Читать книгу Его ошибка - Ольга Гринвэлл - Страница 4

Агата

Словно во сне, я видела черные заросли деревьев, растянувшиеся внизу на километры. Закрылки самолёта слегка потряхивало, мотор напряжённо гудел. Еще несколько минут, и гигантская машина покатится, чуть подпрыгивая, по взлётно-посадочной полосе, кто-то начнет остервенело хлопать в ладоши, а кто-то бряцать лямками ремней безопасности. А потом гулкое эхо в здании аэропорта, таможенный досмотр – и всё, я дома, в Москве!

Интересно, кто приедет меня встречать – папа, мама, подруга или все трое? Я сама не знала, кого хотела увидеть первым – папку, с которым у меня доверительные отношения, или же маму, такую строгую и холодную, что было бы приятно видеть ее сегодня здесь, вышедшую из своей жёсткой скорлупы. Конечно, больше всего хотелось увидеть Феликса, хотя это и невозможно. Любимый даже не подозревает, что совсем скоро я буду рядом. Самый лучший сюрприз ко дню его рождения.

Именно из-за него я вернулась в Москву, отказавшись от продления контракта. Я долго жила в Милане, обзавелась надёжными связями и впечатляющим портфолио – работу найти для меня не проблема, но я отдохну, а уж потом решу, что делать со своей жизнью.

Шасси прикоснулись к асфальту, и самолёт плавно покатился по полосе. Я откинулась на спинку кресла, улыбнулась. На миг представила изумление на лице Феликса, когда он увидит меня завтра.

Если бы не папа, я, наверное, не решилась бы бросить всё и вернуться домой. Именно он был инициатором моего приезда, заверил, что в скором времени меня ожидает счастливое будущее с Феликсом. Что он имел в виду под этим, я не имела понятия, но знала, что отец всегда отвечает за свои слова.

Взглядом моментально выхватила в толпе встречающих высокую сухопарую женщину – маму. На миг мелькнуло сожаление, что вместо нее не приехал отец.

Мама заметила меня и помахала рукой, по-прежнему не двигаясь с места. Она всегда такая – невозмутимая и уравновешения. О том, что она чувствует, можно только догадываться, и не каждому это удаётся.

Я остановилась в метре от нее:

– Привет, мамуль.

Она слегка прикоснулась губами сначала к одной моей щеке, потом к другой.

– Рада тебя видеть, дочь. Ты выглядишь великолепно…

На душе потеплело – из ее уст это высшая похвала.

– …Машина у выхода, – она изящно повернулась и направилась к стеклянным дверям, оставляя за собой слегка сладковатый шлейф духов.

Пока шли, я тайком оглядывала себя в отражении стеклянных витрин. И правда – выгляжу хорошо: стильное пальто терракотового цвета, платок на плечах, туфли из тёмно-коричневой замши на высоченных шпильках.

Водитель ожидал нас, стоя у бампера. Загрузив чемоданы и сумки в багажник, он открыл заднюю дверцу автомобиля для нас с мамой. Всё это он делал молча, и я усмехнулась про себя – мама прекрасно его выдрессировала. Иногда я думала, что из нее была бы прекрасная укротительница диких зверей. В своё время ей удалось превратить моего норовистого отца в покладистого мужа. Да что и говорить, если бы не мама, я не сверкала бы в модельном бизнесе, не срывала на подиумах овации и не была лицом одной из известнейших косметических компаний. Нравилось ли мне то, чем я занималась – это вопрос, на который я не осмелюсь ответить откровенно, не разгневав ее. Бывшая балерина и заслуженный балетмейстер, она привыкла к жесткой дисциплине и безоговорочному согласию с ее мнением, и требовала этого от родных.

Всю дорогу мы молчали, но напряжения не было. Я привыкла к её немногословности. Вместо пустых разговоров разглядывала знакомые и незнакомые улицы. Я не была в Москве почти пять лет. Едва закончив школу моделей и заслужив все возможные и невозможные лавры успеха, уехала в Италию, где уже поджидал известный дизайнер, облизывавшийся на меня. Их потом много было таких – жаждущих получить моё внимание вместе с телом. Вышло это только у одного фотографа – красивого француза, с которым, я думала, у нас серьёзный роман. Оказалось, нет. Тьфу, даже вспоминать не хочется. Мне тогда повезло, что сразу после разрыва этих отношений я встретила Феликса, и он вывел меня из депрессии.

Уже когда въехали в ворота, мама повернулась ко мне:

– Рада тебя видеть, но совершенно не рада, что ты здесь…

Я слегка пожала плечами. Прекрасно понимала, что она имеет в виду. Наверное, отцу стоило неимоверных усилий уговорить ее, чтобы она разрешила мне вернуться.

– …Мы поговорим об этом позже. Перед сном.

Это заставило меня поёжиться.

Самое моё нелюбимое время. Еще когда я была маленькая, мама всегда перед сном присаживалась около моей кроватки, но вместо сказок читала нотации, заставляя повторять по нескольку раз сказанное ею. Если я не могла это сделать, она начинала всё заново. Только сейчас я уже взрослая, сама зарабатываю деньги и инвестирую. Несмотря на свой возраст – мне только исполнилось двадцать два, – я уже достаточно насмотрелась взрослой жизни. Когда в шестнадцать лет тебя отправляют в другую страну строить карьеру фотомодели, иначе и быть не может.

Мама распахнула передо мной дверь, и я нерешительно остановилась на пороге. В этом доме я выросла, но сейчас он показался чужим. Блестящий, как каток, мраморный пол, белые стены, уходящие высоко. Пара чёрно-белых картин. Дом такой светлый и холодный, так непохожий на мою уютную квартирку в Милане, за стенами которой слышны голоса соседей, их громкая ругань или смех.

– Проходи, Агата, не стой на пороге, – словами подтолкнула меня мама. – Твоя комната наверху справа, ужин в шесть, постарайся не опаздывать…

…Оставшись одна, я поплотнее закрыла дверь и, порывшись в сумке, достала мобильник. Не смогла сдержать улыбку. Ужасно хотелось позвонить Феликсу, и я с трудом сдерживала этот порыв. С ним разговаривала три дня назад, до того как он уехал в командировку. Нарочно не сообщила о своём приезде – решила сделать ему сюрприз. У Феликса через два дня день рождения – вот тогда и появлюсь.

Чтобы хоть как-то унять желание позвонить любимому, набрала номер лучшей подруги Ляльки. Вот с ней я могла бы увидеться хоть сейчас. Соскучилась. Пока я жила в Милане, Лялька прилетала ко мне на летние каникулы.

На звонок долго никто не отвечал, и когда я уже была готова нажать отбой, раздался сонный голос:

– Слушаю… говорите!

– Лялька, это я!

– Татка? Как давно не слышала твой голос! Хорошо, что ты позвонила.

– Ну тогда, думаю, ты будешь рада и повидаться.

– Вряд ли я смогу вырваться к тебе в ближайшее время. Я только-только устроилась на работу.

– Ну и не надо ко мне выбираться, – и уже не в силах сдержаться, выпалила: – Я здесь, в Москве! Я приехала!

Наступила пауза, а затем трубка словно взорвалась:

– Не может быть! Врёшь! Тогда я немедленно еду к тебе!

– Ужин в шесть, – и маминым тоном добавила: – Не опаздывай.

Отключилась. Откинулась на спинку кресла, улыбаясь. Было бы замечательно, если бы подруга осталась на ночь. Мы бы проболтали до утра как в старые добрые времена.

В дверь постучали.

– Агата?

Папа. Его я сейчас рада была видеть. Он всегда находит для меня нужные слова, дает дельные советы, да и просто с ним легко и надёжно.

– Заходи!

Я бросилась отцу на шею, едва он переступил порог моей комнаты. Он подхватил меня и закружил.

– Ну-ка, ну-ка, дайте разглядеть мою красавицу! – отпрянул, вглядываясь в лицо. – Ах ты, моя принцесса! А выросла как!

– Надеюсь, не вширь?

Я рассмеялась. Отца видела всего каких-то пару месяцев назад, а он так говорит, словно прошло несколько лет.

– Ну тебе бы это не помешало. Вон, одни кости да кожа.

– Ты же знаешь, пап, что у нас у всех строжайшая диета.

– Ну так теперь можно расслабиться и побаловать себе немного. Или у тебя на носу новый контракт?

Я пожала плечами:

– Еще не решила.

– Ладно, – отец кивнул, – приводи себя в порядок, а за ужином поговорим.

* * *

Стол был накрыт на три персоны. Извинившись, я попросила горничную добавить еще приборы – скоро приедет моя подруга. Услышав шаги за спиной, я обернулась.

– Разве мы ждём гостей? – мама с непроницаемым лицом стояла позади меня.

– Я пригласила Ляльку, она вот-вот должна подъехать.

– Тебе, Агата, стоило спросить меня. Я хотела провести этот вечер в тесном семейном кругу.

– Ты же знаешь, что она моя самая близкая подружка.

– Подружка – это твоя подушка. Ты это должна себе уяснить на всю жизнь. Чем меньше у человека друзей, тем меньше его предают.

В горле встал горький ком. Мама всегда хотела, чтобы я ни с кем не общалась, кроме нужных людей. Самые лучшие годы я провела в частном пансионате, где и подружилась с Лялькой. Остальные девочки меня избегали, считая заносчивой и немного странной. Еще бы! Я никогда не играла в игры на детских площадках, не каталась на велосипеде, коньках, не лазила по деревьям. Все, чем я имела право заниматься – это бальными танцами и плаванием в бассейне.

Когда я начала учиться в школе манекенщиц, то посещала фитнес-студию, солярии и спа-салоны, где над моим телом работали опытные массажисты. Я надеялась, что мой отъезд в Италию что-то изменит, но стало только хуже. Времени не хватало ни на что, кроме привычной рутины. Может, поэтому я словно в омут бросилась в новые для меня романтические отношения с мужчиной.

Андрэ – известный фотограф, и у него был заключён контракт с косметической фирмой, лицом которой была я. Он сразу обратил на меня внимание – сначала оказывал знаки внимания, затем начал присылать цветы. Моё сердце открывалось ему навстречу, словно бутон. Несколько ужинов в шикарных ресторанах, а затем приглашение к нему домой…

Интерес Андрэ ко мне прошёл быстро. Он вдруг стал слишком занятым, начал меня избегать, не отвечал на звонки. И однажды я увидела его с другой девушкой.

Не знаю, что было бы со мной, если бы я не встретила Феликса…

– Мы поговорим с тобой и об этом… – Я вздрогнула. Совершенно забыла, что мама стоит напротив и ждет объяснений. Брови слегка нахмурены, словно она читала мои мысли. – Когда твоя подруга приедет, ты попросишь ее не задерживаться здесь после ужина.

Еле сдерживая слезы, я кивнула.

В это время позвонили в дверь, и я бросилась в прихожую.

Лялька влетела ветром, шумная, от светло-русых волос веяло ароматом морозного воздуха. Протянула мне цветы, отпрянула.

– Ох, подруга! Дай расцелую! – чмокнула меня сначала в одну щеку, потом в другую. – Какая же ты красотка!

– Кхе, кхе, вас ждут к столу.

Похоже, у меня начинается аллергия на голос мамы – аж свело спину между лопаток.

– Здравствуйте, Ирина Васильевна, – Лялька высунулась из-за моего плеча. – Пахнет обалденно!

Я едва удержалась, чтобы не хихикнуть, заметив, как мама поморщилась от слов моей подруги.

– Пойдем, – я подтолкнула Ляльку к столу.

В столовую вошел отец.

– Всем доброго вечера, – он кивнул Ляльке и мне, повернулся к жене. – Все в сборе, можно садиться?

Мама заняла место во главе стола, еще больше напоминая королеву. Снежную. Мы с Лялькой уселись рядом, а папа напротив. Мама бросила неодобрительный взгляд на мою подругу, заметив ее шарящий по столу взгляд. Я же изучала столовые приборы, лежавшие по бокам тарелок. Пять вилок, ножи, две ложки – значит, ужин предстоит плотный. Опережая мои мысли, отец спросил:

– Так что у нас сегодня на ужин?

– Весенний салат, суп из брокколи, запеченная куропатка под соусом Провансаль, на гарнир запеченный картофель и рис по-сербски, потом десерт.

– Ого, вот это выбор! – воскликнула Лялька, и я еле удержалась, чтобы не наступить ей на ногу.

Каждая фраза Ляльки равнозначна абзацу нравоучений мамы, ждущих меня перед сном.

– Вино, шампанское? – спросил папа. – Думаю, по такому поводу шампанское просто необходимо! Моя блудная дочь вернулась в родные пенаты! – Он разлил по фужерам игристое вино, встал – С возвращением, Агата!

Мы с Лялькой вскочили, а отец только покачал головой, заметив, что мама осталась сидеть и даже не притронулась к бокалу.

Мы выпили, горничная принесла блюдо с куропаткой. Отец о чём-то спрашивал Ляльку, а я вдруг поняла, что совершенно не хочу находиться здесь, что чувствую себя здесь взаперти, словно чудная птица в золотой клетке. И даже все эти подбадривающие слова отца и Ляльки не спасали ситуацию. Взгляд мамы был вездесущим, словно она была господом богом, вершителем судеб. Или удавом, уставившимся на кролика и готовым его задушить в любой миг. Кроликом была я. Жалким, трусливым, дрожавшим и всегда подчинявшимся.

Настроение упало до плинтуса, я отвечала невпопад, и если бы кто спросил меня, о чем был разговор, то я вряд ли бы вспомнила.

Еле дождалась окончания ужина. Мама, до этого молчавшая, нарочито ласково кивнула Ляльке:

– Агата сегодня очень устала, и я уверена, что ей не терпится принять душ и лечь в постель. Знаете ли, Лариса, сегодня у всех был тяжёлый день…

Лялька, кажется, поняла – опустив глаза, поднялась из-за стола.

– Да, действительно, уже достаточно поздно, а мне завтра на работу.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, и если бы пол сейчас разверзся подо мной, то я бы с радостью прыгнула вниз. Завтра обязательно извинюсь перед подругой, объясню…

Да что, черт побери, здесь объяснять?! Мне надо бежать отсюда! Бежать, не оглядываясь, иначе я просто свихнусь!

* * *

Я нарочно долго принимала душ. Сначала медленно тёрла себя мочалкой, затем просто стояла, подставив лицо тёплому дождику из лейки. Надеялась, что мама не придёт, оставит меня в покое, и я лягу в кровать и спокойно засну, как делала это все пять лет в Италии.

Надежды не оправдались. Я вышла из ванной, завёрнутая в полотенце, и тут же взглядом наткнулась на мать, сидевшую в кресле у кровати.

– Ты слишком долго купалась…

Скинув полотенце, я молча забралась под одеяло. Так и хотелось сказать: «Ну давай начинай, и поскорее». Даже пришлось сжать губы, чтобы с них не слетели грубые слова.

– …Ну что ж, дочь, теперь мы можем поговорить. – Ее голос был тихим, проникновенным, словно она собиралась рассказать мне на ночь сказку. Натянув одеяло до самого подбородка, я приготовилась слушать. – Я заметила, что ты не слишком радовалась, переступая порог дома. Тебе больше нравилось в Милане?..

– Я обрадовалась, – попыталась возразить.

Но мама не слушала.

– …Почему бы тебе не вернуться туда? У тебя там есть то, к чему ты стремилась всю сознательную жизнь – карьера фотомодели.

– Я устала, мам.

– От славы и денег глупо уставать. Не для этого я вкладывала в тебя столько сил и энергии, чтобы ты просто взяла и, бросив всё, вернулась в Россию.

– Мне хочется заняться чем-то другим.

– Чем, например? Что ты еще умеешь? Этим «другим» ты сможешь заняться потом, когда станешь обеспеченной женщиной средних лет с морщинами и оплывшим лицом, а сейчас ты должна подавать и продавать себя.

– А если я выйду замуж?

– Замуж? – мама закатила глаза. – Да, я что-то такое слышала от твоего отца. Это не о том ли Феликсе Рощине идёт речь, отец которого бизнес-партнёр твоего отца?..

Я пожала плечами. Конечно же, мы с папой обсуждали наш с Феликсом брак, но почему-то мне ничего не хотелось рассказывать маме.

– …Так вот, Агата, замужество тебе не подходит. Пойдут дети, пелёнки, ты испортишь фигуру и уже ни на что не будешь годна.

– Мам! – я не выдержала, взвилась на кровати. – Ты, вообще, о чём?! На что я должна годиться?! Разве не предназначение женщины – иметь детей?

– Не таких женщин как ты, дорогая. Посмотри на свои руки, изящные, как у французской статуэтки, а твоя талия, грудь, бёдра? Да таких, как ты, надо выставлять на выставке, как картины, произведение искусства!

– Да не хочу я выставляться, не хочу! Я не робот, у меня есть чувства!

– Эти чувства постарайся засунуть куда-нибудь поглубже. Меньше чувствуешь – лучше спишь.

– Мам, я устала и как раз хочу спать, – повернувшись на другой бок, накрыла голову подушкой, чтобы больше ничего не слышать.

Господи, мама точно спятила в своём стремлении сделать из меня орудие для добычи денег. Завтра же подумаю что делать, хотя уже приняла решение, что здесь жить больше не буду.