Читать книгу Танец стихий - Ольга Коротаева, Борис Тюрин, Литагент ИДДК - Страница 6

– Прощай, любимый! – вновь прошептала я тьме, в которой мне мерещился черный тяжелый плащ мага.

– Рано помирать-то собралась, милая! – Прозвучало у меня над головой. – Хоть и чебурахнулась так, что аж звездочки вокруг посыпались… но жить будешь.

Я открыла глаза и обнаружила себя в свете фонаря распластанной на земле. Слева валялась сумка с выпавшими костюмами, справа застыл на боку плеер. А надо мной возвышалась сухонькая улыбающаяся старушка и еще несколько заинтересованных лиц на заднем плане. У меня вырвался стон.

– Чаво стоите, люди добрые, помогите молодке! – засуетилась вокруг милая старушенция.

– Спасибо, мне уже лучше. Да и до дома сто метров осталось дойти, – пробормотала я, отчаянно тряся головой.

– Может, проводить? – бухнул басом какой-то мужик: сердце мое болезненно сжалось, он чем-то неуловимо походил на мохнатого Дика.

Неужели все это только бред больной на голову каскадерки? А на самом деле ничего и не было? Сердечко заныло еще сильнее.

– Огромное спасибо за заботу, но мне на самом деле близко, – пряча слезы, прошептала я.

И, судорожно запихав сверкающие в свете фонаря костюмы, подхватила плеер и побрела к дому. А вслед раздавались голоса очень живого обсуждения моего сальто. Сразу стало видно, как народ соскучился по художественной гимнастике. Поди, еще и оценки выставили.

Дома я первым делом залезла под душ, скинув нежное шелковое платье… Шелковое платье?! И тут в моем сознании вспыхнуло все произошедшее, я со стоном опустилась на дно ванны. Осознать правду оказалось намного больнее, чем считать все, что со мной произошло, сном. Струи, бежавшие по моему лицу, смешивались со слезами отчаянья. Но не приносили утешения…

* * *

Я открыла глаза ранним утром, и снова тоска начала упоенно грызть меня. Как эта зараза, видимо, соскучилась по мне за ночь! Сегодня опять снился тот мир. Во сне я была счастлива, я танцевала для Роже, только для него. Он смотрел на меня своими удивительными глазами и улыбался так, что в душе пели райские птицы…

Каждое пробуждение было мукой: я опять вопреки потаенной надежде просыпалась здесь, в мире без него. И так уже много-много дней. Тоска изъела всю душу, заострила некогда округлые черты, проложила тени под глазами. Я старалась реже смотреться в зеркало. Но уже стало все равно, ведь он на меня не смотрит. Я совсем перестала ходить на занятия, не танцевала даже дома. Для всех окружающих это было, по меньшей мере, странно, ведь все свои эмоции я всегда выражала в танце. Друзья постоянно звонили, чуть не насильно таскали мою тушку по любимым местам, старались отвлечь. Они знали только, что мой любимый уехал далеко, и я не могу поехать за ним. А что я еще могла сказать? Без опаски угодить в психиатрическую лечебницу, разумеется!

Ко мне часто приходила Леля. В последнее время это был единственный человек, присутствие которого приносило немного облегчения душевной боли. Она молча сидела рядом. Ни о чем не спрашивала, просто ждала. И однажды меня прорвало. Я рассказала все, не боясь, что меня потащат к доктору. И начав, не смогла остановиться, пока не излила подруге всю свою горечь, сжавшись в ершистый комочек от нахлынувших воспоминаний. После десяти минут молчания я не выдержала и подняла глаза.

– Что ты можешь мне на это сказать? – тихо спросила я, пытаясь унять бешеный ритм сердца.

Глаза подруги странно блестели:

– Ты знаешь, я не сильно поражена. Уж прости, – не удержалась Леля от усмешки. – История необычная, но не эксклюзивная. Если, конечно, отбросить фантастические персонажи, все становится рядовой эзотерической практикой.

– А вот с этого места попрошу поподробнее. – Я искренне заинтересовалась происходящим.

– Понимаешь, это философия. Философия танца…

Мое недоумение позабавило подругу:

– Я не говорила об этом, потому как считала, что вам еще рано… Правда, похоже, что тебе как раз давно пора. Как, ты думаешь, возник танец живота?

– Ну, вроде как есть легенда, что девушке под платье залетела пчела, и она волнообразными движениями попыталась прогнать нахалку. А окружающим понравилось… – растерянно пробормотала я: как пчела может быть связана с эзотерикой?

Леля искренне расхохоталась:

– Потешно! Но таких историй сотни, а правда одна. Это искусство, такое же, как каратэ, йога и прочая лабуда. В каждом направлении есть практическая часть, а есть духовная. Сейчас народ не желает постигать знание, все хотят сразу результат. Но нет на свете известной танцовщицы, которая изучала бы только физическую сторону дела. Это очень заметно… Два притопа, три прихлопа не сделают тебя знаменитой, нужна еще и духовная составляющая танца. Не делай такое страдальческое лицо, сейчас я объясню. Вернее, попытаюсь.

Подруга немного помолчала, собираясь с мыслями.

– Каждое движение, такое красивое и невинное, на самом деле несет с собой энергетическую линию. Если смотреть иным взглядом, меняется даже аура танцовщицы. А сам танец и есть создание структурного энергетического поля. И площадь этого поля зависит от вкладываемого в танец потока энергий. Так ты можешь оздоровить либо себя, либо кого-то другого, надо только, чтобы объект попал в созданную структуру. А ты рассказываешь по сути об огромнейшем поле и влиянии его на сознание множества людей… Ну хорошо, как там: кваков. Ладно, не в этом суть. Так что в произошедшем с тобой нет ничего неизвестного и странного. Древнее искусство танца трепетно передано нам поколениями. И не только восточными. Ката в каратэ – тот же танец. Можно просто выполнять движение, а можно постигать высшее искусство, неся поток энергий. Мне даже нечему учить, тело твое знает больше моего. Только не хватает теории: так что этот случай как раз из тех, когда ученик превосходит своего учителя. А сейчас тебе так плохо потому, что ты выложилась больше, чем имела право. Задействовала поток своей жизни, собственного здоровья. И, видимо, как умирающая лиса, вернулась в свою нору. Или восстановиться или окончательно сдохнуть. Но ведь последнее не так уж обязательно?

Леля подмигнула мне самым легкомысленным образом:

– Набирайся сил, восстанавливайся. Если ты смогла один раз, сможешь еще. Главное – не бояться перемен и верить в свою судьбу. И поменьше читай желтой прессы и фэнтезийных романов, тогда не будет глюков с голубыми инопланетянами!

Подруга ушла, оставив меня переваривать полученную информацию.

Я боялась. Конечно, надеялась, что магия еще при мне, и я смогу вернуться с ее помощью, но страх разочарования был сильнее. Страх потерять надежду, которая поддерживала в этом теле жизнь, перекрывал все другие эмоции.

Защипало в горле, и тяжесть подкатила к вискам…

– Хватит! – гаркнула я на саму себя. – Давай договоримся, милая. Ты сейчас встанешь, примешь душ и выпьешь кофе, а потом можешь устраивать истерики, если уж тебе так сильно приспичило.

Кажется, говорить с самим собой это первый признак шизофрении или еще там чего-то, но меня этот странный как будто не мой голос немного успокоил, я даже решила, что предложенный план неплох. И, откинув одеяло, приступила к его скрупулезному выполнению.

Уже сидя на кухне с чашкой свежесваренного черного кофе без сахара, я позволила себе немного расслабиться. Тоска обрадовалась и принялась грызть с удвоенной силой. Что-то эта стерва сегодня совсем разбуянилась! Я уже почти решилась на эксперимент, но надо было все тщательно взвесить, а таким тонким делом следует заниматься на светлую голову, причем обязательно с легким сердцем. Все вышеизложенное в данный период моей странной жизни можно было соединить только в одном состоянии. И я отправилась на пробежку.

На улице ярко светило солнце: я вдруг затосковала по оранжевым близняшкам из мира Роже. Одинокие прохожие с по-утреннему хмурыми лицами торопились на работу. Я мягко бежала в коротком топике, облегающих трико и легких кроссовках. Все это я купила, как только поняла, что танцевать я не буду, как минимум, очень долго. Тело у меня тогда воспротивилось, начало ломить все кости и мышцы, пока я не поняла, что совсем без физической нагрузки не смогу. Так что появилась альтернатива. Бегать мне нравилось, это поднимало настроение с отметки «хуже некуда» до вполне сносного «терпимо». Так как прежние мои вещи остались валяться где-то в чужом мире, я не пожмотилась и выбрала для экипировки новые, качественные, фирменные, бегать в них было еще приятней. С особенной тщательностью подбирала кроссовки. Взяла летние, упругие, без задника, с лентой, перехлестывающей пятку для фиксации. Плюс: в них было не жарко.

Через пару километров я начала замечать красоту природы и пение птиц. Это было хорошим знаком. Как раз где-то к этому моменту я выбегала из душного города и бежала вдоль реки, наслаждаясь свежим ветром. Солнечные блики носились толпами по волнам. Это мельтешение еще больше повысило настроение, что странно, почти до отметки «хорошо». Видимо, из-за того, что утром мне было хуже обычного, некто добрый сверху решил дать небольшую передышку. Я горячо возблагодарила небеса, распугав всю местную живность своим дурным голосом. Хорошо хоть людей не было.

Солнечные зайчики бегали по моему лицу, я чихнула и с все возрастающим удивлением заметила, что мне так похорошело, что даже захотелось искупаться. Решив не испытывать такую добрую сегодня тетушку-судьбу, я сбежала вниз по крутому склону к воде, на ходу раздеваясь, и со всего размаху нырнула в еще прозрачную с утра воду. Прохладные волны подхватили меня и нежными струями обвились вокруг тела, щекоча кожу пузырьками воздуха. Вынырнув на поверхность, я мощными гребками поплыла поперек реки, чувствуя под собой все возрастающую глубину. Настроение зафиксировалось на отметке «стабильно хорошее», а я не уставала поражаться необычному дню.

Наплававшись вдоволь, повернула назад и с удивлением заметила, что отплыла на довольно приличное расстояние. Я вообще не видела приметной березки на берегу, на которую повесила черные трико с широкими ярко-розовыми полосами: такой ориентир трудно пропустить. Видимо, меня отнесло течением вниз по реке. Дорога назад отняла гораздо больше сил, так как пришлось плыть против течения. Наконец, увидев полощущиеся на ветру черно-розовые полосы импровизированного флага, я буквально выползла на берег, еле живая от усталости. Рухнув на мелкий прохладный песок, попыталась восстановить дыхание. Через несколько минут мне это удалось, и я с наслаждением перевернулась на спину.

Над головой проплывали белоснежные облачка. Небо было глубокое, оно так и манило к себе, захотелось стать птицей. Взмахнуть крыльями и улететь в этот синий омут, как напоминающий чудной цвет кожи мужчины моей мечты… Мир вокруг разорвался на тысячи цветных бликов, стало трудно дышать, словно под водой, сдавило грудь, все больше усиливался звон в ушах. Вдруг я увидела перед глазами живую картину и в панике вскочила на ноги. Роже… истощенный, в разодранной одежде, с многочисленными кровоподтеками, будто только что подрался с тысячей бешеных кошек. Он был прикован, да практически вмурован в скалу, на которой явно различались какие-то магические письмена и знаки. Вдруг анах поднял, казалось уже, безжизненную голову и посмотрел прямо на меня, словно видел. Его глаза горели огнем, темно-синие губы сложились в подобие улыбки:

– Любимая… – раздался его тихий шепот, больше похожий на дуновение ветра.

Яркая вспышка ослепила, и мир вернулся ко мне со всеми зелеными красками шепчущихся сосен, задорным пением утренних птах, как будто и не было ничего.

– Было, – прошептала я, пребывая в полной растерянности. – Ну уж нетушки – было!

Что с ним произошло, почему он беспомощен, кем повержен? Миллион вопросов крутился вокруг меня, как пчелы. Каждый причинял боль и ввергал в панику.

– Спокойно, Мел, – попыталась я себя образумить. – Он жив, и это самое главное. Остальное можно исправить.

Быстро натянув одежду прямо на мокрое, щедро облепленное шершавым песком тело, я побежала, не понимая, что делаю. В голове с быстротой молнии прокручивались какие-то слова. И не успевала я их осознавать, как они бесследно исчезали, словно мыши при виде ловчей кошки. И только одна мысль, вполне понятная и ясная, родилась в голове громом среди ясного неба:

– А куда я, собственно говоря, так мчусь? До него мне не добежать, даже если я буду всю жизнь наматывать круги по планете.

Представив вытоптанную мною дорогу, опоясывающую Землю наподобие второго экватора, я усмехнулась и огляделась. Полянка, где закончился мой бешеный кросс, была совсем небольшой и окруженной темными соснами. Похоже, я убежала далеко в лес, даже этого не заметив. Вот что значит мчаться сломя голову, не разбирая дороги. Хорошо хоть, что не повстречалась лбом с одним из этих монументальных стволов многолетних елей.

Перед внутренним взором опять встало увиденное не так давно. И шепот: «Любимая…» ножом полоснул по сердцу.

По щекам потекли горькие слезы бессилия, из-за которых окружающий пейзаж принял облик зеленого пятна различных оттенков. Как будто из самой души вырвалась старая песня:

Под аккомпанемент своего голоса я закружилась по полянке, вкладывая всю любовь в песню:

И вдруг мое зрение отметило какое-то движение в мельтешении зеленых пятен. Скорее даже не зрение, а какое-то другое чувство подсказало, что я не одна. Я резко остановилась и инстинктивно приняла боевую стойку: мало ли какие маньяки бродят по нашим лесам.