Читать книгу Москва. Приложение для одиноких - Ольга Любимова - Страница 3

Часть 1.

Этот город лучше понять, когда ты один. Когда ни за тобой, ни перед тобой ничего нет и тебе просто нечего терять. Ты зол и настроен на все, кроме одного – отступления. Ты идешь в бой, ты рвешь врагов на части и не берешь слабых в плен. Ты – обезьяна с гранатой, к которой лучше не приближаться. Те, кто приблизится ко мне сегодня, как правило, на завтра для меня не существуют. Да и завтра не наступит никогда. Есть сегодня, есть сейчас.

* * *

Красные лампы, которые комплиментарно скрывают истинное положение дел, пол-литра пива, радио и несуразные персонажи, изредка орущие; я и мой оператор могли осилить только это. Ну, еще хватило на пакетик чипсов. Мы уже третью неделю были в запое. Творческом. Наш репортаж не получил «Тэфи», фильм, который я хотел снять, не нашел спонсора, премию не дали, и мы уехали.

С таким настроением лучше укатить в Петербург – город алкашей. Если ты в Питере все вокруг трезвые, значит ты перепил и оказался в вытрезвителе финского Хельсинки.

Оператор – это зарисовка номер один: то есть персонаж из приложения, о котором я хочу рассказать.

Его я фотографирую в профиль. Он у него неважный, но анфас еще хуже. Он пьет, много, много пьет. И еще он нервный, но по телефону всегда говорит вежливо и услужливо. Понимает: откажется – пошлют. Кому он нафиг сдался? Да вообще кто кому, если таких каждый день приезжает по несколько тысяч на один только Ленинградский? Поэтому он постоянно нервничает и все десять лет, что работает на канале, втихую пьет. Зато отвечает услужливо и готов на все. Что он думает и как выглядит без пивной сетки у носа – не скажут даже старожилы нашего канала.

Сережа Демидов, так его зовут. Таких Сереж в Москве много, и не обязательно им быть только лишь мужского пола. Эти люди переступают через все в себе: эго, настроение, температуру, предсмертную агонию, смерть любимого пекинеса, атомную войну в родном Бердичеве, не говоря уж о литературных понятиях чести и совести, чтобы зацепиться и быть нужными здесь и сейчас. В немалой степени благодаря своей безотказности и готовности ко всему. Они, кстати, не совсем персонаж моего приложения… Это такая опция – Санчо Панса, шестерка, что можно получить за очки, которые начислят за победу в маленьком бою за подступы к Москве.

После этой – последней попойки среди белых ночей и странных людей, мы отправились на вокзал. Интеллигентный Петербург в лице бомжа в женском тренчкоте продекламировал Бродского, чем выпросил себе сосиску в тесте и чай. Так град Петров нас и проводил.

Утром мы были в Москве.

Ранние поезда Москва встречает гимном. Своим гимном – женщины, чью красоту воспевают, и которая знает себе цену. В дороге всегда крутятся мысли: как там она? Встретит ли она тебя? Помнят ли тебя у нее? Нужен ли ты ей? Обычно я настраиваюсь и в этом мне помогает музыка или литературная классика. Как-то одна мерзлявка (я так назвал ее, потому что девушка была худая и мерзлючая) спросила меня, что бы я посоветовал почитать… Я посоветовал учиться думать самой и читать Достоевского. Нефиг клянчить советы, как жить. Кстати, после этого мерзлявка мне не писала. Как и многие, многие другие. Я верен одной женщине; она дала мне образование, карьеру, опыт, она заставляла меня страдать, чтобы стать тем, кто я сейчас, и она дает мне повод развиваться и открывать утром глаза. Так вот, она встречает гимном.

Вы слышали гимн города еще где-то в России? Я – нет. Возможно, просто не обращал внимания, но уверен, что там это было бы неуместно. Представьте: приходите домой с работы, а Вам распахивает дверь девушка-ангел. С крыльями, диадемой на голове и что-то щебечет. Или про кредиты, долги и ветрянку младшенького хрипит встретившая Вас с работы супруга? Сама причем отпахавшая пять смен сверх нормы на рыбзаводе. О чем это? Вот и я о том же.

Эта женщина, Москва, – это и наш город ангелов, и наш Лондон, и наш Берлин, и много чего нашего. Мультисити, который не любит агнцев ни божьих, ни падших. Город грехов, где чем больше грех, тем зрелищней выглядит раскаяние, как сказал один режиссер. Но это для тех, кто отвлекся и запутался. Полезно. Наверняка заставляет не расслабляться.

На вокзале любопытно обратить внимание на темп спешащей к рамкам металлоискателей толпы. Неважно, это раннее утро или поздняя ночь, опаздывает человек или нет, – все мчат так, будто бегут от Годзиллы.

С корзинами, чемоданами, детьми, сумками, женами и мужьями – мчат единым вихрем к этим самым рамкам. Растерявшихся alien выметут к выходам сразу же, порыв ведь один.

Большая часть из мчащих «понаехать» будет на вокзале с обратным билетом уже через полгода. Уже не такая мчащая, а слегка смакующая раны, нанесенные столичной жизнью, и рисующая в воображении небывалые россказни о них в родном Мурманске/Сыктывкаре. В общем, подчеркните нужное. Ступив на порог Москвы, ты физически и психологически ощущаешь темп. Не просто забитую фразу – ритм жизни, а темп. Такой, который танцор фламенко отбивает каблуком. Разговор, шаг, мысль, новость, изменения, даже темп законотворчества и беззакония – все это Москва. Только успевай быть на ее частоте. Моей, я так хотел назвать ее все эти годы, – моей родной столицы.

– Диман, едешь на базу отметиться? – Демидов смотрел в сторону меня и неприятно пах.

– Не, Серый, я за командировку поеду позже, сразу в бухгалтерию сдамся. А пока домой. Ты че, собрался в редакцию? – Я отодвинулся от Демидова и вдыхал ароматы пассажиров прибывшего Сапсана.

– Я чет думаю, надо б заехать мне… Аппаратуру, там, сдать, ну и то да се… Да и про котов Эрмитажа… многовато даже для полнометражного фильма мы там тусили. А это и вопросы, и еще…

– Не, ну скажи как есть – бухал на командировочные! Серега, шеф – мой кореш, не парься. Все будет. Давай, я поехал. Ты там смотри не болтай лишнего – я в шутку замахнулся на него пакетом из «Алкомира».

Серый дернулся и инстинктивно прикрыл локтем лицо. А меня передвинуло от презрения.

– Серый, шутка! Давай, брат, увидимся!

Я шел и знал, что он смотрит мне вслед. Он еще минут пять потопчется в нерешительности, потом для храбрости зайдет в шаурму и… Пока, Серый, – ты действуешь по чужим правилам.