Читать книгу В сумраке дракон невидим - Ольга Г. Гладышева - Страница 8

– Я вот тут принесла почту, – сказала в четверг Ирма Кальмоновна, самый почтенный и серьезный работник лаборатории. – Ой, опять, – она с досадой прихлопнула рот рукой и… начала приседать.

Изумлению Александра не было предела.

– Ирма Кальмановна, и вы туда же? – чуть не вскричал он.

– Куда туда? Все нормально.

– Что нормально? Весь мир сошел с ума. Всю неделю все либо несут всякую ересь, либо как сумасшедшие приседают.

– А что? Ничего. Это хорошо, значит, честно отрабатывают свой долг.

– Какой долг?

– Да это игра такая по правилам, правда, очень своеобразным. Зато интересно. Это еще что. Мы тут с подружкой на прогулку ходили. Спрашиваю ее: «Ты с сумасшедшими гулять не стесняешься?» – «Да нет», – отвечает она. Мы идем, гуляем и болтаем, и мне время от времени приходится приседать, ну, когда правило нарушаю. Что интересно, гаишники к этому относятся совершенно спокойно, как к чему-то само собой разумеющемуся… Ну представьте, идут две солидные представительные женщины, конечно, еще не старые, но все-таки. И вдруг одна ни с того ни с сего прямо посередине улицы начинает приседать. А все считают, что так и надо… Две мои знакомые шли по Невскому и периодически приседали. И ничего, представляете, ничего. Никого это не удивляет… Один парнишка умудрился приседать на лыжах на горном склоне. По его словам, это вызвало некий интерес… А когда мы начали приседать в маршрутке – нам аплодировали пассажиры… Когда после занятия люди вышли на улицу и шли группами по две стороны Большого проспекта к метро, время от времени то в одной, то в другой группе кто-то начинает приседать. Все это сопровождается хохотом. До чего же забавно смотрелось…

– Да с чем связаны эти приседания?

– Так вы не в курсе? Элементарное правило: не употреблять последнюю букву алфавита в обозначении себя. Мне казалось, это несложно, а на самом деле… А вот мне еще дама рассказывала. Это просто песня. Передаю дословно: «Приходим мы домой, а там наш, как всегда уже принявший, лежит. Ну мы с ним разговариваем и время от времени приседаем. А наутро он проснулся и говорит: “Слушай, что это было? Мне почудилось или я впрямь до белой горячки допился?”». Тьфу, опять, – после этого последовали пять приседаний.

– Стоять, бояться, – грозно рявкнул Александр в пятницу, очередной раз наткнувшись на кучку своих подчиненных, веселящихся в коридоре, – я вас раскусил, и сейчас каждый объяснит мне свое дурацкое поведение, или я вас завтра всех уволю.

– Так что тут странного? – спросила Вероника.

– Что странного? Ты вламываешься ко мне черт знает с чем.

– Эх, Александр, видели бы вы – то есть ты или все-таки вы? – глаза девчушки-фармацевта, когда она в пятнадцатый раз за вечер объясняла нашим диким мужикам, какие прокладки лучше и почему. Ты-то попал только на вторую часть представления, а первая разыгрывалась в аптеке, а там так часто работают молоденькие девочки.

– Ага, и видел бы ты, как мы у метро «Автово» пытались всучить кому-нибудь из девиц эти злосчастные прокладки, – добавил Ларион. – Некоторые меня вообще за сексуального маньяка приняли, а кое-кто решил, что это рекламная акция. А это просто задание такое. Между прочим, у китайцев для избавления от комплексов есть такой тренинг. Человек в людном месте должен спеть песню, да так, чтобы все слышали. И ведь поют. Залезают на тумбы и поют. Без слуха, без голоса. А мы пока только…

– И долго ты будешь мыкать?

– До завтрашнего утра. Как обзову себя одной буквой – пять приседаний. Два раза обозвал – десять. Думаешь, не достало? Достало. Еще как. И ноги, между прочим, болят. Вот ты попробуй. Мы тоже поначалу думали, что это просто.

– А Алена? Этот ее подхалимаж.

– Это не подхалимаж. Просто мне надо было объясниться в любви окружающим. Мне казалось, что ты мне друг, а ты – подхалимаж, – поджав губы, надулась Алена.

– Ну, извини, не привык я к таким заявлениям. А со Стасом-то что?

– У него гаже всех. У него персональное задание за излишнюю болтливость. Это обет молчания, – объяснила Вероника.

– Нельзя проронить ни слова, а достающее начальство одним взглядом посылать в нужном направлении, – добавила Алена.

– Ну, не сильно я и доставал. А «мы женимся»?

– А это из серии «разыграй ближнего, и чтоб тебе поверили». Это тоже непросто. Может, пойдем главного разыграем? – весело подмигнув, предложил Ларион. – А машина – тоже задание. Надо было пойти в самый престижный магазин, прицениться к самой дорогой вещи, а потом найти нелепый предлог и от нее отказаться. Вот и все.

– И где вам столь чудные задания дают?

– Так это просто тренинг. Мы ж тебя звали. Ты сам отказался. А это прикольно. Особенно в наше дурацкое время.

– И Ирму Кальмановну совратили?

– А что, она там еще из молоденьких. Там такие древние старички и старушки танцуют, – сказала Алена. – Да и что ты зудишь? Мы задание выполняем и вроде как работаем. Или у тебя претензии появились?

– Я просто целую неделю себя в центре дурдома ощущаю.

– Классический случай. Это все потому, что ты зависим от окружения. А это неправильно. С этим надо бороться. Не должно быть сил, способных вывести тебя из равновесия. Тем более дурдом вокруг тебя веселый, поднимающий настроение. Влияет – так веселись.

– И еще у тебя заниженная самооценка.

– И еще ты не веришь в лучшее. И еще…

– Хватит, хватит, довольно.

Разобравшись в сложившейся ситуации и успокоившись, что не все так страшно, как поначалу казалось, Александр вернулся к работе.