции человека. Как утверждает Мор, «когда технология позволит нам преодолеть себя в психологическом, генетическом и нейрологическом аспектах, мы, ставшие трансчеловеками, сможем превратить себя в постчеловеков – существ беспрецедентных физических, интеллектуальных и психологических способностей, самопрограммирующихся, потенциально бессмертных, ничем не ограниченных индивидов»[22].

Свои принципы Мор рассматривает как этические установки, придающие смысл, направление и цель человеческой жизни, то есть имеющие отношение к религии. И действительно, хотя экстропианство выступает под маркой науки, его религиозные корни хорошо проявились в одной из статей Мора, явно рассчитанной не на широкую публику. Речь идёт о работе «Во славу Дьявола», напечатанной журналом «Либертарианский Альянс» в 1991 г.[23]

Мор излагает в ней известную гностикотеософскую идею о Люцифере – «несущем свет» и восставшем против Бога, державшего человека во тьме. Пояснив, что его восхваление Люцифера носит чисто абстрактный характер, он, не скрывая, заявляет, что его задача – показать, насколько фундаментально система ценностей и взгляды экстропианцев расходятся с ценностями и мировоззрением отстаиваемыми христианской традицией, которые он называет «иррациональной религиозной догмой». Дьявол-Люцифер воплощает для него «силу во благо», разум, интеллект и критическое мышление. Возненавидев Царство Божие и требование слепо следовать догмам, он «покинул Небеса, это ужасное духовное «Государство»», став символом способности человека к «вечному прогрессу».

Мор бросает откровенно богоборческий призыв: «Богу также претит то, что мы можем получать удовольствие от жизни. Если мы войдём во вкус, то можем потерять интерес к послушанию. Мы скорее могли бы направить усилия на то, чтобы получить от жизни положительные ощущения, а не на то, чтобы избежать кары… Люцифер всё время убеждает нас в том, что у нас нет причин быть альтруистами. Мы сами можем выбирать для себя ценности точно так же, как и думать сами за себя. Для самого Люцифера такими ценностями являются поиск счастья, новых знаний и нового опыта… Я хочу напомнить вам, что все вы – Папы. Вы сами высший авторитет для самих себя. Вы сами источник ваших действий. Вы сами, не важно, активно или нет, выбираете себе систему ценностей и жизненные цели. Вы сами выбираете, во что верить, как сильно верить и что воспринимать как развенчивающие факты. Никто не властен над вами – вы сами управляете собой, выбираете подход к жизни, думаете. Присоединяйтесь ко мне, присоединяйтесь к Люциферу и присоединяйтесь к Экстропианству в борьбе против Бога и его энтропических сил, посвятите свой ум, сердце и отвагу этому делу… Вперёд, к свету!»

Ну а что именно Мор понимает под «светом», явствует, в частности, из другой его статьи, названной «Секс, принуждение и возраст согласия», в которой автор отстаивает право на педофилию, утверждая, что «непринудительный секс с несовершеннолетними не аморален, а является всего лишь делом вкуса»[24].

В 1998 г. единомышленники Мора профессор Оксфордского университета Ник Востром (специалист по вопросам клонирования, искусственного интеллекта, нанотехнологий, крионики и пр.) и Дэвид Пирс (сторонник «гедонистического императива» в сфере внедрения нанотехнологий) основали Всемирную трансгуманистическую ассоциацию (ВТА), которая поставила цель добиться признания трансгуманизма широкой научной общественностью и правительственными структурами[25]. В том же году она опубликовала Трансгуманистическую декларацию, в которой говорилось не только о том, что передовые технологии радикально изменят людей (преодолеют старение, ограниченность естественного и искусственного интеллекта, страдания и «заточение в пределах планеты Земля»), но и о необходимости отстаивать моральное право на эксперименты. В пункте 4 прописано: «Трансгуманисты защищают моральное право тех, кто хочет воспользоваться передовыми технологиями для расширения своих умственных и физических способностей (включая репродуктивные) и улучшения собственного контроля над своей жизнью. Мы ищем пути роста личности за пределами наших нынешних биологических ограничений». Эта претензия на ничем не ограниченную «рукотворную эволюцию» была усилена следующим положением: трансгуманизм «защищает право на достойную жизнь всех существ с чувственным восприятием, о каком бы мозге ни шла речь – человеческом, искусственном, постчеловеческом или животном» (пункт 7)[26].

Главное заключается в том, что тут стирается грань уже не только между человеком и животным, но между живым и искусственным. Человек рассматривается как экспериментальный объект, как биологический материал или как машина для применения новых технологий. Поэтому использование его не ограничено какими-либо соображениями нравственного порядка, а определяется только правами экспериментатора, произвольно интерпретирующего концепцию «прав человека». Например, трансгуманист Ник Востром, являющийся теперь директором Института будущего человечества, утверждал, что нет никаких нравственных и этических причин, по которым они не должны вмешиваться в природу и добиваться бессмертия. Эти права находят выражение в законах биоэтики, которые крайне конъюнктурны и меняются в зависимости от потребностей заказчика.

Таким образом, трансгуманизм изначально заявил о себе и как об антихристианском, и как об антигуманистическом мировоззрении, поскольку провозглашает в качестве «права человека» упразднение самого человека. Его цель – преодолеть человеческую природу для достижения качественно нового состояния – «нового тела» и «нового интеллекта» либо путём внесения большого числа изменений в самого человека, либо в результате создания искусственного существа. Для этого разрабатываются различные варианты «эволюции», среди которых выделяются следующие:

• «Человек фармацевтический», у которого в результате использования соответствующих химических препаратов происходит изменение состояния сознания. Это позволяет создать любые настроения, чувства и даже верования.

• «Человек генно-модифицированный» (ЧГМ), получаемый в результате генной инженерии и использования ГМО. Речь идёт о формировании людей с изменённым геномом, то есть с чужими генами путём введения генных вакцин, которые будут обладать иммунитетом к любым болезням, переносить любые температуры, радиацию, жить под водой, уметь летать, иметь крайне маленькие размеры (для решения проблемы перенаселения) и т. д. Особенно большие возможности предоставляют в этом плане опыты с экстракорпоральным оплодотворением (ЭКО), в отношении которых трансгуманисты требуют снятия всех запретов. Наиболее активны тут представители постгендеризма, выступающие вообще за отмену полов и требующие перехода к искусственному оплодотворению. Не случайно один из трансгуманистов Филипп Годар подчёркивал, что они – сторонники «улучшения человеческой расы во имя прав человека и прав меньшинств, включая права гомосексуалистов»[27].

• «Человек бионический» – это, с одной стороны, роботизация самого человека, то есть внедрение в тело и в мозг искусственных имплантатов или чипов, в результате чего получаются люди-киборги, а с другой стороны – создание человекоподобных роботов-андроидов.

• Наконец, «научный иммортализм», то есть достижение бессмертия, предполагающее два метода: первый предусматривает применение биотехнологий (стволовые клетки, клонирование, крионика и пр.), второй – использование информационных и нанотехнологий. Это так называемая «загрузка сознания», при которой происходит полное копирование человеческого мозга на компьютере для создания запасных копий человека. Этот процесс «цифрового метемпсихоза» подробно описан в книге известного робототехника из Меллонского университета им. Карнеги Ханса Моравека в его книге «Дети разума». Поскольку человеческая личность рассматривается исключительно как носитель генной информации, закодированной в ДНК, а мозг – как нейрокомпьютер, то бессмертие собираются достичь путём «динамического переноса» сознания с одного медиа-носителя на другой. Идея заключается в том, чтобы после сканирования структур мозга с помощью электроники реализовать те же вычисления, которые происходят в нейронной сети мозга. Таких постлюдей трансгуманисты называют «загруженными».

Как пишет трансгуманист Ник Востром, «трансгуманизм – это нечто большее, чем простая абстрактная вера в то, что мы находимся в процессе перехода наших биологических границ с помощью технологий. Это также попытка переоценить полностью определение человеческого существа так, как его обычно представляют… Технологии помогут нам выйти за пределы того, что большинство считает человеческим»[28].

Сверхзадачей трансгуманистов является создание искусственного интеллекта (ИИ), или «сверхразума», который должен настолько превзойти человеческий мозг, что это нанесёт серьёзный удар по любому антропоцентрическому мировоззрению. В результате «человеческий вид уже не будет рассматриваться как самая разумная форма жизни на Земле», более того, людей будут рассматривать как неудавшийся эксперимент. Тот момент, когда технологии превысят возможности человеческого мозга, трансгуманисты называют «технологической сингулярностью», и именно её они рассматривают как точку отсчёта нового мирового порядка, в котором ход событий должен определяться уже «сверхразумными» системами. Произойти это должно, по их планам, в 2040–2045 гг., поэтому именно эти годы указаны в качестве конечного временного показателя во всех их проектах.

Сам термин «технологическая сингулярность» был придуман математиком и писателем-фантастом Вернором Винджем по аналогии с «гравитационной сингулярностью», обозначающей такую точку-сферу в пространстве-времени, в области которой неприменимы законы традиционной физики. Точка «технологической сингулярности» знаменует собой начало «постчеловеческой» эры, в которой все человеческие законы будут упразднены.

В рисуемых трансгуманистами картинах будущего «сверхинтеллект» предстаёт в качестве высшего начала, в то время, как человеку отводится самая жалкая роль и ему не оставляют выбора: если вы не превращаетесь в «постчеловеков», вы подвергаетесь тому или иному виду утилизации. Так, английский учёный Кевин Уорик, доктор наук в области технической кибернетики, обладатель почётных степеней многих университетов, заявил: «Те, кто решит остаться человеком и откажется улучшаться, будут иметь серьёзные проблемы. Они станут подвидом и будут представлять собой шимпанзе будущего». Другой специалист по искусственному интеллекту, уже упомянутый нами Ханс Моравек на вопрос о том, все ли люди смогут имплантировать себе компьютеры вместо мозга, ответил: «Неважно, что делают люди, они будут отброшены, как вторая ступень ракеты… Судьба людей не будет представлять никакого интереса для сверхразумных роботов будущего. Людей будут рассматривать как неудавшийся эксперимент»[29].

Проекты Ай-Ти разработчиков настолько агрессивны в отношении человечества, что они вызывают опасение даже среди самих изобретателей. Так, Илон Маек, выступая летом 2017 года на встрече Национальной ассоциации губернаторов, назвал искусственный интеллект «самым большим риском, с которым (человечество) сталкивается как цивилизация», и призвал правительство к быстрому и решительному вмешательству в ситуацию, сложившуюся в технологической отрасли. Он пояснил, что компании, устраивая гонку за более передовыми технологиями, могут забыть про те опасности, которые исходят от искусственного интеллекта: «Роботы могут начать войну, выпуская фейковые новости и пресс-релизы, подделывая учётные записи электронной почты и манипулируя информацией»[30]. Маек и ранее, заявляя о повсеместном внедрении роботов, высказывал опасения о будущем человечества и сомнения относительно того, смогут ли люди сосуществовать в симбиозе с продвинутым искусственным интеллектом.

Однако трансгуманистам свойственно не только иррациональное презрение к человеческой природе как таковой, но и абсолютная убеждённость в том, что именно они окажутся в положении постлюдей. Недаром в коллективной работе «МО по трансгуманизму» под редакцией Ника Бострома говорится вполне определённо: «Хотя технологии могут принести пользу всем, вначале наибольшими преимуществами обладают те, кто обладает необходимыми средствами и знаниями и желанием учиться использовать новые инструменты»[31].

Фактически трансгуманисты подготавливают общество к принятию идеи двух разрядов людей: управляющих миром хозяев роботов и остальной части человечества, превращённой в нейрорабов. Обладатели «средств и знаний» с помощью дорогостоящих супер-технологий будут заменять себе больные органы, вводить генные вакцины для предотвращения заболеваний, продлевать свою жизнь, превращая её в «гедонистический рай» (трансгуманисты за продление только здоровой жизни), улучшать свою породу с помощью ЭКО, приобретать себе детей с помощью суррогатного материнства, иметь несколько копий своего мозга, клонироваться, крионироваться и пр.[32] А остальное человечество, определяемое как «человеческий ресурс», оказывается лишённым государственной помощи вследствие полного демонтажа «социального государства» и превращается в послушную биомассу, подвергаемую резкому сокращению. Имплантируя в мозг электронные чипы, его ставят под тотальный контроль. Под видом «гуманитарной помощи» ему навязывают программы планирования семьи, распространение противозачаточных средств, аборты и стерилизацию. Его превращают в киборгов, способных выполнять любые приказы и оказывать любые услуги, либо заменяют роботами, использование которых обходится намного дешевле. Его подвергают трансгенной мутации, наркотизации и гендеризации, лишающих его способности к деторождению и утверждающих «культуру смерти» (так, по данным американской статистики, каждый второй транссексуал кончает жизнь самоубийством)[33]. Наиболее здоровых используют в качестве суррогатных матерей.

Особенно ярко описана эта картина в книге известного глобалиста и футуролога, высокопоставленного члена Бнай Брит Жака Аттали «На пороге нового тысячелетия», изданной ещё в 1991 году. Определяя будущее как цивилизацию кочевников, он указывает: «Можно предположить, что в конце такой культурной мутации и сам человек превратится в кочевой предмет. Со вставленными в него искусственными органами он станет и сам искусственным существом, которое можно будет купить или продать, как любой другой предмет или товар… Отдавая себе отчёт в том, что сам человек – это определённый сложный организм, мы не можем исключать в будущем и такую перспективу, что некоторые дельцы захотят запатентовать и человека… В результате возникнет что-то вроде номадического безумия. Человек начнёт создавать себя сам так, как он создает товары». Подводя итог, Аттали пишет: «Различие между культурой и варварством, между жизнью и смертью исчезнет. Где же мы найдем смерть? В разрушении последнего собственного клона или же в забвении? И сможем ли мы ещё поговорить о жизни, когда о человеке будут думать только как о продукте или предмете?.. Всё это ознаменует собой очень важный поворотный пункт в истории. Культура выбора, соединенная с логикой рынка, выделит для человека средства достижения беспрецедентной степени личной автономии. Владение кочевыми предметами (или доступ к ним) будет повсюду рассматриваться как признак свободы и могущества. Ибо как когда-то язычник набирался сил от потребления тех предметов, которые, как он считал, содержат в себе жизненный дух, так и человек грядущего тысячелетия позволит потреблять себя, кусок за куском в рыночном смысле этого слова. Таким образом, он приобщится к тому, что, в конечном счёте, восходит к культу индустриального каннибализма»[34].

Особо изощрённая позиция у трансгуманистов в отношении смерти. Она должна быть добровольной, каждый может продлевать жизнь (для избранных), так же, как и добровольная эвтаназия должна быть неотъемлемым правом человека (для низших). Тот же Ж. Аттали в своём интервью, опубликованном в книге М. Саломона «Будущее жизни» в связи с этим откровенно утверждает: «Эвтаназия будет одним из главных инструментов будущего. В социалистической (имеется в виду глобалистской – О.Ч.) логике свободы самоубийство является фундаментальной свободой. Право на убийство, прямое или косвенное, является абсолютной ценностью в таком обществе. Машины по пресечению позволят устранить жизнь, если она станет невыносимой или экономически слишком дорогой… Некоторые из продвинутых демократий предпочтут сделать из смерти акт свободы и легализовать эвтаназию. Другие определят чёткие ограничения на свои расходы на здоровье…, рассчитав затраты на «право на жизнь». В итоге будет создан рынок дополнительных «прав на жизнь», на котором каждый сможет продавать своё право, если он очень болен или слишком беден. Однажды даже начнут продавать талоны на смерть, которые дадут тебе право выбирать вид ухода из жизни»[35].

Насколько кардинальное изменение претерпела на Западе сама концепция жизни, понимаемая теперь как предоставление услуг, свидетельствует чудовищный прецедент, произошедший в июле 2017 года, когда Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес решение об убийстве 11-месячного британского мальчика Чарли Гарда, страдающего редким генетическим заболеванием, постановив отключить систему жизнеобеспечения, хотя родители могли перевезти его в другую клинику в США. Суд отказал родителям даже в их просьбе забрать сына домой, где он провёл бы последние часы своей жизни[36]. Это уже убийство из идеологических соображений.