Читать книгу Загадать желание - Ольга Кай - Страница 14

Горы показались на третий день пути верхом. Их голубоватые вершины поднимались над горизонтом, за зеленой полосой леса. Резкие очертания сглаживались окутывающей склоны дымкой. Вот бы забраться туда, наверх! Но нам не по пути, да и кто знает, каких созданий – волшебных и не очень – можно встретить там, в пещерах, гротах и глубоких расселинах? О троллях здесь слышали только от наших, как и о драконах, а больше я никого и не знала.

Руки у Алины на диво быстро подзажили, и она ехала верхом на серой кобыле, наслаждаясь путешествием. Правда, иногда немного морщилась, когда, сжимая повод, тревожила ожоги. Погода не портилась, днем светило солнце, а ночи, хоть и прохладные, были тихи и безветренны.

Во второй половине дня, переправившись через реку, мы въехали в небольшой городок под названием Вереш. Он встречал путников аркой ворот над дорогой, причудливыми вывесками на аккуратных зданиях, серебристыми куполами церкви и высокой башней управы, видной едва ли не с любой городской улицы.

– Вереш – это ворота предгорья, – негромко объяснял Леон нам с Алиной. – От него идет дорога к перевалу, здесь проходят купеческие караваны с востока. И с юга тоже. Иногда легче перебраться через горы, к тому же дорога наезженная, чем лезть непролазными топями и болотами. Да и Заповедный лес не каждого пропустит.

– Что-то у меня нехорошее предчувствие, – шепотом поделилась я с подругой.

– Что мы пойдем именно туда, куда ни один нормальный человек не сунется? – она обреченно улыбнулась. – Я в этом почти уверена.

Мы остановились возле большого здания, на котором красовалась вывеска: «Змеева Голова». Под ней кто-то не слишком старательно изобразил змею, насаженную на вилы, словно сосиска на очень похожий столовый прибор.

Хозяину лошадей Горыныч пообещал оставить их на конюшне именно этого гостевого дома. Людей было мало. Леон сказал, что после зимы купцов здесь немного ездит, потому что одна горная речушка во время таяния снега частенько размывает дорогу, ведущую через перевал.

Наш змеиный воевода отправился на конюшню – и лошадей поставить, и с конюхом договориться, доплатить за корм и заботу о животных, а мы с подругой и Леоном направились внутрь. Судя по всему, впереди самая трудная часть пути, и мы решили подкрепиться как следует, потому что ночью вблизи Заповедного леса можно всякого ожидать, а против ночевки в городе или других ближних поселках Арис возражал.

Леон открыл дверь, мы с Алиной вошли внутрь и остановились, едва не разинув рты: прямо напротив дверей из деревянной стены торчала драконья голова – рогатая, с открытой пастью. Два длинных белоснежных зуба, словно ядовитые у гадюки, и еще клыки, поменьше, но тоже внушительные. Правда, клыков было не четыре, а три – не хватало верхнего правого. Казалось, что дракон врезался в стену, пробив ее головой, да так и замер.

– Добро пожаловать, уважаемые, в гостиный дом «Змеева Голова», – низкорослый мужичок в переднике, какой-то щупленький, с рыжей бородкой, учтиво поклонился нам и добавил: – Не извольте пугаться, сударыни, он уже давно не кусается.

Только теперь я разглядела, что голова приделана к деревянному щиту, висящему на стене, и что глаза дракона – или, если угодно, змея – ненастоящие, стеклянные.

Немногочисленные посетители сидели по углам, обсуждая свои дела. Чистенько и довольно тихо. Леон выбрал столик под широким окном и попросил горячий обед на четверых, довольно скромный. Но после каши, приготовленной на костре, и жестковатой зайчатины, мы были бы рады и меньшему.

Наш заказ передали кухарке, и пока хозяин со скучающим видом протирал и без того чистый прилавок белой тряпочкой, мы втроем дружно пялились на оскаленную морду, а я гадала – уж не та ли это голова, которую Горыныч откромсал у мертвого змея и куда-то нес-нес, да не донес.

Наш интерес польстил хозяину. Облокотившись о край прилавка поближе к нашему столику, он наслаждался вниманием, которое уделили висящему на стене страшилищу, потом сказал:

– Вы, наверное, слышали о змее-людоеде, который жил в здешних горах лет десять назад?

Мы дружно закивали.

– Не правда ли, голова хорошо сохранилась, – мужичок не без гордости поглядел на клыкастый трофей. – Да-да, это голова того самого змея. Я ее годков пять тому у гишнянского старосты за золото купил. Ему деньжата нужны были позарез. Сынуля добро отцовское промотал, уж и долги платить нечем было. Да и к чему ему-то голова? А мне удачу приносит. И клиентов подманивает. Вот и вы тоже могли ведь в другой дом зайти, а пришли сюда.

И я, и Алина были бы не против услышать историю змеевой головы, вернее того, как эта самая голова с телом рассталась, но задавать вопросы мы побоялись.

– Да уж, зверюга была страшенная, – подал голос седоволосый дедок, одиноко сидевший с кружкой неподалеку. – Я в тот час как раз в Гишнянке жил. Ох и натерпелись! Змеюга бесстыдная скотину таскала, почитай каждый день кто коровы не досчитается, кто козы. Уж думать стали: что ли невесту ему выбрать да откупиться?.. Так отец Иннокентий отговорил. Негоже, мол, отродию бесовскому жертвы приносить. Не по-божески. Хорошим человеком был отец Иннокентий. Правильным, – старик отхлебнул из кружки, громко ухнул ею о стол, чудом не разбив.

– Ты погоди, Никола, – отозвался трактирщик. – Что-то не то рассказываешь. У меня самого дочка в Гишнянке, так она говорит, что кого-то змею таки отдали.

В это время нам принесли горячую кашу с подливой в глиняных мисках, но ни я, ни Алина на еду внимания не обратили.

– Да, было дело, – старичок скривился. – Аж вспомнить стыдно. Был там парнишка один, сирота, да головой будто слабоват… Взялся откель неведомо, говорил непонятно. Сперва Аквилина его приютила: своих-то детишек нет, а парня жалко – дурной ведь совсем, пропадет. А опосля-то соседи замечать стали, что на двор к ней змеи со всей округи сползаются, и что парнишка тот с ними будто беседует. Испугались, значит, всё думали – а как он начнет гадов на людей натравливать? Аквилина-то его защищала, да народ пуганый, ясное дело. Как случай представился – отправили его к змею, чтобы, значит, он с ним поговорил да упросил скотину не красть.

– И как? – удивился трактирщик. – Неужто парень и вправду пошел?

– Да какое там! – старик снова хлебнул из кружки. – Связали да оставили посреди поля. Уползти он не успел, змеюга в тот день рано прилетела.

– И что, слопала?

– А Бог его знает, – вздохнул мужичок. – Думается мне, что гадина эта его за один присест и проглотила. Ни костей не нашли, ни веревки. Аквилина все говорила, что парнишка убежал, видать, ну мы и не перечили… Она долго мучилась после, да и помирала тяжко. Жалобилась все, что это Бог ее карает, да уж ее-то за что? Нас отец Иннокентий тогда совестил, каяться призывал. А после кто-то придумал змеюгу отравить. Спросили у знахарки, чем козу накормить, чтобы мясо ее стало для гадины окаянной ядом смертельным. Сделали, как она сказала. И верно – змея мы больше не видели. А деньков через пять сынок старостин башку эту в село притащил.

Дверь негромко хлопнула, закрываясь. Хозяин трактира вежливо поздоровался с Горынычем. Тот ответил и сел за стол рядом с нами, перед доверху наполненной миской.

– Договорился, – коротко сообщил он Леону. Мы с Алинкой переглянулись и отвели глаза, уставившись в свои тарелки. А трактирщик продолжил разговор, прерванный появлением нового посетителя:

– Вот и мне староста хвастал, что это его старший сын голову Змею срубил. Да только я не поверил: видно, что голову не рубили, а отпиливали.

Арис обвел нас взглядом и молча принялся за еду.

– Агась, – отозвался старичок из Гишнянки. – Он потом и признался, что нашел змеюгу дохлую и башку ей откромсал. Правда, выглядел так, словно взаправду со змеем сражаться довелось – порезанный весь, в синяках да шишках. И дружки его, помощнички, не лучше.

Леон спрятал усмешку. Трактирщик со своим говорливым посетителем стали обсуждать дела гишнянского старосты да его беспутного сыночка, и мы, наконец, смогли уделить должное внимание обеду.

* * *

Задерживаться не стали. До Заповедного леса было не слишком далеко, но ночью туда сунулся бы разве что сумасшедший, а потому стоило найти укромное местечко для ночлега. Арис знал дорогу лучше всех и шел впереди, мы с Алиной – за ним. Подруга осторожно подхватила меня под локоть и задумалась, наверное, тоже вспоминала разговор в трактире.

Миновав церковь, наша компания свернула в узенькую улочку между аккуратных островерхих домиков. Прошли площадь с мраморным фонтаном по центру, еще несколько улиц… и город закончился. На этой дороге не было ни арок, ни сонных часовых. Маленькие тихие домики с нехитрым хозяйством и огородиками подбирались к берегу речки, за которой начинался лес.

Мы как раз шли по мосту, когда Алинка дернула меня за руку:

– Жень, смотри! – запрокинув голову, она глядела в небо. Там, в переливах отгоревшего заката, кружила черная птица. Сперва показалось, что это ворона, но вот птица спустилась ниже… Слишком уж она большая для вороны, крылья рваными лоскутами темнеют на фоне неба, и вместо перьев дрожат на ветру ветхие лохмотья.

– Что это? – прошептала подруга.

Леон схватил ее за запястье:

– Бежим!

Дорога осталась позади. Над нами сомкнулись древесные кроны, но сквозь узор молодой листвы на темнеющем небе виден был черный силуэт.

Птица кричала. Ее голос был похож на скрип колодезного журавля, необъяснимо громкий, пронзительный. А скоро за нашими спинами послышался треск. Погоня прорывалась через лес уверенно и с таким шумом, словно ломала деревья на своем пути. Что-то толкнуло в спину, я едва не упала. Мимо пролетела ветка, царапнув Алинке плечо. Подруга ойкнула, но не остановилась – Леон упрямо тащил ее вперед, за собой.

Новая волна упругого воздуха налетела, сбив с ног всех четверых. Какая-то змея из Горынычевых подопечных, пролетев по воздуху, хлестнула меня хвостом и шмякнулась рядом. Я обернулась.

Арис привстал, ухватил с земли сухую палку и торопливо водил рукой вокруг нее, словно наматывая невидимую нить.

– Отойдите подальше, – крикнул он Леону. Тот подскочил, помог подняться Алинке, мне…

– Быстрее, идем! Идем!..

Показалась луна, ее лучи просочились сквозь листья. Теперь преследователям наверняка легко будет отыскать нас и без этой страшной, непрерывно кричащей над головами, птицы. Леон позволил нам остановиться, и теперь, прячась за деревьями, мы видели темную фигуру Ариса. Подобранную палку он воткнул в землю перед собой и ждал.

Сперва блеснули серебристые блики на доспехах, потом грузными тенями появились люди. Они ехали верхом, деревья перед ними валились в разные стороны, освобождая проход. Одно упало, едва не задев Горыныча.

Его заметили. Кто-то засмеялся, кто-то выругался неприлично.

– Живым? – спросил незнакомый голос.

– Можно, – ответил другой. – Девчонок, главное, не прибейте. Пригодятся.

И снова хохот вперемешку с угрозами уже в наш с Алинкой адрес. Леон крепче прижимает нас к себе.

– Ну, так и будешь стоять? – нетерпеливо спрашивает все тот же голос. Горыныч не двигается с места, и один из всадников небрежно вскидывает руку. Ариса отбрасывает назад, мощный поток срывает еще несколько веток, но воткнутая в землю палка каким-то чудом держится. Только покосилась немного.

Лошади неторопливо трогаются вперед, переступают поваленные деревья. Лунные блики скользят по доспехам. Всадники, словно сонные, качаются в седлах. Один с треском валится вниз, на поломанные ветви, у другого нога застреет в стремени, и обмякшее тело медленно волочится по земле. Еще двое сползают с седел, и тоже падают прямо у ног Ариса. Он поднимает руку, перехватывает поводья, и лошади останавливаются.

Арис проходит мимо лежащих тел, вытягивает из земли палку, проводит возле нее рукой и выбрасывает, ненужную. Запрокинув голову, смотрит вверх.

В вечернем небе истошно кричит черная птица.

Словно опомнившись, мы подняли головы. Птица кружила низко, над самыми верхушками, будто не боялась.

Щелкнул арбалет. Дважды. Новый крик, полный боли и ярости, ударил в уши. Арис что-то пробормотал, бросил трофейный арбалет на землю и поднял руку.

Огромная птица, сбитая вдруг налетевшим ветром, ударилась о ствол высокой сосны, попыталась подняться, но ее подхватил вихрь и швырнул сперва на ветви деревьев, а потом – на прогалину, где лежали поваленные колдунами стволы. Отпустив нас, Леон ринулся туда, выхватил меч и пригвоздил все еще кричащую птицу к земле.

Она извивалась, хрипела, но освободиться не могла. И не умирала. Стараясь не попасть под удары рваных крыльев, Леон держался за рукоять меча, Горыныч спокойно и деловито собирал хворост и сбрасывал его просто на покрытую грязными перьями спину существа. Потом чиркнул спичкой и, прежде чем поджечь, посоветовал:

– Уши прикройте.

Что было дальше – помню урывками. Птица кричала долго и громко, потом затихла. Леон вытащил меч, вытер его листьями. Мы шли, шли… Спотыкались, хватались за ветви, ползли куда-то и, наконец, упали на каменный пол в небольшой круглой пещере. Небо в проеме светилось звездами, а в ушах еще звучал скрипучий голос умирающей птицы.