Читать книгу Венец власти - Ольга Евгеньевна Крючкова - Страница 1

Чехия. Конец VII – начало VIII века.

На древней хорватской земле обитали многочисленные племена. Были они схожи языком, традициями, укладом жизни и нравами. Размножились они и стали соперничать за право владения землёй, лесами и реками. И началась меж родственными племенами кровавая вражда. Унесла она многие жизни.

Тогда два брата Чех и Лех решили покинуть родные края, чтобы сохранить свой род. Вознамерились они увести свой народ на новые земли, чтобы мирно жить и трудиться.

Созвали Чех и Лех своё племя, поведали ему о своём намерении. Затем вознесли молитву богам и принесли им щедрые жертвы. И подали боги знак, согласно которому отправилось племя под предводительством Чеха и Леха на запад в неведомые края. Вели они за собой не только народ, но и табуны коней, стада коров и овец. Так племя переправилось через реку Одер и двинулось в путь.

Многочисленные семьи были объединены в роды, во главе каждого из них стоял старейшина. И шли за родом род, за семьёй семья. И все они верили в Чеха и Леха. Верили, что обретут новую родину.

Впереди родов шли вооружённые молодые воины в качестве разведчиков и защитников. Затем верхом на конях – воеводы Чех и Лех в окружении верных людей и старейшин. Далее тянулись на повозках многочисленные семьи со скарбом. После них тянулись табуны лошадей, стада домашней скотины. Всё это шествие замыкали вооружённые воины в качестве охраны. Ибо земли, по которым двигались переселенцы, были им не знакомы, а родичи и нажитое добро могло подвергнуться нападению здешних племён. Но леса и поля, по которым они проходили, были мало населены и говорили насельники на родственных языках. Так продолжалось вплоть до реки Лабы. А после переправы через её воды, селения не встречались вовсе.

Труден был путь переселенцев через новые земли. Шли они через непроходимые чащи, болотистые луга, кишащие змеями и комарами. Отделился Лех от Чеха со своими родами и решил обосноваться на приглянувшихся новых землях. Чех же последовал дальше.

Шло племя лесами, наконец, достигло реки Влтавы. Переправилось через неё и начало роптать, что нет отдыха ни днём и ночью. Ибо дикие звери под покровом досаждали людям.

Понял тут Чех, что терпение и силы его людей на исходе. И достигло, наконец, племя высокой горы, названной Ржип, и расположилось на отдых подле её подножья. Утром воевода Чех поднялся на гору и цепким взором окинул открывшиеся ему просторы.

И увидел он на горизонте синеву гор. А вплоть до них раскинулась живописная плодородная долина. Реки порезали её, словно отполированное серебро. Обрадовался Чех, что, наконец, нашёл землю, где может осесть его племя. Спустился он с горы и поведал людям о своём решении.

На следующий день Чех, его верные люди и старейшины отправились в обход долины. Они увидели сочные травы, реки полные рыбы.

Вернувшись к горе Ржип, Чех и старейшины поведали людям, что местные земли пригодны для жилья, скотоводства и возделывания зерна. И сказал тогда Чех:

– Мы обрели землю, на которой будем жить и, на которой будут жить наши потомки. Земля эта плодородна и изобилует мёдом, богата она зверьём, птицей и рыбой. Здесь всего вам будет вдоволь. Только нет у этой земли имени…

И закричали тогда родичи:

– Назовём её твоим именем! И будем земля наша Чехией, а мы детьми твоими – чехами!

Растрогался воевода Чех, преклонил колена и поцеловал землю обетованную. Затем поднялся он и, простерев вперёд руки, произнёс:

– Приветствую тебя, земля уготованная нам богами! Сохрани нас здравыми, сохрани нас невредимыми и размножь нас из рода в род отныне и вовеки!

И по приказу Чеха воздвигли подле горы Ржип капище, посвящённое родным богам. И принесли чехи богам щедрые требы. И радовались они все – от мала до велика.

После празднества настало время тяжёлого упорного труда. Нужно было возделывать землю. Для этого чехи рубили, выжигали лес, корчевали пни. Так они получали плодородные поля для посева зерна. Люди строили себе жилища – полуземлянки, крытые соломой. И каждый род старался расселиться отдельно на выделенной ему Чехом земле.

Из года в год давала земля обильные урожаи. В липовых рощах гудели пчёлы. В реках плескалась рыба. Множился домашний скот. Богатели чехи. И по приказу, теперь уже князя Чеха, воздвигли они свою столицу на горе Ржип. Каждым родом управлял старейшина. Читал он надлежащие молитвы богам, вершил суд, распределял работы меду родичами, собирал подати в княжескую казну.

Женщины занимались домашним хозяйством, рожали красивых здоровых детей. Мужчины пасли стада, обрабатывали землю, добывали зверя и рыбу. Многолюдно и оживлённо было в селениях. С лугов, где паслись стада, доносились нежные звуки свирели. С полей, где кипела работа, – песни. Но в полуденный час всё утихало. Ибо это было время духов полудениц. Словно девы, облачённые в белые одежды, носились они по полям и лугам, подбирались к людским жилищам. Полуденицы пугали детей, летом насылали солнечные удары, могли похитить ребёнка, оставленного в поле. Любили полуденицы плясать. И, если увидят девушку в неурочный час в поле, то закружат её в танце. Да так, что у бедняжки ноги заплетаются. Но, ежели девушке удастся переплясать полудениц, то получит она щедрое приданое.

Чехи боялись язинок, которые усыпляли людей и выдавливали им глаза. Боялись блуждающих душ, что носятся синими огоньками над топями и трясинами. Считали, что в реках и озёрах живёт водяной и его помощницы русалки.

Однако чехи верили, что их жилища охраняют духи предков. Их изображения, вырезанные из дерева, помещали они подле очага – почитаемом священном месте. Домовой также охранял дом и хозяйство от всяких напастей.

Шли годы – множилось племя чехов. После летнего солнцестояния наступала жатва, затем приходила холодная осень, а за ней – зима. Слава о земле чехов достигла и их прародины. И потому привлекала к ним новых переселенцев. Чехов становилось всё больше и больше. И расселялись они всё дальше и дальше от Ржипа. Закладывались новые селения, строились новые города. Города окружали прочными стенами или валами, над ними и воротами ставили дозорные башни и вышки. Царил в них порядок, никто не запирал свои дома и хлева.

Долго и справедливо правил Чех, народ почитал его как своего князя и родного отца. Чехи жили дружно, кормились своим трудом, на чужое добро не зарились. Богатело племя день ото дня и становилось всё более многочисленным.

Юный Крок и его семья покинули Ржип и ушли на свободные земли. Долго длилось их путешествие, покуда не обрели они новый дом. В первый год построили они землянку. Жили тесно, но дружно. В первую же зиму Крок добыл волка и смастерил себе из его шкуры тёплую накидку. На следующий год отец, мать и младшая сестра Милада остались в построенной землянке, а старшие сыновья, Крок и Бохуслав, соорудили себе новые.

Крок любил охотиться и потому землянку соорудил прямо в лесу. Он добывал дичь для всей семьи, в лесу её было вдосталь, а в реке – рыбу. Крок вместе с братом Бохуславом соорудили небольшую коптильню для заготовки мяса и рыбы. Для пущего аромата они добавляли при копчении в деревянные щепы можжевельник и еловые шишки.

Отец и сыновья расчистили землю от леса, стали сеять рожь. Вскоре получили первый щедрый урожай. Тем и жили.

Однажды в середине лета Крок отправился в лес за мёдом. Он давно уже заприметил дупло, в котором поселились пчёлы. Не успел он подступиться к дуплу, как из-за дерева появилась молодая красавица, облачённая в длинную белую рубаху, перехваченную плетёным пояском. Волосы девушки имели медовый оттенок и достигали пояса. В руке она сжимала лукошко с цветами. Незнакомка воззрилась на Крока небесно-голубым взором и спросила:

– Ты слыхал, что в лесу живут духи Медулины?

Невольно Крок правой рукой потянулся к красавице. Он думал: сейчас дотронется до неё, и она растает в воздухе, словно предрассветная дымка. До чего же она была хороша! В Ржипе и его окрестностях не сыскать такую!

Девушка не испугалась, не отпрянула. Крок, тем временем, невольно приблизился к незнакомке, дотронулся до её волос.

– Цвета мёда… – прошептал он. От неё пахло цветами и мёдом.

– Ты не ответил на мой вопрос… – проявила настойчивость красавица.

– Да… Я слыхал про медовых дев. Они живут в лесу. Моё племя издревле делало подношения Медулинам, девушки относили в лес наполненные мёдом чаши. Они приговаривали: вот тебе мёд, Медулина, угощайся. А нам его потом с неба верни. Всем известно: мёд падает на цветы с неба, с Небесного Ирия. А пчёлы его собирают.

Крок замолк и замер, не сводя взора с красавицы. Та улыбнулась, на её белых щёчках показались милые «ямочки». Невольно Крок подался вперёд и привлёк к себе девушку. Какая-то непреодолимая сила тянула его к ней.

– Эй! – одёрнула его красавица.

– Не бойся, не обижу… – миролюбиво сказал Крок. – У нас не принято обижать пригожих девушек…

Незнакомка улыбнулась. Крок не удержался и припал к её губам. Но она не отпрянула, а ответила на его поцелуй. Крок ощутил лёгкий вкус мёда на её устах.

– Кто ты? Как твоё имя? Почему одна в лесу? – Наконец, выдохнул он, оторвавшись от сладостных губ.

– Я здесь живу… – попросту ответила девушка. – Имя моё Медулина… А отец мой – Бор, лесной владыка.

Рассмеялся Крок, не поверил девице.

– Ты верно шутишь?! Раз твой отец – Бор, а ты – Медулина – лесной дух!

Девушка кивнула в знак согласия.

– Так и есть… – спокойно подтвердила она. – Я пришла сюда за мёдом… Ведь Медулины любят мёд.

Крок замер, мурашки пробежали у него по спине.

– Что испугался? – спросила Медулина, играючи, прячась за дерево. – Не хочешь более целовать дочь Бора?

– Я хочу целовать тебя всю жизнь, – признался он. Медулина рассмеялась. – А чем докажешь, что ты – дух? С вида ты похожа на простую девицу… Правда, уж больно пригожую…

Медулина хихикнула.

– Мы все такие… – пожала она плечиками. – Наша матушка Дидилия, богиня растительности и деторождения. Она всегда славилась красотой…

Крок, наконец, пришёл в себя, и рассмеялся.

– Шутница, ты! Признавайся: далеко ли твоё селение?

Медулина вздохнула, понимая, что юноша ей не верит. Она ловко забралась на дерево, прямо к дуплу. И запустила в него руку.

Крок зажмурился, думая, что из дупла сейчас вылетит целый рой пчёл, и они искусают красавицу так, что на ней живого места не останется.

Та же извлекла из дупла соту и стала медленно с удовольствием высасывать из неё мёд.

– Неужто правда, ты – Медулина?

– Ага… – кивнула красавица, причмокивая.

Затем она снова запустила руку в дупло, извлекла из него ещё одну соту и протянула Кроку.

– Угощайся. В этом дупле мёд отменный, слегка горчит…

Окончательно опешивший Крок принял дар, но так и не отважился пригубить его.

– А вам можно замуж выходить? – выпалил он и сам испугался.

Красавица облизнула губы и ответила:

– Можно, только нужно у отца с матушкой справиться.

Внутри Крока, словно обожгло.

Девушка спустилась с дерева, её правая рука была липкой, вся в меду. Она обтёрла её о подол рубахи.

– Выходи за меня замуж… – выдохнул Крок.

Медулина звонок рассмеялась

– Больно ты шустрый! Не успели познакомиться, и ух жениться вознамерился!

– Люба ты мне! – признался Крок.

– А не пугает тебя, что я – дочь лесного владыки. Коли обидишь меня, прогневается он… – тихо произнесла девица.

Крок отрицательно покачал головой.

– Не обижу… Любить буду… Деток нарожаем…

Медулина снова рассмеялась.

– Признаюсь, я тебя ещё прошлой весной заприметила, как только ваше семейство появилось в здешних краях.

– Так что? – вскинулся он со всей решимостью. – Замуж за меня пойдёшь?

Медулина широко распахнутыми синими, как небо глазами, воззрилась на Крока.

– Пойду… – тихо призналась она. – Только ты должен благословления своих родителей испросить. Как заручишься согласием отца и матери, приходи на закате к старому дубу, что стоит недалече отсюда на поляне.

Крок прекрасно знал этот дуб. Не раз в тёплое время года отдыхал он под его сенью. Казалось ему, что старый, огромный, развесистый дуб таит в себе некую тайную силу. Словно дуб этот – связь между Явью, в которой живут люди, и Правью, миром богов. И был он неким воплощением Мирового древа.

Любил Крок слушать шелест его листвы. Закрывал он глаза и будто доносился до него шёпот множества женских голосов:

– Крок… Ты устал отдохни… Прикрой глаза… Окунись в мир сна… Мы позаботимся о твоём покое.

Не знал Крок, что это были голоса лесавок, что обитали в листве и приходились родственницами лесовику. Иногда засыпал юноша под шелест листвы и таинственный шёпот и видел он град, обнесённый добротной деревянной стеной, населённый множеством людей. Посередь града стоял богатый деревянный терем¹ и из него, облачённый в мягкие сапоги, новые порты и отбеленную рубашку из домотканого полотна выходил дородный мужчина.

Крок пытался разглядеть его лицо и … видел самого себя, но уже седовласого и по грудь с бородой. А вокруг него кипела жизнь. Все в граде и стар, и мал, занимались своим делом. Видел Крок трёх прекрасных дев. Они стояли поодаль и что-то напевали… Потом Крок, как правило, просыпался, и продолжения сна не видел. У него оставалось чувство недосказанности, которое будоражило его воображение.

Юноша пребывал в уверенности, что боги готовят его к чему-то важному, и придёт время дадут они верный знак. И Крок поступит так, как должно.

В этот же день, после встречи с Медулиной в лесу, Крок отправился к землянке родителей. Отец рубил дрова, матушка стряпала уху² на свежем воздухе, Милада занималась холстами подле ручья, Бохуслав трудился в поле.

Крок почтительно поклонился родителям и пожелал им доброго здравия.

– Вскорости уха подоспеет… – сказала матушка. – Отведаешь сынок?

– Благодарствуй… – коротко ответил тот. И начал тотчас без обиняков: – Я к вам по делу пришёл… Жениться хочу…

Отец замер с топором в руке. Матушка и вовсе забыла про уху.

– И где же ты невесту-то нашёл? – искренне удивился отец. – Ведь вокруг на много вёрст – сплошной лес, да дикое зверьё!

– В лесу и нашёл. – Признался Крок. – Она Медулина, дочь лесного владыки Бора и богини Дидилии.

Мать тихо охнула и села подле котелка с душистым варевом. Отец с размаху воткнул топор в пень, на котором рубил дрова.

– Ты видно нас с матерью потешить решил… – с сомнением произнёс отец и усмехнулся в усы.

– Я за вашим благословлением пришёл. Медулина наказывала, чтобы я непременно его испросил. А потом, чтобы мы пришли к старому дубу, что растёт недалеко на поляне…

Отец какое-то время молчал. Мать так и сидела на земле с деревянной ложкой в руке.

– Чего молчите-то? Благословление дадите или нет?

Отец тыльной стороной руки смахнул пот со лба.

– Скорый ты больно… Нетерпеливый… Молодой ещё, горячий… Мыслимо ли не на девке жениться, а на духе лесном? А дети как же?

– Дети будут, нарожаем! – уверенно ответил Крок.

– Ты подумай сынок, – начала мать, – коли чего не так – осерчает на тебя Бор… Что делать-то будешь?

– Гневить его не стану! – уверено ответил Крок. – Да кабы вы её видели! – с восторгом воскликнул он.

– Что ж, ты взрослый, шестнадцать зим уже исполнилось… Жениться пора, – согласился отец. – А ты, жена, как считаешь?

– Боюсь я… – призналась она.

– Я тоже, – поддержал её муж. – С самими духами и богами породнимся! Такого ещё в нашем роду не было!

На закате, облачившись в лучшие одежды, всё семейство отправилось к старому дубу. Крок шёл впереди всех. За ним спешила Милада. Восьмилетняя девочка была в восторге от того, что старший брат намерен жениться на Медулине.

Узнав новость, она заплясала на месте и захлопала в ладоши.

– Хочу и я замуж! Но не за простого молодца, а за духа лесного!

– Чур тебя! – возмутилась матушка. – Хватит и того, то Крок с медовой девицей свою жизнь связать вознамерился!

– Не ругайся, жена! Без поддержки высших сил в такой глуши прожить тяжело… – резонно заметил муж.

– Так ведь жили же… – возразила та.

– А будем жить ещё лучше! – сказал Крок и уверенно расправил плечи.

Бохуслав на предстоящую женитьбу старшего брата отреагировал спокойно, лишь заметил:

– Видать хороша лесная чаровница!

И вот взору семьи открылась большая круглая поляна. Посреди неё возвышался дуб, устремившийся своей кроной прямо в небо. Всполохи заходящего солнца освещали листву бледно-розовым светом и придавали ему ореол таинственности, отчего дерево ещё более походило на связующий мост между Явью и Правью.

Семья приблизилась к дереву и встала подле него полукругом. Однако ни Медулины, ни её божественных родителей не было видно. Отец семейства бросил встревоженный взор на Крока: мол, ты уверен, что мы пришли во время? И та чаровница не подшутила ли над тобой?

Крок выступил вперёд, встал на колени перед священным деревом и уверенно произнёс:

– Лесной бог Бор, и ты, прекрасная богиня Дидилия! Я – Крок, сын смертного человека, прошу вашего дозволения жениться на вашей дочери Медулине! Обещаю любить её, защищать, быть ей опорой и надеждой!

Ствол дуба озарился светом. Кроку и его родным пришлось зажмурить глаза, настолько он был ярким. Прозрев, они увидели, что перед ними под дубом стоит седовласый бородатый мужчина, облачённый в длинную расшитую рубаху. Правой рукой он опирался на высокий посох. Подле его ног сидели зайчата, лиса, волк и медвежонок. На плечах расположились птицы. Несомненно, это был Бор, лесной владыка.

Рядом стояла красивая беременная женщина – Дидилия. Её волосы и подол платья украшали васильки.

– Моя дочь полюбила тебя, как только увидела, – произнёс Бор простым отеческим тоном. Страхи тотчас покинули Крока и его семью.

– Поднимись с колен, Крок! – раздался нежный голос Дидилии. – Медулина – моя любимая дочь. Но я уверена, что ты не нарушишь своего обещания. Я же всегда буду поддерживать вас: дарую вам прекрасных детей, радость и достаток в доме.

Крок и его родные поклонились богам.

И тут из-за дуба вышла Медулина. Её медового цвета волосы украшал венок из белых цветов. Крок и его семейство замерли от восторга – так она была хороша.

Отец Крока не растерялся, подошёл к чаровнице, взял её за руку и сказал:

– Добро пожаловать в нашу семью. Буду любить тебя, как родную дочь.

Медулина же ответила:

– А я вас, как родного отца…

Крок подвёл Медулину к матери, а затем к Бохуславу и Миладе. Они также пообещали любить её, как родную.

– Теперь же устроим пир в честь свадьбы Крока и Медулины! – громогласно произнёс Бор и трижды ударил своим посохом о землю. И тотчас послышалась мелодичная песня, заиграли рожки, дудочки; запылали на поляне костры. Вокруг них водили хороводы лесные духи…

Берегини³ поднесли молодой чете и их родителям наполненные хмельным медовым напитком чаши. Крок и Медулина испили свадебный напиток, глядя друг другу в глаза. Затем одна из Берегинь соединила их правые руки и обмотала гирляндой из свежих цветов. Свадебный пир на поляне подле дуба продолжался вплоть до самого рассвета…

Бохуслава подхватили три Вилы⁴ и он всю ночь веселился в их компании. Отец и мать Крока, Бор и Дидилия расположились под сенью старого дуба. Милада слушала подле костра рассказы старого лешего. И рассказал леший о том, как на земле возникли люди:

«Было это давным-давно. К тому времени Мировое древо выросло и соединило все три царства Правь – мир богов, Явь – земной мир и Навь – подземный мир. Сварог, бог-кузнец и покровитель небесного огня, и Лада, богиня любви и плодородия, заселили Явь различной живностью: зверями, птицами, рыбой. Выросли в Яви деревья, цветы и травы. Вышли Сварог и Лада на лесную поляну и стали бросать камешки через плечо на землю. Омыла эти камешки своей росой Мать Сырая-Земля. После чего камешки эти превратились в людей. Из камешков, брошенных Сварогом, родились молодцы. А из тех, что бросила Лада – девицы.

Но решили Сварог и Лада, что из камешков получилось слишком мало людей. И тогда взяла Лада две палочки и начала тереть друг о друга. И вспыхнули между ними божественные искры, из которых родились ещё люди. Так Сварог и Лада заселили Явь людьми. И завещали они людям жить по законам, что были высечены на Алатырь-камне. А сёстры Суденицы⁵ пряли для людей нити жизни…»

Суденицы пряли в своих небесных чертогах и предвещали молодой чете рождение трёх дочерей: старшей – Кази, средней – Тэты и младшей, самой любимой, – Либуше.

Дидилия исполнила своё обещание: помогла молодой семье обрести лад и достаток. Вскорости после свадьбы появилась в местных лесах ещё одна семья, затем – две, через полгода – три… И стали люди всё ближе и ближе стекаться к селению, основанному семьёй Крока.

Отец Крока только ухмылялся в усы. Знал он: то дело Бора и Дидилии. Приходили люди – просили дозволения построить рядом землянки, затем помощи, чтобы очистить землю от деревьев и возделать пашню.

Всех работящих привечала семья Крока. И всё им давалось легко: и урожай снимали с пашни отменный, и рыбу добывали без меры, и зверь в силки попадался. А уж грибов, ягод и мёда в здешних местах было в избытке – хватало всем.

Не забывали селяне почитать Перуна-громовержца; богиню Живу – воплощение жизненной силы; Сварога-кузнеца, повелителя небесного огня. Посреди селения возвели они капище, дабы отдавать богам должные почести и возносить молитвы.

Но пришла нежданно-негаданно беда. Ранней весной загорелась от искры землянка родителей. Дело было ночью, они спали и не заметили, как всё занялось огнём вокруг очага. Когда Крок проснулся (Медулина в это время была на сносях второй дочерью), родительская землянка пыла, как факел. Не остался в стороне и его брат Бохуслав, к тому времени он тоже женился. Братья бросились на помощь, хотели вынести родителей из огня (Милада этой ночью осталась в доме Крока), но рухнули потолочные балки и похоронили их в землянке навеки. Долго горевали Бохуслав с Кроком. Затем место землянки засыпали землёй и поставили на этом месте камень в память о родителях.

Спустя пять лет после пожарища разрослось лесное селение, и надобно было им управлять по совести и законам, данным князем Чехом. Сошлись тогда селяне на совет и избрали своим вождём Крока. Даром, что молод. Но умён, силён и рассудителен был он не по годам. Да и хозяйство имел справное, жену красавицу, трёх дочек. Всех привечал, умел найти для каждого слово доброе, поддерживал в жизненных тяготах.

С тех пор разрасталось селение с каждым годом, богатело. И получило оно название Будеч⁶. Крок в знак уважения к Бору и Дидилии соорудил подле старого развесистого дуба капище.

Вырезал он из дерева искусное изображение Бора – с длинной бородой, с посохом в руке, с зайчатами, лисятами и медвежатами подле ног. Подле него поставил прекрасную Дидилию из дерева. Девушки украшали летом её изображение гирляндами из цветов.

Крок расположил подле идолов плоский камень в качестве алтаря. А дуб и капище обнёс по кругу невысоким частоколом. И сам стал служить своим новым родичам, выказывая всяческое почтение.

Часто собирались подле дуба селяне. Поливали молоком алтарный камень, приносили богам домашнее угощение, молили о том, чтобы лес был полон дичи, ягод и мёда. Чтобы в реке не переводилась рыба, а рожь золотилась, колосилась и наливалась зрелостью в положенный срок.

Боги внимали молитвам жителей Будеча. Слава о Кроке-жреце и его прекрасной жене Медулине, дочери лесного владыки Бора, разносилась всё дальше и дальше. И потянулись в Будеч купцы с различным товаром. А за ними – молодцы, которые жаждали подороже продать своё умение владеть мечом. И появилась у Крока-жреца своя боеспособная дружина. И признали его, как воеводу, в самом Ржипе, где правил князь Чех. И делал Крок всё, что положено воеводе, в том числе отправлял в княжескую казну установленные подати.

И написал Чех руническими письменами пергамент, в котором говорилось, что властью своею он жалует воеводе Кроку во владение град Будеч и его окрестности. И выказал князь желание, чтобы земли молодого воеводы процветали и множились селениями и градами. И скрепил Чех своей княжеской сургучовой печатью этот пергамент, и отправил с нарочным в Будеч. Так Крок стал полновластным воеводой.

Вскоре град Будеч ещё больше разросся. И образовалось вкруг него предградье, в котором обосновалась дружина и многочисленные ремесленники. Охотники, на землях воеводы их было не мало, предпочитали обживаться в лесу. Так сподручнее добывать зверьё и птицу. Они приносили свою добычу в Будеч на продажу.

Пахари селились за пределами предградья. Сначала строили землянки, затем через пару проданных урожаев, могли уже позволить себе рубленный дом.

Крок был доволен своей жизнью, однако наказ князя Чеха не забывал и постепенно осваивал местные земли, все дальше и дальше удаляясь от своего града. К тому времени с землями Крока граничили владения Лесного князя Ладвика.

Покинул князь Ладвик и его племя мильчан под натиском саксов и сербов-переселенцев край пологих холмов, край озёр и стоячих вод, изобилующих рыбой. Дичью кишели родные леса и болота. Родные селения окружали берёзы, вязы, осины, тополя, липы, дубы. Рыскали по лесам волки, водились лисицы, медведи, рыси, росомахи, олени, кабаны. Заливные луга полнились сочной зелёной травой. Поначалу князь увёл свой народ вглубь леса. Но и там им не было покоя.

Голод и страх перед завоевателями и согнанными с насиженных мест беженцами вынуждал мильчан спешить. Собрали они свои пожитки, положили в волокуши⁷ и оставили свои жилища. Ушли прочь, надеясь обрести новую родину. Такую, чтобы никто не мог согнать их с земли или поработить. Такую, чтобы никто не посмел запретить им верить в древнего бога Велеса⁸, охранителя племени.

Так шли мильчане, гружёные скарбом, таща за собой волокуши с добром, шкурами, плетнями, из которых сооружали временные жилища. Поверх шкур лежали луки, стрелы, дротики, копья, молоты, рыболовные снасти. Шли мильчане и зимой в стужу и летом в зной. Солнце жгло им кожу, волокуши с трудом тащились по сухим травам. За волокушами шли уже немногочисленные стада. Ибо скотину в дороге надобно кормить, а такой возможности не было. И животных постепенно забивали на мясо.

За волокушами, которые тащили мужчины, шли женщины. Малышей они несли привязанными тряпками к груди. Так шли они, дорога эта казалась им бесконечной. Мильчане порой не ели досыта, потихоньку роптали на Ладвика. Тот понимал, что терпение его соплеменников не бесконечно. И часто делал привалы. Во время них мужчины ставили временные жилища. Уходили в лес на охоту, не всегда она была удачной.

Мильчане с древних времён почитали Велеса и потому часто молились ему об удачной охоте. Порой по неизвестным причинам крупный зверь уходил вглубь леса, и охотники довольствовались лишь птицей. Вероятно, Велес считал этого достаточным для пропитания многочисленного племени.

Время неумолимо шло вперёд. В пути многие женщины разрешились от бремени. И вот во время одного из привалов напали родильные муки на одну из жён Ладвика⁹. Стояла середина жаркого лета. Дождей давно не было, лес терял свой покров из-за нехватки влаги, солнечные лучи нещадно палили землю. Люди изнывали от жары. Скот отощал так, что у него торчали рёбра, ему нечем было кормиться. Чахлая трава иссохла, была кислой и колючей.

Ладвик принял решение устроить длительный привал и зарезать весь оставшийся скот. Он лично отобрал самого крупного быка и принёс его в жертву Велесу. Древний бог внял молитвам и требам князя – жена его благополучно разрешилась от бремени, начались долгожданные дожди. Пока земля с жадностью поглощала влагу, мильчане укрывались в своих временных жилищах.

Ладвик забрал с собой из родных мест древнее изваяние Велеса. К нему он обращался с молитвой, ему приносил жертвы. После рождения сына обратился он к покровителю племени с вопросом: двигаться или ему дальше или обосноваться в здешних местах?

После чего князь помолился, закрыл глаза и застыл подле деревянного идола. Когда он открыл глаза – на изваянии бога сидела крупная рыжая белка. Ладвик решил, что она – вестница Велеса. И не ошибся. Белка, перемещаясь с дерева на дерево, увлекла князя вглубь леса. Перед его взором открылась просторная поляна, окружённая древними дубами. Неподалёку протекал чистейший источник. Оглядевшись, князь Ладвик решил: здесь он построит новый град, и пустит корни в этой земле. Так мильчане обрели новую родину.

Не нравилось Ладвику укрепление власти чехов, особенно Крока. Ведь воевода уже вплотную подбирался к его владениям. Хоть недавно пришёл Ладвик на эти земли, но уже считал их своими. А князю Чеху подчиняться не желал, как не желал соблюдать чужие законы и платить подати в чужую казну. Был он свободолюбивым и признавал лишь одну власть – то была власть бога Велеса. И потому время от времени Ладвик засылал своих разведчиков в земли воеводы Крока, чтобы знать, чем дышит и что делает его соперник. Не сомневался Ладвик: придёт время и земли Крока, а также его красавица-жена и юная сестра станут его наложницами.

Было в облике князя-мильчанина что-то дикое и необузданное, недаром звали его лесным. Предпочитал он ходить в кожаных штанах с голым торсом, лишь зимой облачался в плащ из волчьих шкур и носил шлем, сделанный из головы матёрого хищника.

***

Однажды погожим осенним днём сёстры Либуше и Кази отправились в лес. Кази уже с ранних лет проявляла интерес к целительству и интересовалась у матушки свойствами лечебных трав. Медулина охотно делилась с дочерью своими знаниями. Она рассчитывала, что способности Кази послужат на благо людей.

И вот девочки собирали травы, когда мимо них стремглав промчался заяц. Не успели они и глазом моргнуть, как из-за деревьев воздух рассекла стрела и угодила прямо в животное. Зайчик дёрнул лапками и замер.

Кази испугалась и прижала лукошко, наполненное травами, к груди. Младшая Либуше не ощутила опасности, решив, что стрела принадлежит одному из здешних охотников. И отчасти она была права.

Из-за дерева появился мальчишка в холщёвых штанах и рубашке. В сильных руках он сжимал лук, за его спиной виднелся кочан со стрелами. Он бесшумно (на ногах его были кожаные мягкие обмотки) промчался мимо сестёр, подхватил добычу и приторочил к широкому грубому поясу на специальный крюк. Либуше разглядела на его поясе длинный охотничий нож.

Наконец, охотник обратил внимание на двух безмолвных девочек.

– Что испугались? – беззлобно поинтересовался он. – Напрасно! Мои стрелы все заговорённые, меня отец старому охотничьему заклинанию научил. Стрелы мои людей минуют, только живность лесную разят.

Либуше невольно улыбнулась и окинула незнакомца цепким взором. Юный охотник показался ей каким-то странным. Голос его звучал резко, может быть, даже немного грубо. Но вовсе не принадлежал мальчишке. К тому же тёмно-русые волосы, хоть и были неухожены и взлохмачены, вероятно, не знали гребня, для мальчика были слишком уж длинны.

– Ты ведь – не мальчик, верно? – произнесла Либуше и тотчас добавила: – Как тебя зовут?

Охотник звонко рассмеялся.

– Я точно – не мальчишка! По воле богини Дидилии уродилась я девчонкой! И звать меня Властой!

Кази, услышав это, осмелела и спросила:

– Ты – охотница? И птицу подстрелить сможешь?

– Смогу! – заверила Власта. – Охота – моё ремесло! Отец мой стар и болен. В прошлом году его медведь-шатун заломал. Вот и приходиться теперь самой пропитание добывать. Я ведь с отцом с малолетства на охоту ходила. Все, почитай, премудрости знаю.

– А где твоя матушка? – робко поинтересовалась Кази.

– Умерла много лет назад. Ещё задолго до того, как мы с отцом перебрались в здешние леса. А вы кто такие будете?

– Я – Либуше, а это – Кази, моя старшая сестра.

Девочки дружелюбно улыбнулись новой знакомой. Она выглядела старше и значительно сильнее их.

– Так вы – дочери воеводы Крока и Медулины! – восторженно воскликнула Власта. И поклонилась им.

Сёстры переглянулись. Они привыкли, что в городе им выказывали почтение. Но чтобы в лесу… Это было для них неожиданностью.

– Научи меня стрелять из лука, – попросила Либуше Власту.

– Что ж это можно! – охотно откликнулась та. – Только мне сейчас нужно домой к отцу. Надобно приготовить еду и перевязать ему раны. Они до сих пор кровоточат. Знахарка сказала, что отец чудом остался жив…

– Тогда завтра, на рассвете, приходи к священному дубу, – предложила Либуше.

– Приду! Непременно приду! – обрадовалась та и скрылась в лесу.

– Ей не мешало бы помыться в реке и познакомиться с гребнем, – заметила Кази.

– Она – охотница… Живёт, как дикарка. Вряд ли Власту заботит её внешность. – Заметила Либуше.

Кази осуждающе фыркнула. Уж она-то с удовольствием прихорашивалась и наряжалась, надевала очелья с серебряными височными кольцами, опоясывалась плетёным с медными бляхами пояском. Уже с ранних лет Кази мечтала стать первой красавицей и лучшей целительницей в землях отца, а когда вырастет – выйти замуж за богатого воеводу или князя. Она не сомневалась, что так и будет! Но у богов были свои планы на этот счёт.

Рано утром Либуше пришла к священному дубу, как и сговорилась с Властой. Она вошла в капище: поклонилась прародителям своим Бору и Дидилии. И вознесла им молитвы.

Сначала Дидилии:

– Дидилия, награди нас здоровьем, удачей и радостью. Ты даруешь блага, освещаешь брачные союзы! Прояви, молю тебя заботу к нам, дочерям и сыновьям своим!

Затем – Бору:

– Бор, древний бог лесных глубин! Хозяин лесных духов, зверей, птиц и различных диких тварей! Услышь мою молитву, пошли нам удачную охоту! Вдосталь грибов, ягод, кореньев и целебных трав! Охрани наши стада от волков!

– Я тоже часто сюда прихожу помолиться… – Либуше услыхала знакомый голос за спиной и обернулась.

– Власта, здравствуй. Как твой отец? – поинтересовалась младшая дочь воеводы.

– По воле Морены¹⁰ жив пока… – грустно ответила Власта. – Чую недолго ему осталось земную Явь топтать. Вскорости покинет он меня…

– На всё воля Судениц… – резонно заметила Либуше. – Так ты обучишь меня стрелять из лука?

Власта кивнула. Взяла Либуше за руку и увлекла за собой.

– Идём! У меня недалеко местечко есть, где я упражняюсь в меткой стрельбе.

Вскоре девочки стояли перед старым сухим деревом. На его ствол Власта прибила железными гвоздями старую шкурку мездрой наружу. На мездре она углем начертала цель.

Власта отвела Либуше на десять шагов от дерева, дала ей в руки лук и стрелу.

– Перед выстрелом стрела вставляется в тетиву хвостовиком… – начала объяснять Власта.

Либуше, как прилежная ученица следовала её указаниям.

– Теперь поставь ноги на ширину плеч… Натяни тетиву, так чтобы она коснулась подбородка… Целься! Отпускай тетиву!

Либуше отпустила – стрела с лёгким свистом пронзила воздух и впилась острым наконечником в самый нижний край цели.

Власта усмехнулась.

– Для начала не плохо! – похвалила она свою ученицу. – Проявишь усердие и сможешь вместе со мной ходить на охоту!

– Я готова заниматься каждое утро! – с радостью подтвердила Либуше.

– Что ж, давай попробуем! – согласилась Власта. – Но только не долго. У меня дел по дому хватает. Да ещё зверя добыть надобно, ловушки проверить. Рыбы наловить, еду приготовить, отцовские рубашки и повязки в реке постирать… В Будеч сходить шкурки, да мясо продать…

Либуше внимательно слушала Власту и восхищалась её силой, свободой, независимостью, умением охотиться и вести домашнее хозяйство. А она была просто дочерью воеводы Крока… И ей кланялись в Будече, потому что отца и мать уважали. А что умеет она?

Матушка её не заставляла помогать по хозяйству, этим занимались девки-прислужницы, от которых отбоя не было. Многие были рады попасть в богатый дом Крока и служить уважаемому семейству.

Однако Либуше умела вышивать, ткать на небольшом домашнем станке, шить, плести пояса и очелья. Иногда она охотно помогала прислужницам печь пироги с капустой, грибами и яйцами. Любила варить варенье… Но делала она всё это по желанию, матушка не принуждала дочерей к домашнему труду.

Кази и вовсе была заняла летом и ранней осенью сбором трав, их сушкой и затем изготовлением различных снадобий. В её небольших покоях отец приказал соорудить специальные полки и большой просторный стол. На полках теснились многочисленные глиняные горшочки с перетёртыми сухими травами, мазями, зельями. Под потолком на балках висели различные пучки трав…

Либуше любила приходить к старшей сестре, особенно зимой, вдыхать аромат трав. Он напоминал ей лето и лес. Ведь ей, как самой младшей приходилось делить покои с Тэтой. Либуше не жаловалась, она прекрасно ладила со средней сестрой.

Тэта мечтала служить богам. Потому она охотно принимала участие во всех празднествах в лесном капище подле дуба. И помогала отцу справлять ритуалы перед идолами Перуна, Сварога, Живы, и других богов, что стояли в черте Будеча. Тэта искренне верила в силу богов и мечтала стать искусной жрицей. Такой, чтобы её молитвы услышали боги.

А ещё длинными осенними и зимними вечерами Тэта рассказывала Либуше истории из жизни богов. Младшая сестра любила их слушать. Её богатая фантазия рисовала красавицу Живу в одежде, украшенной пышными травами. Волосы Живы с вплетёнными в них цветами достигали земли. Перун же казался Либуше крепким ладным мужчиной средних лет с русыми волосами и пышной бородой. Громовержец в грёзах девочки был облачён в кожаный нагрудник, такой же, как у отца, украшенный крупными золотыми бляхами. В правой руке Перун сжимал длинный меч, а в левой – золотую молнию.

Он мог метать молнии в деревья и зажигать их, а мог и попасть своей молнией в дом. Поэтому, в Будече для защиты от молний и гнева Перуна на избах многие люди вырезали круги с шестью спицами, «громовые знаки».

Перун был могуч летом, но на зиму его сила исчезала, зимой Перун умирал. Но весной он вновь оживал, сила его пробуждалась. Когда наступала весна, с прилётом первых птиц, Перун разбивал своей палицей тучу-темницу. Перун посылал на землю дожди, от которых зависел урожай и жизнь людей.

Идол Перуна в капище Будеча был вырезан из дерева, с серебряной головой и позолоченными усами. Капище окружали три развесистых дуба. Жрец перед идолом бога постоянно поддерживал неугасимый огонь.

В тот день, когда родился Перун, на земле зашатались горы, взволновались воды, травы пригнулись к земле, а в небе загремел гром. И закричал он на весь свет во весь голос. И от его крика тогда стали разрушаться скалы и воды в морях и реках расплескались. И тогда его отец, бог Сварог стал баюкать сына, ударяя молотом по небосводу, чтобы по всей земле стоял гул. И под гул грома заснул Перун. И проспал так Перун три года. А когда проснулся, то начал он опять кричать. И тогда отнёсли его Сварог и Семаргл в небесную кузницу, где разожгли огонь, и стали они Перуна огнём закалять и водой обливать. И стал Перун тогда сильным и крепким.

И когда Перун поднялся на ноги, попросил он у своего отца палицу и коня. И дал ему Сварог палицу и коня. И позже, когда Перун вырос, стал он богом-громовержцем.

В давние времена случилась ужасная засуха на земле. Была засуха настолько ужасной, что земля от жары потрескалась, реки на земле пересохли, и даже птицы падали замертво от жары и палящих солнечных лучей.

И тогда, люди собрались у священной рощи Перуна и стали молить его о том, чтобы он ниспослал им дождь. Перун услышал их мольбы и стал сгонять дождевые тучи. Собрались тучи, закрыли собой они всё небо, и из-за этого душный воздух так сгустился, что люди задыхаться начали.

И тогда появился сам Перун на коне, достал Перун свою палицу и ударил ею в самую большую тучу. Послышался грохот и из тучи полился дождь. Перун ударил также своей палицей и другие тучи, и из них тоже на землю полился дождь.

Иссушенная земля впитала в себя всю дождевую влагу, реки вновь наполнились водой, и земля зазеленела. После этого люди приветствовали Перуна радостными криками.

Увидели люди, как Перун расправляется с тучами и как он разгоняет своим оружие злых духов, и тоже начали изготавливать для себя луки со стрелами, мечи, топоры и палицы.

***

Либуше порой с горечью осознавала, что боги не наградили её такими способностями, как старших сестёр, разве что яркой внешностью и медовыми волосами, такими же как у матери. Да ещё покладистым характером. Она была младшей любимицей. Мать её баловала, а отец и вовсе души в ней не чаял. Словом, Либуше росла в любви и достатке.

Встретив Власту, девочка тотчас к ней потянулась. Она видела в охотнице все те качества, которыми, увы, не обладала. Взять, хотя бы умение стрелять из лука, охотиться и выслеживать зверя.

…Либуше и Власта простились, договорившись встретиться следующим утром. Дочь воеводы вернулась в Будеч, а Власта поспешила в землянку к отцу. Придя домой она, тотчас развела очаг, чтобы приготовить целебный отвар для отца. Вода в котле закипела, Власта бросила в него травы, которые дала ей знахарка.

Власта подошла к родителю. В какой-то момент ей показалось, что он мирно спит. Она долго смотрела на отца, пока не поняла, что он не дышит. Власта прильнула ухом к его груди – сердце не билось, отец умер во сне.

Власта села рядом с тюфяком отца, набитым свежим ароматным сеном, прямо на земляной пол. Из её глаз потекли слёзы, а из груди вырвался отчаянный крик. Немного упокоившись, Власта поблагодарила Морену, богиню смерти за то, что тихо и мирно забрала отца, за то, что он не мучился.

Затем она вышла из землянки, свежий воздух помог ей успокоиться и собраться с мыслями. Нужно было сложить для отца погребальный костёр. Для этого требовалось много сухих дров, чистые порты и рубаха. Власта проверила дровяницу под навесом, она была почти полной. Теперь ей было нужно перетаскать все дрова на ближайшую поляну и подготовить погребальное ложе своему отцу.

Власта, не чувствуя усталости, занималась этим весь день. Наконец, уже вечером, она вошла в землянку и ощутила острый приступ голода. Она сняла с потолочной балки кусок вяленого мяса и нарезала его своим охотничьим ножом. Наспех перекусила, достала из плетёной корзины чистые вещи отца.

Закусив нижнюю губу до крови, чтобы не разрыдаться, она приблизилась к телу отца, чтобы облачить его в последний путь. Наконец, ей удалость это сделать. Власта сняла шкуру оленя, что украшала стену землянки, расстелила на полу и перетащила на неё отца. Затем она верёвками перевязала тело вместе со шкурой, словно кокон, и медленно вытащила из землянки.

Вдохнув свежий вечерний воздух, Власта поняла, что силы оставили её, рухнула на землю и разрыдалась в голос. Она очнулась, когда окончательно стемнело, потеряв счёт времени. Но нашла в себе-таки силы, подхватила за верёвки свою горькую ношу и потащила её к погребальному костру. Наконец, она затащила тело отца на подстилку из сухого хвороста, накрытого еловым лапником, обложила его заранее заготовленными дровами.

Она вернулась в землянку, взяла любимую чашу отца, его лук и одеяло из беличьих шкурок, которое сама ему сшила. Всё это Власта намеревалась положить рядом с телом отца. Затем она разожгла факел от домашнего ещё тлеющего очага.

Власта вложила в правую руку бездыханного отца лук, а в левую – чашу. Затем она накрыла его одеялом, и поднесла факел к сухим дровам. Прошло время, прежде чем они вспыхнули. И вот погребальный костёр загорелся, огонь с жадностью поглощал тело охотника. Яркие искры взметнулись в ночное небо. Власта подняла взор к небесам и попросила богов принять её отца в Ирий, Небесный чертог.

Затем она вознесла молитву Велесу, ведь он ещё покровительствовал и Нави, царству мёртвых:

– Владыка наш, Велес! Ты – защитник путников, покровитель сказителей, скотий бог и властитель Нави! Взываю к тебе во время своей печали. Помню о тебе, ибо ты – податель мудрости, богатства. Ты оберегаешь души на пути в Навь, Мир Иной. Молю за отца своего. Никому он при жизни не делал зла. Охотился только для пропитания, на медведя не ходил. Однако шатун его заломал, знать на то была твоя воля. Пусть душа моего отца очиститься и из Нави поднимется в Правь. Я же справлю по отцу тризну поминальную. И пусть душа моего отца перейдёт в Сваргу¹¹ Небесную, в чертоги Ирия.

Власта умолкла. Неожиданно окрестности огласил протяжный волчий вой.

– А вот и знак Велеса… – прошептала она. – Он услыхал мою молитву…

Обессиленная Власта упала на землю и забылась тяжёлым тревожным сном. Ей снилась Морена и Велес, облачённый в медвежью шкуру. Затем Власте приснилось, что она увязла в болоте и трясина медленно её затягивает. Болотная вода попадает ей в нос, заливается в горло. Она пыталась откашляться. Нестерпимая тошнота подкатила к горлу. Вокруг Власты прыгали болотницы, болотники, кикиморы – вся нечисть, населявшая болото. Она пыталась выбраться, но силы оставили её…

Власта проснулась на рассвете оттого, что шёл проливной дождь. Она с трудом поднялась с пропитавшейся влагой травы, одежда на ней вымокла до нитки. Пошатываясь, она направилась в свою опустевшую землянку. Скинув мокрые рубаху, порты и обмотки с ног, она непослушными трясущимися руками приготовила поминальную тризну по отцу.

Дождь лил десять дней кряду. Либуше не покидала своих покоев. Она понимала, что Власта не будет ждать её в лесу, чтобы поупражняться в стрельбе из лука. И потому занялась ткачеством.

Несмотря на непогоду в Будеч прибыл небольшой конный отряд в промасленных кожаных плащах, разбухших от долгой дороги под дождём. Либуше, узнав об этом от домашней челяди, не смогла устоять перед любопытством: кто же не побоялся непогоды и добрался-таки до Будеча?

Она оставила ткацкий станок и потихоньку прокралась в просторную горницу, где отец с матушкой встречали гостей. Либуше спряталась за занавесками вышитыми красными шерстяными нитками, отделявшими горницу от небольшого хозяйственного помещения.

Любопытство её было вознаграждено с лихвой: гости те были лучанами из града Жатец, что стоял посреди лугов, окружённых лесами. И прибыли они к воеводе потому, как были обеспокоены появлением мильчанского Лесного князя по имени Ладвик. Предположительно, князь этот пришёл с верхнего течения реки Спревы, и обосновался на землях, простиравшихся между чехами и лучанами.

По сведениям посланников князь тот был жесток, ибо уже предпринимал набеги на земли лучан: грабил, женщин уводил в плен, остальных убивал, дома сжигал. Силы лесного князя, по сведениям лучанских разведчиков, разрастались. Как они утверждали: ряды лесного князя постоянно пополнялись. К нему постепенно присоединялись не только мильчане с прародины, но и те, кто покидал соседние с ними земли галомачей и сусельцев.

И, по мнению лучанского племенного князя, Ладвик зарился не только на его владения, но и на земли Крока. Поэтому племенной князь предлагал воеводе Кроку совместными усилиями избавиться от Ладвика раз и навсегда.

Призадумался Крок над словами посланников. Он был уверен: лучане просто так говорить не станут, к тому же они явно торопились прибыть в Будеч, коли их не испугала затяжная непогода. Крок пообещал подумать над их словами и пригласил гостей вечером на пир.

Либуше, как мышка выбралась из своего укрытия, и поспешила к сёстрам, чтобы сообщить им: вечером будет пир в честь лучан.

С неба сыпала мелкая морось. Либуше и Тэта буквально изнывали в своих покоях, ведь уже который день они были лишены возможности подышать свежим воздухом. Младшей сестре и вовсе хотелось убежать в лес к Власте…

Либуше часто думала: как там, в лесу, её подруга? Как прошла охота Власты? Как чувствует себя её недужный отец?.. Либуше ещё не знала, что отец Власты умер.

Единственной, казалось, кому не в тягость вынужденное затворничество, была Кази. Они постоянно растирала травы в ступке, смешивала их, варила в небольшом котелке. Писала на пергаменте руническими знаками, которым научил её отец и матушка. Кази пару раз за время дождей встречалась со старой, дряхлой знахаркой, которая жила на окраине Будеча. Знахарка та славилась на всю округу. Поговаривали, что сама Дидилия наделила её знаниями исцелять людей. Кази каждый раз приходила к старухе с подарком и та щедро делилась своими целебными рецептами. Она была рада передать свои умения преемнице. Словом, Кази приняла решение стать искусной целительницей и потому с жадностью впитывала не только знания своей матушки Медулины, но и знахарки. Полки в покоях Кази исправно пополнялись новыми горшочками с мазями и зельями и новыми свитками, испещрёнными рунами.

Либуше примчалась в свои покои: Тэта вышивала, сидя у окна. Сквозь слюду в помещение проникал мутный свет. И потому девочки часто даже днём жгли лучины во время занятий рукоделием.

– Тэта, Тэта! – возбуждённо воскликнула Либуше. Та оторвалась от вышивания. И машинально поправила выбившуюся из-под ленты прядь тёмно-русых волос. И воззрилась на младшую сестру серыми проницательными очами.

– Чего тебе? Ты что домового увидела? – спокойно справилась Тэта.

– Нет! В Будеч к отцу приехали лучане! – выпалила Либуше.

Тэта пожала плечами: мол, ну и что? Приехали и приехали. Она видела, как отряд всадников въехал во внутренний двор.

– Да ты послушай! – не унималась Либуше. – В лесах объявился дикий князь! Он пришёл из дальних земель! Намерен отобрать власть у нашего отца!

– Наш отец этого дикаря разрубит мечом от макушки до самого пупка, чтобы неповадно было нападать на Будеч, – уверенно заметила Тэта и снова принялась за вышивку. – Нам сами боги помогают! Или ты забыла: кем нам приходятся Бор и Дидилия?

Либуше кивнула.

– А ты ещё не знаешь, что вечером будет пир! – деловито произнесла девочка, смакуя каждое слово.

– Пир?! – оживилась Тэта. – Надобно подумать, что надеть! Какие украшения выбрать.

Не успела Тэта отложить вышивку, чтобы подумать о нарядах, как вошла Медулина. Она догадывалась о намерениях лучан: помимо военного союза, заручиться согласием Крока на свадьбу одной из его дочерей с юным княжичем. Этот союз был бы выгоден, как чехам, так и лучанам. И потому она сказала дочерям:

– Сегодня вечером пир в честь лучанских посланников. Отец ждёт вас. Наденьте самые лучшие платья, что пошиты из франкских тканей.

Либуше захлопала в ладоши. Матушка ещё недавно сама выбрала у купцов дорогие ткани для дочерей, как в воду смотрела, словно предвидела приезд посланников. Дочери воеводы должны выглядеть безукоризненно. Так, чтобы взор нельзя было от них оторвать.

Либуше досталась ярко-голубая ткань с замысловатыми узорами. Новое платье наилучшим образом подчёркивало цвет её глаз. Медулина приказала сшить дочерям платья с запасом по подолу и ширине. Ткани были дорогими, а девочки ещё росли.

В тот момент, когда Медулина вошла к старшей дочери, Кази отточенным гусиным пером выводила рунические знаки и пыталась делать зарисовки растений на тонком пергаменте. Не успела Медулина дать ей указания, как Кази оторвала взор от рукописи и произнесла:

– Я знаю, матушка, – приехали лучане. Хотят заключить военный союз и, наверняка, заручиться согласием отца на свадьбу княжича с одной из нас. Я – самая старшая и, потому я стану лучанской княжной. Ты согласна?

Медулина улыбнулась. Её порой коробила высокомерность и манера дочери высказывать свои мысли, словно она – княжна и правит всей округой. Однако Медулина понимала, что боги наградили Кази незаурядным умом. И потому многое ей прощала, особенно чрезмерную осведомлённость старшей дочери в делах Будеча. Кази порой знала всё, что происходило в граде, не покидая своих покоев.

– Надень новое платье… – мягко сказала Медулина.

– Как вам угодно, матушка…

Вечером сёстры тщательным образом прибранные, в новых платьях, отделанных византийской серебряной каймой, появились перед гостями. Их головы украшали искусно сплетённые очелья с серебряными вставками, крупным речным жемчугом и височными кольцами. Платья перехватывали аварские пояса¹², изготовленные из череды изящных серебряных и золотых скреплённых между собой пластин.

Посланники оценили внешность дочерей Крока. Ведь они были наслышаны не только об их стати, красоте и уме, но и о способностях, унаследованных от Медулины. И лучанский князь намеривался породниться с воеводой. Этот союз позволил бы ему обрести сильного военного союзника и возвысил бы его сына в глазах соседних племенных князей. Ведь все знали – Медулина – дитя богов. А значит, дочери Крока – божье благословление.

Во время пира хмельные напитки, в том числе и пиво, лились рекой. На столе лежали многочисленные доски с копчёной и жареной рыбой, запечённой дичью в яблоках, пирогами с начинками из грибов, ягод, яиц, яблок; нарезанной капустой, луком, репой, сыром. Стояли многочисленные горшочки с мёдом, вареньем, солёными грибами. Среди этого изобилия возвышались кувшины со светлым и тёмным пивом, медовухой и просто подслащенной мёдом или вареньем водой. Гости при помощи охотничьих и боевых ножей ловко расправлялись с угощением. Волынщики услаждали слух искусной игрой.

Либуше надкусила румяный пирожок, когда вдруг перед её взором всё помутилось. Она увидела рыдающую Кази, склонившуюся над неподвижным молодым мужчиной. Видение прошло так же внезапно, как и появилось. Либуше обдало холодом, затем жаром. Она ощутила, что её щёки зарделись, как маков цвет. Сидевший напротив младшей дочери молодой лучанин, заметил её состояние, и решил, что смутил своим пристальным взором. На протяжении всего пира лучанин любовался девочкой, ведь она уже была красавицей! Худенькая, как тростинка, в ярко-синем платье, от которого она казалась старше; с аккуратно прибранными медовыми волосами (точь-в-точь, как у Медулины); не по годам высокая, белолицая, голубоглазая; с будоражащими мужское воображение алыми устами; нежными руками, унизанными серебряными кольцами с жемчужными вставками, – Либуше не могла оставить равнодушным ни одного мужчину или юношу.

Либуше отхлебнула из чаши медовой воды, чтобы немного остыть и успокоиться.

Ничего подобного с Либуше раньше не происходило. Она терялась в догадках: что это было? Видение будущего? Или ей просто стало дурно за пиршественным столом? Она не знала, как поступить: рассказать матери? Или Кази? Но, в конце концов, решила не беспокоить близких ей людей.

Догадки Медулины и Кази подтвердились. Во время пира один из посланников завёл разговор с воеводой о его старшей дочери Кази. Он всячески превозносил ум и красоту юной прелестницы и выказал надежду, что правящие дома Будеча и Жатеца могут породниться путём брачного союза.

Крок и Медулина дали своё родительское согласие, но просили повременить: Кази ещё слишком молода. Надобно ещё подождать года три-четыре покуда она созреет для брачного ложа¹³.

Власта, тем временем, привыкала к одиночеству. Хоть отец и недужил, но с дочерью общался. Всегда находил для неё ласковое слово. Власта прибралась в землянке, выскоблила деревянный потемневший стол, стены, подмела пол. На охоту в такую погоду ходить не имело смысла. Но всё равно, накинув промасленный кожаный плащ, она отправилась проверить силки на фазанов. Они почти все были пусты, птицы попрятались от непогоды. Попался лишь один старый фазан. Власта и этому была рада. Она принесла его домой, ощипала и зажарила на вертеле.

Насытившись, Власта зачерпнула горстью из бадейки, стоявшей при входе в землянку, прозрачной дождевой воды – сначала вдоволь утолила жажду, затем умылась. Скинула рубаху, обмыла грудь, шею, плечи, руки. Затем размотала разбухшие от влаги кожаные обмотки, развязала порты и, раздевшись донага, и вышла под проливной дождь.

Так Власта стояла, покуда её не начало трясти от холода. Она вернулась под крышу. Обтёрла мокрое тело и волосы несвежей рубахой. Облачилась во всё чистое и закуталась в тёплый шерстяной плащ. Лисий мех, когда-то добытый отцом, приятно щекотал щёки. Власта забралась на отцовский тюфяк и, угревшись, уснула.

Ей приснился сон. Будто стоит перед ней вековой дуб-великан. Его корни глубоко уходят в землю, надёжно удерживая могучий ствол и раскидистую крону. Власта подошла к дереву и встала к нему спиной. Она почувствовала, как тепло, исходящее от дуба, растекается по её телу. Из леса, по направлению к ней двигался, опираясь на высокий посох, старец в белых одеждах. Подле его ног мельтешили зайчата, вокруг роились пчёлы. Власта узнала его – это Бор. Лесной владыка протянул ей чашу, наполненную зельем.

– Пей! – сказал он, не принимая возражений.

Власта припала к чаше и осушила её до дна. И тотчас ощутила, как её тело наполнилось силой и покоем.

Охотница, как обычно, пробудилась на рассвете. Она скинула с себя тёплый плащ и босиком вышла из землянки. Дождь, наконец, закончился. На траве дрожали капельки воды, лес дышал влагой. Власта вдохнула свежий воздух полной грудью и поняла, что обрела душевный покой. Зелье Бора помогло ей смириться с потерей отца. Она тотчас вспомнила про Либуше и про своё обещание научить её метко стрелять из лука.