Читать книгу Рассказы о животных - Ольга Карагодина - Страница 11

Однажды нам с мужем нужно было уехать по срочному делу на два дня, и не с кем было оставить нашу лайку. Долго мы мыкались и, наконец, решили уговорить нашего пожилого родственника семидесяти лет последить за псом. Покормить его, погулять с ним два раза в день. Родственник со скрипом, но согласился, понимая, что у нас безвыходное положение. Мы ему расписали, что и как будет кушать пёс, как с ним гулять. Договорились, что он будет жить в квартире один. Стало быть, остаётся подъезжать в течение двух дней утром и вечером к нам домой, накормить и выгулять собаку.

Уезжали мы с тяжелым сердцем. Оставили деду в холодильнике: мясо, поводок и намордник. Ошейник на собаку надели сразу, попросив не снимать, чтобы можно было всегда Казана схватить при нестандартной ситуации. Попросили гулять с ним только на поводке, и желательно, недалеко от дома. Также предостерегли сразу о необходимости обходить стороной, всех встречающихся собак, ибо Казан драчлив. Дед кивал: «Да-да, все понял».

Мы уехали. Описывать свое моральное состояние не буду, я просто извелась за эти два дня, и как оказалось, не напрасно.

В первый же день, отгуляв утром положенное время, дед прикинул, что ездить из Выхино на Таганку далеко, и решил увезти Казана к себе домой. Ехать с псиной на троллейбусе ему показалось долгим, и он решил отвезти собаку в маршрутном такси. Они с Казаном доехали отлично. Единственная неприятность состояла в том, что деду пришлось поскандалить с водителем по поводу ушастого пассажира с волчьей внешностью и повисшим поленом хвостом, ибо, когда пёс нервничал его хвост из баранки раскручивался и его трудно было отличить от серого собрата. Граждане пассажиры, притихли. Дед у них, доверия не вызывал, ибо, он был поджарой конституции, и все подумали, что собаченцию таких размеров, он вряд ли сможет удержать, но всё обошлось.

После поездки, почувствовав себя великим собаководом, дед решил сразу же отгулять вторую часть программы и, подойдя к местной школе, отпустил Казана с поводка. Неожиданно для него, с другой стороны школьного двора вынырнули две крупные собаки: кобель немецкой овчарки и молодой кобель русско-европейской лайки. Казан, был бы не Казан, если бы тут же не сцепился с обоими кобелями. По земле покатился клубок рычащих тел. Дед растерялся, но решил не лезть в это дело, в общем-то, и не зная, что предпринять, чем ужаснул хозяев овчарки и лайки, так как они поняли, что разнимать собак придётся им.

Кое-как расцепив катающихся кобелей, и отогнав Казана в направлении деда, хозяева высказали ему в непечатных выражениях всё, что они думали по этому поводу. А именно, чтобы дед с такой «тварью» гулял отдельно по ночам и по кустам. Их можно было понять.

Сам же дед, слегка струсил, но оценил, что это такое гулять с крупной собачкой. Дома он навалил псу каши со щами, мясо он не взял, и улегся на диванчик.

Плотненько поужинав, Казан понял, что здесь можно всё, и полез к деду на диван, хотя дома, в присутствии нас, пёс даже думать об этом не мог. Полизал деду руку, в знак благодарности за ужин и хорошую прогулку, и посапывая, улегся рядом. Дед устал за день, к тому же он набрался впечатлений, и решил сидя на диване перед телевизором, попить чайку с печеньем.

– Ага!

Казан лёжа рядом с дедом на диване, корректно просил печенюшку, но, видя, что тот жадничает, наподдал ему носом под руку, с горячим чаем. Облив себя кипятком с головы до ног, дедуля рассердился, и согнал хама с дивана.

Наступил поздний вечер. Дедушка расстелил постель и улёгся в кровать. Через минуту кровать содрогнулась. Рядом с ним на подушку легла собачья голова. Пёс придвинулся к нему плотнее и крепко заснул. Всю ночь дед боялся пошевелиться, оставаясь под впечатлением клыкастой, храпящей во сне волчьей головы на подушке. Беспокойно проведя ночь, утром встал больным человеком.

Вторую прогулку отгуляли нормально. Ходили по кустам, по обочинкам, на поводке, старательно обходя собачников. Слух о дедушке с неуправляемой лайкой, мгновенно прокатился по району и, теперь, их местные собачники тоже вежливо обходили стороной.

И всего-то деду оставалась продержаться вечер, да ночь, утром мы приезжали, но… закон подлости никто не отменял. Случилась кульминация. Выбрав время попозже, чтобы народу было поменьше, дедуля отправился гулять. Погода стояла тёплая, ласковая, он по дороге и расслабился. Вечер тихий, спокойный, умиротворяющий и тут, как назло, навстречу деду попались две молодые обворожительные девушки, и ладно бы они прошли мимо, так нет, решили спросить у него, как им пройти на Ташкентскую улицу.

– Вот… Счастье-то, – мысленно вспорхнул дед, вспоминая свои семнадцать лет. Расправил грудь, заулыбался, раскланялся. Девушки в мини юбках, ножки точеные, глазки блестят, совсем забыл, зачем он вышел погулять. Распушив перья, пустился в длинное обсуждение путей, ведущих к Ташкентской улице, а, чтобы пёс ему не мешал, он прикрутил поводок к запястью. В этот момент, в соседних кустах зашуршал кот, вышедший на вечернюю охоту, и пока улыбающийся дед, кланяясь, рассказывал, размахивая руками по какому маршруту двигаться молодым нимфам, Казан, унюхав кота, совершил мощнейший рывок в кусты.

Международный гид улетел пузом по асфальту прямо в колючий куст. Замечу, лайки никогда не лают, когда совершают нападение. Лают они, только если видят дичь и не могут её достать, сообщая хозяину о местоположении зверька.

Вставная челюсть деда вывалилась на дорогу и быстро покатилась в сторону. Очки слетели с носа, не удержавшись он хлопнулся оземь, аккурат на них, мгновенно, раздавив стёкла. Одежда затрещала по швам. Да-а… это был конфуз! Оказаться в таком положении перед наядами, беспомощно лежащим в кустах, лицом вниз, разматывая накрепко привязанный к запястью поводок, было ужасно.

Бедному старикану трудно было держать марку перед дамами. Бодро вскочив, он измудрился двумя руками выдернуть Казана из куста, хотя, оттуда раздавалось неистовое шипение защищающегося кота. Затем собравшись с духом, попросил девушек помочь ему. Но у него резко ухудшилась речь (челюсть была далеко), да и девочек он плохо видел, темно было.

Девушки, умирая от хохота, подали ему разбитые очки, и он тут же нацепил их на нос. Ему стало несколько легче. Нашли вставную челюсть. Она откатилась на два метра. Прицепив зубы, дед решил, что ещё не всё потеряно, и принялся лобызать ручки благодетельницам: «Погоды, нынче стоят изумительные…»

Девчонкам стало его жалко. Они частично ответили ему взаимностью, проводив его с собакой до подъезда, помахав ему на прощанье прелестными ручками.

Вернувшись домой, снова покормив Казана щами, дед начал подсчитывать убытки, нанесенные ему псом:

1. Разбитые вдрызг очки;

2.Грязная вставная челюсть;

3.Порванная в нескольких местах рубаха;

4 Облитая сладким чаем вторая рубаха;

5.Облитые тем же чаем брюки, лежащие в стиральной машине;

6.Синяки.

Утром, с первым же маршрутным такси, он приехал к нам домой, специально не сняв рваной рубахи, в кармане которой лежали злополучные очки.

Как только, мы ввалились в квартиру, улыбающийся дед продемонстрировал нам урон: «Больше… НИКОГДА! Слышите! Никогда не просите меня оставаться с вашей собакой. Как, хотите! Собака должна: либо жить на дачном участке, либо помещаться в карман.»

Мы из всех сил пытались сохранить на лицах сочувствие, но от хохота просто складывались пополам. Конечно, это больше не повторялось. Хотя позже дедушка регулярно звонил и спрашивал, как здоровье Казана, признавался ему в любви, и осторожно спрашивал: «Как погуляли? Ничего интересненького не приключилось? Передайте ушастому привет. А с девочками – пёс был не прав…»