Читать книгу Его ошибка - Ольга Гринвэлл - Страница 2

Николай

– Не, ну ты посмотри! Почему одним всё, а другим ничего? – Кира шлёпнула глянцевый журнал на столик и замерла в кресле, сложив на груди руки и недовольно глядя на меня.

Ну вот, начинается!

Я втянул носом воздух – запах еды не чувствовался. Значит, опять сухомятка, и максимум – бутерброд с сыром.

Так как я молча продолжал снимать ботинки, развязывать шарф и куртку – нарочито медленно, не желая вступать в спор с женой, – она фыркнула. Видать, что-то ее сильно задело. Хотя я знал что: моя работа, недостаток денег, отсутствие внимания – можно бесконечно перечислять, что Кира и делала каждый вечер.

– Молчишь, да?

Удивленно подняв брови, я повернулся к жене:

– А что я должен сказать?

– Что? Ты должен сказать мне, когда я смогу нормально жить, а не существовать. Ты целыми днями на работе, возвращаешься черт знает во сколько, весь пропитанный куревом и духами! Притом разными духами! Я даже представляю, как ты работаешь.

– Как?

Мне стало смешно. Откуда ей знать, когда максимум, куда Кира выходила – это на чаепитие к своим подружкам для чесания языков или на занятия хот-йогой.

Ответа не последовало. Жена только строго поджала губы и сверкнула глазами.

Обычно я её успокаивал, уговаривал не злиться, иногда наши стычки заканчивались быстрым сексом, но именно сегодня настроения не было. Все эта грёбанная работа.

Компания пьяных придурков решила устроить дебош. Сначала просто спорили, затем начался мордобой, который вышел за пределы их столика. Я и мой напарник Олег быстро подключились, начали разнимать дерущихся, но то ли парни были на наркотиках, то ли просто безбашенные – вскоре начала летать посуда, потом стулья, витрину бара разбили, началась паника. Пришлось применять более жесткие меры и вызывать наряд полиции.

И все бы ничего, но один из придурков оказался сыном какого-то депутата. И, как назло, именно он попался мне под руку. Ну, в общем… Шеф вызвал меня на ковёр и долго песочил, напоследок приказал взять отпуск за свой счет и постараться не мелькать перед его глазами. Как теперь сказать о неожиданном отпуске Кире, которая планировала провести его вовсе не в четырех стенах нашей съемной квартиры, а на берегу Средиземного моря?

Я прошёл в кухню, подальше от пытливого взгляда жены. Всё равно придётся ей все рассказать, а значит снова услышу, какой я неудачник, что она пошла против воли родителей, выйдя за меня замуж, что толку от меня никакого и именно поэтому она не хочет иметь от меня детей – боится, что они будут расти в нищете, а когда вырастут, будут такими же, как их отец.

Всё это я слышал сто… нет – двести раз, и еще раз слушать, особенно сегодня, когда и так на душе дерьмово, не хотелось.

Открыв холодильник, поискал глазами пакет молока и, не найдя, щелкнул кнопкой электрического чайника. Пара кусков хлеба, отёкшее масло, забытое на столе, несколько ломтиков эмменталя – сегодняшний ужин, словно наказание за все, что я делаю или не делаю для своей супруги.

Нет, я вовсе не жалел о своём выборе. Кирку любил едва ли не со школьной скамьи. Она была одной из самых популярных девчонок в классе. Еще бы – отец торгаш, директор овощного рынка, все палаточники подчинялись ему, денег куры не клюют. Вот только он не очень обрадовался выбору своей своенравной дочери. И у меня до сих пор есть подозрение, что отправить меня служить в Чечню – дело его рук. Я отслужил в десантных войсках, набрался и страха, и опыта, который теперь пригодился в работе. А Кира меня дождалась, и, едва я вернулся – весь такой красивый, с орденами и в голубом берете, – мы тут же подали заявление в ЗАГС.

Свадьбу сыграли пышную. Родители Киры вложились, не взяв с меня ни гроша. Наприглашали кучу народа – каких-то мерзких снобов, которые даже не удосужились перекинуться со мной парой слов. Родители мои приглашены не были. На этом настояла сама невеста. Сказала, что им далеко добираться и негде будет остановиться.

Истинная же причина выяснилась во время торжества – уже подвыпивший тесть отвёл меня в сторонку и, похлопав по плечу, хамски рассмеялся мне в лицо:

– Запомни, десантура, сегодня ты гурманствуешь последний раз. Ешь икорку и балычок, запивай «Дон Периньоном», больше ты этого не отведаешь, – затем выставил мне в лицо дулю: – Знать и видеть тебя больше не хочу. Ни ты, ни моя дочь от меня ни копейки не увидите, понял?

Я кивнул только для того, чтобы отвлечь себя от желания заехать ему в красную харю.

Тогда я еще не имел представления, что мне придётся постоянно выдерживать перекрёстный огонь.

Мы сняли малюсенькую однушку на Щелчке: машину у Киры изъяли родители сразу после свадьбы, а на автобусе она ездить не привыкла, и метро было лучшим вариантом и для нее, и для меня.

Устроиться на работу удалось не сразу – в армию загремел сразу после школы и никакого образования получить не успел. Сначала устроился работать охранником на какой-то склад, потом, когда его закрыли, в банк, а через пару лет, случайно встретив армейского приятеля, заделался вышибалой в бар.

С тех пор я там и работал. Деньги платили неплохие, но Кире, еще не отвыкшей от прежнего образа жизни, этих, как она выражалась, «нищенских грошей» не хватало. К тому же ее бесило, что во время работы я волей-неволей общался с женщинами. И ей было наплевать, что эти контакты ограничивались выводом пьяных дебоширок из заведения.

Из задумчивости меня вывел раздраженный голос жены – я даже не заметил ее появления в кухне.

– Не, ну что в ней особенного? Почему она, а не я?

Закатив глаза, вздохнул – если Кире что-то взбрело в голову, она будет меня долбить этим, пока не угомонится. Опять со своим журналом!

– Ну что там у тебя?

– Она, видите ли, лицо какой-то там косметической компании!..

Бросил взгляд на глянцевую обложку – шикарная тёлка, но ведь и ежу ясно, что половина ее внешности – фотошоп, а загорелые блестящие лодыжки не иначе как искусственно вытянуты мастером-фотографом.

– …И тощая, одни кости… – Кира уже почти стонала.

– Слушай, с каких пор ты стала обращать внимание на фотомоделей, да еще и сравнивать себя с ними? – в сердцах отбросил на тарелку остаток бутерброда. – Лучше бы вместо этого занялась ужином. Ни молока, ни хлеба, в доме шаром покати! Вместо этого тебя интересует какая-то девица на обложке!

– Да я с ней в школу моделей ходила!

Я уставился на жену – хорошо, что уже проглотил еду, а то бы точно подавился.

– Ты? Модель?

Представить свою невысокого роста жену моделью было невозможно. Моя Кирка не писаная красавица – самая обыкновенная, каких полно на каждом шагу. Но любят же не за внешность…

– Да, представь себе, я была моделью! Почти. Не прошла только потому, что из всего нашего класса выбрали троих, и одной из них оказалась эта вша.

Смерив оценивающим взглядом Киру, я протянул:

– А зря. Ты бы намного лучше смотрелась. В тебе гораздо больше жизни, а эмоции так и плещут.

– Только эмоции, Коль, и остались. Притом далеко не положительные. Тоже могла бы сейчас сверкать на всяких тусовках, вот только не в чем, да и позволить себе такого не могу.

– Сдались тебе эти тусовки. Вот поверь мне, ничего там хорошего нет. Все бухие и обколотые.

– Тебе этого не понять, потому что ты никогда не был в этом кругу. Ты простой жалкий охранник, раб, который пашет на дяденьку, а домой приносит огрызки от роскоши.

Я разозлился. Каждый день только и слышу издёвки и попрёки.

– Ну так иди и найди себе мужика покруче, не держу! Хочешь развестись – пожалуйста.

– Есть такая поговорка «Любовь зла, полюбишь и козла», и она относится ко мне. Я два года ждала тебя из армии не просто так, да и слишком многое потеряла из-за тебя, так что поздно – моё терпение имеет высокую цену.

Бросив перед моим носом журнал, Кира, едва сдерживая слезы, бросилась из кухни вон.

Чисто на автомате я открыл первую страницу и офигел. С фотографии под заголовком «Сладкая парочка» на меня смотрел мой спарринг-партнер по боксу Феликс Рощин, стоявший в обнимку с этой моделью, так разъярившей Киру. И так как я предпочёл оставаться в тишине кухни, то не нашёл лучшего занятия, чем углубиться в статью. И чем дальше читал, тем более четкие идеи о будущем вырисовывались в голове.