Читать книгу Богема скорби. Избранные стихотворения 2008–2021 годов - Ольга Дворянинова - Страница 29

Белая-белая комната —

Пристань безумной фантазии

Жизнью обманчивой скомкана.

Следствие эвтаназии.

Мебель из пыли собрана.

Изредка где опилками

Полки покрыты. Гоблины

Тешатся здесь напитками.

Тюль поцарапан метелями.

Свечи заплаканы. Рады ли

Вины фужерам? Хотели мы

Комнату с канделябрами.

Платье на стуле. Брошено.

Схоже со мной – не более.

Тайна, как смерть. Раскрошена

Дикой любви история.

Я на белом листе нарисую цветы

И отправлю в письме этот странный рисунок.

Больно ранят осколки разбитой мечты,

Как предательство нескольких томных фигурок.

Кто таинственный автор, а кто адресат,

Догадаться попробуешь, это несложно.

Я не стала твой адрес заблудший писать.

Почтальон мой конверт принести тебе должен.

Ах, конечно, теперь я вне моды давно!

Электронная плоть и на Google e-mail

Стали домом твоим. Ты откроешь окно —

Прочитаешь рисунок и вмиг онемеешь.

Дурное вино!

В нём вкус позабыт.

Известно давно,

Что яд не пьянит

Святых; и волков,

Идущих на свет

Жилищ и костров, —

В них хмелю ответ.

Насытится – всласть.

Уляжется дурь.

Как чувственная власть

Мучительных бурь.

Хлестать из горла

Противно – хоть плачь.

Мечта умерла.

Предатель – палач.

Вот пьеса, в которой всего лишь

Блуждают два злых персонажа.

Меня, режиссёр, не уволишь:

Останешься без эпатажа.

В актёрской немеркнущей шкуре,

Увы, тебе нет конкурентов.

В своей идиотской натуре

Зачахнешь без аплодисментов.

Спектакль, который поставишь

На этой задавленной сцене,

Бессмертен. А пьеса проста лишь

На первый взгляд. Знаешь, в обмене

Ругательских реплик притворных

Нам нету с тобой просто равных.

Разрушится фатум придворных —

Ролей, к сожалению, главных.

А не было настроения —

Ходила, как тень, по комнате

Пустующего строения.

Надеялась – сами вспомните

Мой адрес, тайком написанный

Причудами стенографии,

За каменными кулисами.

Мне кажется, фотографии

Не стоит хранить небережно,

Скрывая под табакерками.

– Сожгите! – прошу я вежливо.

Без дыма и фейерверка мы

Любили бродить аллеями

Бессовестного зазрения.

Воздушными стали змеями.

Изменится настроение….

Я почти не бываю в городе.

Обитаю теперь в провинции.

Тьму настырных семейных говоров

Различаю тайком традиции.

А столица? – стандартна фразами.

А столица? – кишит приезжими —

Смуглолицыми и кареглазыми

Подавляюще и невежливо.

Сухостой базилика пряного

Нудно тянется полем стёганным.

Я одна в этом мире рьяная,

Кто мечтает о малой родине.

А Европа? – богата нордами…

А Европа? – ночами снится… И

Я почти не бываю в городе.

Обитаю теперь в провинции.

Подъезд полутёмный. Промёрзшие крысы

Искрят нескрываемым голодом.

Привыкла подолгу пристанище рыскать

В объятиях каменных города.

Попутчик по лифту неряшлив и жуток.

Часы упиваются полночью.

Дорога в подъёме – есть тот промежуток,

Что между помехой и помощью.

Скрипят механизмы и тянутся тросы —

Зловещее, кажется, трение.

Что в будущем ждёт? – Остаются вопросы

На всех этажах у терпения.

Попутчик по лифту не просто насильник,

А мудрый люмпен. Я же – хищница.

Коварна и приторно любвеобильна.

Здесь лучшая жертва не ищется!

Грязь скользких ступенек. Гнилые перила.

И лестница вьётся чердачная.

Как будто попутчика прежде любила,

Когда я блуждала невзрачная.

За дверью с оттенками явственных ржавчин

Молчат деревянные секции.

Здесь фразы попутчика чище и жарче —

Здесь лифтов заветных коллекции.

Обшарпанный осенний тротуар

Напоминает мне паркет дворцовый,

Полуистлевший, приторно-пунцовый.

Мой жанр вечера – нуар.

Попутчик – сумасшедший городской —

Рассказывает жуткие сюжеты.

Забрызганные вишнею манжеты

Наводят ужас воровской.

Смеркается. Тоскливо моросит.

Над нами чёрный и дырявый купол.

Господь связал двух сумасбродных кукол.

Он первым в гости пригласит.

Скупой подъезд. Осколки витражей

Луны. Полуистлевшая квартира

В предчувствии. Но вижу карту мира

Из редких книжных типажей.

Ночное хобби – лазанье по крышам.

Слепое бегство от несчастных дум.

Мне кажется одной, что в полночь слышу

Проклятия, пришедшие на ум?..

…А на душе скребутся сладко мыши.

На небоскрёбах – только дилетанты.

Мой выбор скомкал пасмурный отель:

Один этаж, чердак пунцовым кантом

Затмил зарю. Как горяча постель

С инкогнито… Да! Он владеет фантом!

Ночные бабочки заполнят донья

Шальных кварталов. Щедрость не в цене.

Юнцов люблю. Им разожгу огонь я —

Пусть мотыльки горят в невольном сне.

Разочаруюсь, может быть, спросонья.

Разбудит утро мерзким сквозняком,

Вонзившимся в жилище, как кинжал.

Я умываюсь только кипятком,

Снимаю иглы смертоносных жал.

В промозглый день осуществлю визит:

Безлюдна площадь сбывшихся надежд.

Она меня хандрою заразит.

И не спасёт плоть красочных одежд.

Вернусь домой и заберусь в кровать.

Карнизы переплавлены из струн.

Под эту музыку уютно спать…

…Разбитой поздней осени канун.

Почему он такой везучий?

Взял гран-при, покорил весь конкурс.

Расступились покорно тучи,

Обжигает нас солнца контур.

Почему он такой счастливый?

Есть жена, и здоровы дети.

И живёт он неторопливо

На какой-то своей планете.

Почему же он так талантлив?

Словно реки текут идеи.

Для изгоя он стал понятлив.

Эрудиты молчат: Затейлив!

Почему он богат и знатен?

И никто его не осудит.

В биографии чёрных пятен

Нет, и не было, и не будет.

Почему так красив и молод

Этот дерзкий и скрытый шулер?

Остывает. На веках холод.

Почему он так рано умер?

Ёмкий город, в нём узкие улочки

Увлекают в узлы лабиринта.

Здесь мелькают короткие юбочки.

Ради денег? – Совру! – Ради флирта!

Южный ветер. Распущены волосы.

Дар объятий исчезнет за аркой.

Чередуются каменно полосы

Строгих лестниц. Всё выше! Там жарко.

Нищий путник без пафоса алиби

Попадает вмиг в апартаменты.

Были б родственники – то искали бы.

Одиночество – фатум агента.

Чёрный кейс, два блокнота и сумочка

Ниоткуда возникли, как духи.

Парфюмерия в воздухе. Рюмочка

Передаст сослуживице слухи.

На постели лежали – бессильные.

На пороге угрюмом – рыдали.

Ёмкий город, в нём ночи чернильные

Увлекают в лазурные дали.

Этот субъект

пола мужского —

Есть территория

нелюбви,

Ненависти

и, чёрт знает, какого,

Порта,

где вечно гниют корабли.

Кто-то забыл

жухлую розу

В рюмке, истерзанной

коньяком

Преданности,

и раскрасил угрозой

Панцирь столешницы

пьяным ножом.

Фразы сквозят

чёрною бранью,

Жесты громоздки и

нечисты.

Оргиями

за несбыточной гранью

Славится дно

«У последней черты».

Лодки, увы, —

ветхая утварь.

Пьяным хозяевам —

свой уют.

Кажется всем —

доберутся.

Но утром

Несколько тел

безвозвратно всплывут.

Скончался! Скончался! Скончался!

Трагический список от смертности

Бескрайний, как мир. Нищий взялся

Помыслить о чуждой инертности:

– Пишу некрологи за деньги.

Я мастер, проверенный временем.

А если вас взрывы задели —

Советую друга. Он реквием

Напишет почти что задаром.

Закончил он консерваторию.

Вот очередь вьётся за даром.

– А вам подороже историю?

Бродяги: поэт с музыкантом

Из нищих вдруг стали богатыми.

Кто их наделил сим талантом?

И где чёрный список с расплатами?

В угол стоянки ставлю авто.

Как хорошо – в аллеях нет ветра.

Я старомодна – верно, зато

Я обожаю стильное ретро.

В цвет изумруда платье-футляр,

Полупальто и шляпа из фетра.

Это единственный экземпляр,

Кто безгранично любит стиль ретро.

Допуск имею в призрачный дом

Бога богемы – статного мэтра.

Море гостей? – Мы будем вдвоём.

Я влюблена в лучистое ретро.

Мы в апогее! Целый наш мир.

В жизни сложилась явная тетра:

Я – ангелок, мой старый кумир.

Наша любовь и вечное ретро.

Мои окна выходят на запад,

А твои – на восток.

Я – причина восторгов и залпов,

Ну а ты – одинок.

Я имею плоть устриц на завтрак

И салата росток.

Мои окна выходят на запад,

А твои – на восток.

Я ночую в стариной Европе,

А живу – выше крыш.

Я – причина вселенских утопий.

Ты же серая мышь.

Ты оставишь заботы на завтра,

Я же сделаю в срок.

Мои окна выходят на запад,

А твои – на восток.

Мои окна выходят на запад,

А твои – на восток.

Наблюдаю неспешно закаты,

Ты же видишь восход.

По городу призраком бродит метель.

Как лёд, словно лоно, невинна постель.

Замёрзшие души. Стеклянная плоть.

Печать хладнокровия не побороть.

Припев:

Снежная пустыня.

Белой кости князь.

Снежная княгиня.

Ледяная связь.

Не вяжется инеем сон до утра.

Его утащили чужие ветра.

Судьба оказалась безвольно нема.

В амбициях прочно осела зима.

Припев.

Нет слов как огня у потухших свечей.

Обрубки молвы – ремесло палачей.

И тихо на площади белых берёз.

Звенят лишь хрусталики сорванных слёз.

Припев.

Среди нарисованных лиц

И сотни обманных вершин

Не раз гуттаперчевый принц

Грешил.

Нить прошлого – в сейфе причуд.

Вопрос – отношениям крах.

На столике томный сосуд

И прах.

Припев:

О, как же красивая жизнь нелегка.

Кумиру не влезть уж в судьбу бедняка.

Нить похоти в песнях молчит,

Скрываясь за блики наград.

Бывает, что слава горчит,

Как яд.

Несбыточна рваная ночь.

Скорбит бесконечностью дом.

Снотворное сможет помочь

Потом.

Припев:

О, как же красивая жизнь коротка!

В ней нет, к сожаленью, того бедняка.

С классическим женственным шиком

Пальто непременно пошито.

В нём тайна какая-то топчется

Со шлейфом из одиночества.

Припев:

Она выбирает мужчин неженатых!

Вздохните спокойно, замужние женщины!

В романах свободных, притом многократных

Невинные души навечно повенчаны.

Легко затеряться во мраке

Толпы или чувственной драке.

Гипноз невнимания действует

На тех, кто безвольно злодействует.

Припев.

Таинственной леди за тридцать.

Её фавориту влюбиться

Легко. Ведь соблазна так хочется

Со шлейфом из одиночества.

Припев.