Читать книгу Три повести о войне - Ольга Колпакова - Страница 3

Последний раз я видела папу, когда он построил нас троих возле мамы и строгим тихим голосом давал наказ.

– Лиля, – начал он со старшей. Лиля через несколько дней должна была пойти в пятый класс. – Лиля, возьми свой любимый ранец и вытащи из него все книги. Все, все, даже самые интересные. И положи в него бутылочку с водой, вот этот пакетик сухариков и переодеться. Еще положи записку – как тебя зовут, как маму зовут и наш адрес. И свой портфель ты нигде не оставляй! Всегда помни про него, держи его рядом.

Лиля сразу начала выполнять, что ей сказали. Хотя охотней она бы обошлась без сменной одежды. Лиля у нас отличница и книжница. Больше всего на свете она хотела стать учительницей. Мы с Миной и все наши соседские дети измучились с ее игрой в школу. Особенно, конечно, Мина. Мина учиться не любила, она любила бегать, прыгать и играть. Еще Мина умела драться, как мальчишка.

– Миночка. – Папа взял Мину за руки и повернул её к маме. – Мина, ты крепко-крепко за маму держись. Вот так за юбку держись и не отпускай. Никуда не убегай, в сторону не отходи. А если мама куда пойдёт, то ты с ней иди. Или за Лилю держись.

Мина сразу вцепилась в мамино платье. Миночке было семь лет. Ранца у нее еще не было, и папа соорудил ей рюкзачок, куда тоже положили сухари. Рюкзак удобно висел на спине, и руки у Мины были свободны.

Мне рюкзачка не дали, и я приготовилась зареветь.

– Марийхе. – Папа поднял меня на руки, крепко прижал к себе, а потом передал маме. – Марийхе… Хелена, не спускай Марийхе с рук…

Я, конечно, люблю сидеть у мамы на руках. Но недавно я научилась здорово бегать и сидеть на руках совсем не хотела.

У мамы было растерянное лицо. Такое, как если мы с Миной убегали далеко играть, за ручей, к Миусу[1], или в соседнюю деревню к кузену и она нас долго не могла найти. Или такое, когда Лиля нас спрашивает: «Ну-ка отвечайте, сколько будет одна курица плюс еще одна курица?» А мы ей: «Наваристый бульон!»

Так мы проводили папу до сельсовета. А потом за нами приехала подвода.

Я очень люблю кататься на коне! У нас и дома когда-то были Раздор и Шустрая. Только у нас их забрали. Уже давно. Тогда у всех лошадок забирали. А корову с теленком родители отвели недавно сами и взамен получили справку. Хорошо, что кошка Мими осталась с нами! Мы взяли ее с собой на подводу.

На нашей телеге было несколько больших узлов, коробка с маслом и фасолью, мешок с мукой, тюк с одеялами, наша старенькая бабушка и мы. Старенькая бабушка у нас очень-очень строгая. Но зато она плохо ходит, и мы легко можем от нее убежать, если она начинает нас ругать. Зовут ее сразу двумя именами – Эмилия-Катерина. Раньше так было можно называть. У нас с Миной тоже, можно сказать, было по два имени. Когда взрослые сердились, то звали нас не Мина и Марийхе, а Вильгельмина и Мария. И бабушка в молитвах тоже нас так называла.

А Лиля всегда была Лиля.

Не только мы – все из нашего села ехали на станцию. Из соседней деревни, где живет наш кузен Теодор, тоже все ехали. Теодор – драчун и грубиян. Он стреляет из рогатки по голубям и воробьям и называет нас малявками. Но сейчас он сидит тихо и не обзывается. Рядом с его повозкой бежит Рекс, Теодорова собака.

Мне было интересно и весело у мамы на коленях. Так далеко на тележке я пока не каталась, да ещё вместе с Мими.

Рекс немного рычит на Мими, и Мина прячет кошку под пальтишко.

Мы ехали долго, нам с Миной даже захотелось в туалет. Еще бы, ведь на завтрак мама велела выпить по две полные кружки молока и доесть сметану. Мими возилась под пальто у Мины и давила ей лапами на живот. Наверное, тоже хотела в туалет. Повозку остановили в уже сжатом поле, и мы побежали за копны.

И тут Мими вырвалась и отправилась домой! Лиля с Миной звали, звали кошку, но она убегала все дальше и дальше. Это потому, что папа не дал ей наказа всё время быть рядом с мамой! Теодор смотрел со своей повозки и ухмылялся, а Рекс лаял.

Сестры заплакали, и я вместе с ними. Мими – умная кошка. Она старше нас с Миной, даже старше Лили. Но почему она так глупо поступила? Как она там будет жить одна? У кошек даже нет своего бога, чтобы он позаботился о ней.

Потом я вспомнила, что папы тоже с нами нет, и хотела заплакать сильнее, да только впереди была станция, и там стоял состав с огромными вагонами. Поезда я почему-то испугалась и заревела уже из-за него, а не из-за папы.

– Тише, Марийхе, тише, – говорила мне мама. – А то папа услышит и расстроится. Скажет: «Что это за рева-корова и плохая девочка? А где же моя милая Марийхе?»

Тогда я поднажала, чтобы папа наверняка меня услышал. Тем более папа не наказывал мне не реветь.