Читать книгу Записки студентки - Ольга Гудкова - Страница 10

Солнце совсем перестало посещать наш город. Дни обрели меланхоличный оттенок и стали ужасно долгими. На часах было восемь утра, и я уже сидела на скамейке в коридоре клиники. Мне хотелось спросить у Женьки, неужели, она не могла записаться на другое время, но я не стала. Что это сейчас изменит? Спать хотелось невероятно. Последнее время у меня вообще редко бывало желание вылезать из-под одеяла. Целыми днями бы валялась в кровати и смотрела сериалы, будь моя воля. Однако, ни работу, ни учёбу, ни социальную жизнь никто не отменял. Поэтому я каждый день, подавляя свои желания, скидывала одеяло, опускала ноги в мягкие тапочки и шла в душ. После душа я садилась на подоконник, приоткрывала окно, курила и пила кофе. Мокрые волосы у меня были укутаны большим махровым полотенцем, так как я смертельно боялась простудиться. Терпеть не могу насморк. По-моему, не бывает ничего хуже, чем когда из твоего носа что-то бесконтрольно течёт. Эти простые утренние ритуалы делали меня счастливой. Несмотря на то, что с утра я не хотела ничего, кроме крепкого здорово сна, мне доставляло удовольствие варить кофе, принимать душ и сидеть на своём уютном подоконнике. Это стало традицией и делало мою жизнь такой размеренной и постоянной. Вот почему англичане так любят традиции! Это даёт ощущение стабильности жизни, а, значит, почвы под ногами. Жизнь уже не кажется такой пугающе непредсказуемой, если ты точно знаешь, что завтра с утра тебя ждёт твоя обычная чашка кофе. Поэтому я так нервничала, если кофе заканчивался, а я забывала его купить. Эти полчаса с самого утра, которые проходили всегда одинаково, придавали мне сил на весь день. Но сегодня мои утренние ритуалы прошли раньше, чем обычно, потому что у Женьки была запись к врачу на такое ранее время, когда ещё даже петухи спали. Однако, я всё равно не спеша проделала все свои привычные утренние действия.

В клинике было практически пусто. В коридоре горел мягкий жёлтый свет. Это действовало умиротворяющее. Было ощущение, что всё будет хорошо. По-другому просто не может быть, когда вокруг такой спокойный тёплый свет. Я взяла Женьку за руку, как бы говоря, что я здесь, чтобы ни случилось.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – неожиданно произнесла она.

Я вопросительно на неё посмотрела. Вряд ли это что-то хорошее. Никто никогда не говорит хорошие новости в восемь утра.

– Я никак не решалась… Но мне нужно поделиться этим с тобой. Дело в том, – она смотрела на свои колени, и убрала свою руку от моей, – что я не просто боюсь рожать. Конечно, сам процесс меня тоже безумно пугает. Мне всего девятнадцать! Но ведь женщины во всём мире рожали и в тринадцать лет, и даже раньше! Но дело не в этом. Точнее, не только в этом… Я боюсь рожать этого ребёнка.

– Господи, но почему?

– Я тебе не говорила, но однажды Альберт предложил мне позвонить тебе…

Она замолкла. Альберт предложил позвонить мне? Очень странно, я за всё время обменялась с ним буквально парой фраз и была уверена, что вообще не помнит о моём существовании, если только в контексте «какая-то там подружка Жени». С подобными людьми (тусовщиками, постоянными клиентами ночных клубов), я жила в параллельной реальности – они не интересовали меня, а я – их, наши жизни просто текли мимо друг друга. Поэтому я так удивилась, услышав, что Альберт предложил мне позвонить. Интересно, зачем?

– Чтобы… чтобы…

– Женя, не томи!!

– Чтобы заняться сексом втроём.

Что?! Секс втроем? Нет, разумеется, я знала, что это такое, хоть и не совсем представляла, как это происходит. Просто меня никогда это не привлекало и не интересовало, и я забыла о существовании такого феномена. Поэтому сейчас это было последним что я ожидала услышать. От неожиданности я понятия не имела что сказать. Если бы передо мной упала комета, я бы удивилась меньше.

– Секс втроём? – сказала я, чтобы как-то заполнить паузу, – в смысле: ты, я и он?

Она кивнула, всё ещё не поднимая свой взгляд.

– Да уж…

Я не знала, что чувствовала. С одной стороны, мне было приятно (что уж там!). Меня выбрали как желанный сексуальный объект, согласитесь, что это льстит? Правда, Альберта я вообще не находила сексуальным, но разве это имеет значение? Нет, безусловно, я бы на это не согласилась, тем более, со своей подругой. Я вообще не могу себе представить такое общение. Сегодня мы занимаемся сексом с ней и её парнем, а завтра встречаемся за чашкой кофе и говорю: «У тебя вчера был оргазм? Да? В тот самый момент?! Я так и подумала!». Нет, нет и ещё раз нет! Может быть, я была слишком консервативна, но я бы, не раздумывая, отказалась от такого предложения.

– Разумеется, я тебе не позвонила. Ты бы ни за что не согласилась, я знаю, – сказала она, словно прочитав мои мысли. И у меня в голове сразу возник вопрос: «То есть сама Женя была не против?», но озвучивать я его не стала, хоть и очень хотела. Попробую это выяснить по-другому.

– Предложение, конечно, странное, что и говорить…

– Вот и я так подумала.

– А сама ты к этому как отнеслась?

– Ну, он много раз давал мне понять, что хочет оргии, и я была готова к тому, что рано или поздно, мне придётся это сделать…

Слово «придётся» неприятно покоробило меня. Ну, почему, почему женщина считает, что если её мужчина что-то хочет в сексе (а тем более оргию!), то ей придётся это сделать?! Как будто у неё нет, и не может быть права выбора. И права послать его к чертям, если он начинает давить на неё со своими взглядами на их половую жизнь.

– Придётся? – не удержалась я.

– Ну да, – она пожала плечами, – я знала, что он всё равно сделает это со мной или без меня.

«Уж лучше без тебя», – хотелось сказать мне, но я в очередной раз прикусила язык. Видимо, подруга как раз подразумевала обратное.

– Так вот, разумеется, тебе я этого предлагать не стала, хотя, возможно, что с тобой мне было бы комфортнее, чем с кем попало. Но я не знала, как это может отразиться на нашей дружбе. Не думаю, что такие вещи скрепляют…

– Поддерживаю.

– Мы поговорили об этом, и какое-то время я не могла выкинуть это из своей головы… но потом у меня была такая большая нагрузка в университете, и эта мысль полностью выветрилась. До определённого вечера. Точнее, ночи. Как-то я собралась лечь спать пораньше, потому что плохо себя чувствовала, а Альберт уехал в ночной клуб. Я проснулась в три часа ночи от того, что он приехал домой пьяный и… не один. Он был с девушкой. Она была высокого роста, примерно как ты, с чёрными волосами до плеч. Я не могу назвать её красавицей, но в ней была какая-то развязная сексуальность. Но, не смотря на это, секса с ней мне не хотелось. Думаю, что мне вообще не хотелось секса с женщиной, потому что она для этого подходила идеально: молодая, стройная, привлекательная и немного развязная. Чего ещё желать? Но я хотела бежать. Бежать оттуда, из своей квартиры… Хм, если она когда-то была моей, – горько усмехнулась Женя и замолчала.

– Но я никуда не ушла, – спокойно продолжила она через минуту, – я осталась там. Не знаю, мне казалось, что так нужно, что так правильно. Секс втроём – правильно, понимаешь? Вроде бы так я поддержу своего любимого человека. Или я просто струсила. Струсила убежать. Побоялась показаться старомодной и отсталой, что ли… Даже не знаю. Или просто боялась потерять его. Так глупо и так стыдно в этом признаваться!

– Это вовсе не глупо, – сказала я, – мы все любили и делали кучу глупостей…

Женя ничего не ответила, но я почувствовала, как она облегчённо вздохнула.

– Она тоже не была трезвой. Эта девушка, – продолжила подруга, – эти двое так громко хохотали, что мне казалось, они перебудили весь дом. «Её зовут Линда», – помню, как Альберт сказал мне тогда. Мне показалось это имя ненастоящим. Странно звучит, да?

Я кивнула.

– «Линда, угости Женю шампанским», – сказал Альберт, обращаясь к ней. Мне показалось, что он смотрит на неё как-то более влюблено, чем на меня. Я почувствовала ревность, и решила идти до конца. Я решила доказать ему, что тоже могу быть такой же развязной и сексуальной. Мне казалось, что тогда он будет больше меня любить. Линда протянула мне бутылку, которую всё это время держала в руке, а я даже не заметила этого. Я глотнула. Мне безумно не понравилось, клянусь, это было не шампанское, а что-то другое, отвратительное и гораздо более крепкое. Но он сказал: «Ещё», и я выпила ещё. То, что происходило дальше, я помню уже смутно. «Линда, поцелуй её», – кажется, сказал он, забрав у неё алкоголь, и принялся сам его пить. Она целовала меня в шею и в грудь, я уже плохо помню то ли из-за этого спирта, то ли из-за шока.

Женя закрыла лицо руками. Я подсела поближе, и обняла её. Она не плакала.

– Тогда-то всё и случилось. Сам процесс я практически не запомнила, но помню, что мне не понравилось. Я не понимала, что я должна делать, когда они… ну, ты понимаешь…

Я понимала. Но я не могла понять только одного: зачем она с ним? Очевидно, что он не уважал ни её, ни её желания и потребности, в том числе сексуальные! Неужели, это и правда любовь? Неужели она настолько любит его, что готова всё это терпеть? Просто не может быть, чтобы это чувство, так воспеваемое поэтами, было так разрушительно для человека!

– Я думаю, что именно тогда я забеременела, – сказала она самое главное, – и… если я рожу, то всегда буду смотреть на этого ребёнка, как на результат той оргии…

Да уж, Женьке, конечно, не позавидуешь. Я настолько потеряла дар речи от её рассказа, что усердно пыталась придумать что-то, что можно сказать, поддержав её. Осудить Женьку сейчас легко, это может сделать каждый. Сказать ей какая она дура, что нужно было думать раньше. Это так просто. Но это ничего не изменит. Точнее, изменит, но в худшую сторону – Женька ещё больше будет переживать и ненавидеть себя. Но вот подобрать слова, которые поддержат человека – сложно, а ведь это именно то, что ей сейчас может помочь.

– Ты не будешь на него так смотреть, – наконец сказала я, – это будет ребёнок, ни в чём не повинный ребенок, и когда ты будешь видеть его, то будешь думать о том, как его любишь, а об этой оргии просто забудешь и всё. У тебя будут совершенно другие дела и заботы, – у меня чуть не вырвалось слово «проблемы», – все в молодости, да и не только в молодости, творят кучу глупостей, просто мы не знаем об этом. Люди обычно притворяются святыми. Это модно. Ты не одна, у кого был подобный опыт. И не одна, кому не хочется об этом вспоминать. Я уверена, что многие пробовали и кто-то был разочарован. С другой стороны, разве не для этого нам дана молодость? Чтобы постоянно что-то пробовать и экспериментировать! Зато теперь ты точно знаешь, что это не твоё! Будешь писать в старости мемуары, – я попыталась улыбнуться.

Она кивнула, и из её глаз покатились слёзы. Женька выглядела безумно трогательной. Я ни капли её не осуждала, я и сама наделала кучу ошибок. А сколько ещё предстоит?

– Наверное, ты права, – ответила она, и её лицо слегка просветлело.

– Евгения Герасимчук, – сказала администратор клиники, – прошу Вас, проходите.

Женька вытерла слёзы, поднялась со скамейки и направилась в кабинет врача, а я осталась наедине со своими мыслями. Я поняла, что мне было страшно. Страшно влюбиться настолько, чтобы в этих чувствах потерять себя и своё уважение к собственной жизни, к собственным желаниям и потребностям. Мне было безумно страшно, что я вот также захочу удержать мужчину каким-то подобным способом. Стала бы я себя уважать после этого? Не знаю. Конечно, я не скажу Женьке подобного, наоборот, всячески дам ей понять, что в её поступке нет ничего криминального, такое бывает, когда теряешь голову. Ничего не поделать, все мы люди. Но всё-таки её рассказ поразил меня до глубины души. Неужели женщины действительно так сильно влюбляются, что теряют в этих чувствах уважение к себе? Почему-то мне не верилось, что у мужчин тоже бывает это. Возможно, я была не права.