Читать книгу Ты (не) для меня - Ольга Николаева - Страница 7

Надо было плюнуть на все и остаться дома. И черт бы с ней, с этой работой!

Все равно – долго не задержусь на ней. Если Роман Витальевич не доведет до греха, и не заставит надеть себе на голову что-то тяжелое, значит, Грымза Ивановна постарается.

Для нее – дело чести затравить кого-нибудь, посмевшего перейти дорогу. А я, похоже, эту дорогу несколько раз перебежала, да еще и под самым носом начальницы.

И проще не тратить нервы, сразу послать всех нафиг… И не появляться здесь больше!

Но вместо мудрого, логичного, адекватного поступка, я лихорадочно вываливаю из шкафа все содержимое – ищу, во что бы переодеться.

Я просто обязана Романа Витальевича обломать!

И видеть его лицо, растянутое в изумлении, – бесценно. Хотелось бы держать покерфейс, прикинуться, что вообще не помню его наставлений… Но выходит слабо.

– Значит, послушалась, да? – Он подходит настолько близко, что мы почти упираемся носами друг в друга.

Он вкусно пахнет. И пышет жаром. Не удивительно – на улице настоящее пекло. Я сама плавлюсь. И это никак не связано с близостью мужчины… Да! Никак не связано!

Нужно просто быстрее спрятаться в офис, под легкий бриз кондиционеров. И тогда все станет стразу же нормально!

– Да. Спасибо вам огромное за совет, Роман Витальевич! – Не могу не улыбаться язвительно. Мне так нравится ставить его на место, хотя бы такими вот смешными мелочами!

Он хмурится, не понимая. Не сводит с меня глаз – ждет пояснений.

– Я сама ни за что бы не догадалась, что в такую жару удобнее всего ходить в брюках. Кожа ничем не стеснена, дышит, ветерком обдувает…

На последней фразе осекаюсь. Ляпнула лишнего – это видно по его потемневшим глазам. Что подумал Роман, одному лишь Богу известно… Но моя фантазия уже много всего ненужного нарисовала.

– В следующий раз посоветую тебе ходить без белья. Поверь, ты будешь еще более благодарна!

– Думаете, мне для этого нужны советы? Это и без вас известно…

Хожу по краю. Нарываюсь. С этого типа станется и проверить, так ли все обстоит, как я намекаю…

Очень жарко. Нечем дышать. И плевать уже на температуру воздуха. У меня внутри от волнения такое пекло, что могла бы и пару сугробов среди зимы растопить.

Роман Витальевич довольно скалится. Ему, однозначно, нравится эта идея и мой ответ… Но он лишь молча открывает дверь и, наконец-то, пропускает меня вперед. В желанную тень и прохладу.

Но легче, отчего-то, совсем не становится. Наверное, от того, что он без всякого стеснения берет меня под локоток, а затем – вообще приобнимает.

– Осторожнее, здесь ступенька. Не хватало тебе опять свалиться и испачкать великолепный костюм. Я буду грустить, если снова придется отправить тебя домой, Анжелика.

– Я могу уйти насовсем. Не переживайте.

Ну, а что? Костюм выгулян. Лицо Романа Витальевича уже несколько раз переменилось. Больше мне ничего не нужно. Пора поступать взвешенно и мудро…

– Я переживаю, что не все твои новые коллеги успеют поздравить тебя с повышением. Я хочу видеть, как это случится.

– С повышением? – Ноги сами прирастают к полу, а он все тянет и тянет вперед. А мне – страшно. А я – не хочу. Я точно знаю, что из этого ничего хорошего не выйдет!

– Да. Я обещал – я сделал. Разве были поводы, чтобы ты начала сомневаться в моих словах?

Осталось только вздохнуть и согласиться.

– А куда вы денете Грымзу Ивановну, ой… Наталью Ивановну?

– Хорошая оговорочка. Мне нравится. Тоже буду ее так называть. А куда я должен ее подевать?

– Ну, чтобы меня повысить, нужно освободить ее место. Вы ее уволили уже?

Ерунда. Быть такого не может. Борис Аркадьевич ни за что не даст в обиду свою близкую родственницу.

– А ты ее сама уволишь, я думаю. Только чуть позже.

Запутал еще больше. Пришлось мучиться сомнениями всю дорогу до кабинета директора.

А там начался полный звездец. Глаза начальницы, одновременно испуганные и злые, – обещание, что скоро меня сожрут и не подавятся. И ее заискивающее сюсюканье, от которого тошнит.

– А что она будет делать, Роман Витальевич? И перед кем отчитываться? – Борюсик даже под ледяным кондеем обливается потом, бесконечно трет лысину и вздыхает. Ему, отчего-то, совсем не нравится мое назначение ревизором.

Оно никому не нравится, кроме Романа. И мне – тоже.

Только шикарная цифра напротив слова «оклад» со всем смиряет и вдохновляет.

В принципе, ради нее можно и немного пострадать. И с особым удовольствием искать косяки в работе Грымзы и Боречки.

– Я сам ей все расскажу и научу.

– Она не сможет так быстро все освоить! – Наталья Ивановна тоже циферку посмотрела. И ей тоже такую хочется. И теперь она лебезит и заискивает – в надежде, что сможет заменить мою кандидатуру.

– Вы не верите в мои способности, уважаемая? – Он так мило улыбается. Так ласково. Как удав кролику. Даже я застываю и леденею от этого тона.

– Что вы, верю, конечно же, верю! – Моя уже бывшая начальница тоже что-то начинает понимать. И быстро уносит ноги.

У Бориса Аркадьевича находятся срочные дела вне офиса.

И я опять остаюсь наедине с Романом. Это наказание какое-то!

А он, как ни в чем ни бывало, заваливает мой кипящий ум информацией.. Водит пальцами по пунктам инструкций, что-то разъясняет, даже рисует на бумаге. Делом занят человек, настоящим. И как будто забыл, как вел себя совсем недавно.

– Садись вот сюда. Сейчас на ноутбуке покажу, так быстрее будет! – Нависает над моим плечом, обдает дыханием и парфюмом… В глазах темнеет, сознание не слушается…

– Я ничего не понимаю! Извините! Зря вы это все придумали! – Пытаюсь выскочить из-за стула и убежать. Куда угодно, только подальше от него!

– Так вечер уже. Ты устала. Нужно отдохнуть, а завтра, со свежими силами, во всем разберешься…

Смотрю на часы… Ужас! Я уже должна быть очень далеко отсюда – по дороге в клуб.

Там мне никто опозданий не простит!

– Пойдем, поужинаем? Составишь мне компанию, Анжелика? – У него все так просто и легко. Всего лишь составить компанию. Человеку, который приехал в командировку. Ведь ему одиноко и скучно…

– Нет. – Звучит резче и злее, чем надо было бы.

– А если я приглашу тебя на свидание? Пойдешь?

Господи. Вот зачем его сюда принесло, в нашу убогую провинцию? Одни проблемы, смущения и соблазны от этого невозможного человека!

– Нет. – Ощущение – что я партизанка на допросе. И от каждого неверного слова зависит жизнь.

Так хочется согласиться! Пойти с ним вместе куда-то. Ходить по краю лезвия, боясь оступиться, задыхаться от адреналина… И ощущать, что я живу и дышу полной грудью. Наконец-то!

Но соглашаться не буду. Инстинкт самосохранения орет: нельзя. Нельзя к нему приближаться. Сгорю, как мотылек. А я не хочу сгорать. Мне пока рано…

– У тебя какие-то планы на этот вечер?

Роман Витальевич озадачен. Похоже, облом на него свалился нежданно-негаданно. В его представлениях, простая девочка, да еще и получившая хорошую должность из его рук, должна бежать и спотыкаться. И подвизгивать от удовольствия!

– У меня нет никаких планов.

– Хм…

– Но с вами никуда не пойду. И вообще, до свидания!

Свобода казалась такой близкой. Такой достижимой… Всего-то и надо – сделать пару шагов до двери, а потом быстро-быстро отсюда убежать. И не оглядываться, чтобы не свалиться под силой этих огненных взглядов!

Роман опережает меня всего на секунду, берется за дверную ручку – я только-только успеваю отдернуть пальцы, чтобы не коснуться его…

– Как его зовут? Он симпатичный, молодой?

Открываю рот в изумлении. Наверное, выгляжу идиоткой… Но не могу понять, чего он хочет.

– Кого?

– Ну, того. Из-за кого ты так спешишь убежать отсюда?

– Крапивин. Роман Витальевич. – И это даже не дерзость. Это – истинная правда. Ну его к черту, с такими замашками! – А все остальное можете сами узнать – в зеркале или в паспорте.

– Ладно. Иди. Но завтра, имей в виду, вечер у тебя занят.

– В инструкции ничего не было о том, что я должна работать сверхурочно. Не стоит вгонять меня в рабство с первого же дня.

Внутри все дрожит – от собственной смелости и от его наглости.

– Я тебе дам отгул потом. Но вечер мне будет нужен. И это уже не обсуждается, Анжелика! Все. Теперь – свободна.

Обдает меня таким ледяным холодом, что леденеют ладони. Передергиваю плечами в попытке хоть как-то прийти в себя, но это не помогает.

– До свидания.

Дверь хлопает сильнее, чем должна была бы. Вылетаю пулей и не оглядываюсь. Только охаю, заметив стрелки на настенных часах…

Мне Марьяна за опоздание такую выволочку устроит… На ее фоне и Крапивин, и Борюсик, и Грымза Ивановна – настоящие божии агнцы. То, как Марьяна строит нас с девчонками, никому из этой конторы не виделось и в кошмарах!

– Лика. Ты где опять бродишь?

Мне сегодня везет, как никогда: такси нашлось поблизости и принесло меня в клуб какими-то огородами, минуя пробки и светофоры. Несколько минут задержки – ерунда. Это не считается вовсе!

– Я уже бегу в гримерку!

Марьяна ловит меня за руку. На бегу. Заставляет развернуться на каблуках и замереть, глядя прямо в ее высокую грудь.

– Погоди. Пара слов.

– Зачем ты носишь все время эти платформы? Я не могу так разговаривать, ты – как колокольня, Марьян!

Крайне неудобно общаться с тренером, высоко задирая голову. Ощущаю себя снова маленькой, глупенькой и смешной. И кажется, что сейчас она снова заставит меня отжиматься и бесконечно отрабатывать самое сложное па. И не зря кажется – она и сейчас на такое способна!

– Не уходи от темы. – Конечно же, с ней не прокатывают никакие отмазки. Это не женщина, а настоящий таран – всегда добивается, чего хочет. – Ко мне в кабинет, хочу пообщаться.

Что же за день сегодня такой? Одни сплошные серьезные разговоры…

Кабинет Марьяны – точно такая же гримерка, что и у всех остальных танцовщиц. Просто побольше размером, и рассчитанная только на нее.

А еще там есть душевая и место для сна. Порой кажется, что эта сумасшедшая женщина вообще отсюда не вылезает. Во всяком случае, за пределами клуба я никогда ее не встречала, с тех пор, как она ушла из танцевальной студии, а нас за собою привела.

– Можешь пока здесь краситься. Чтобы время не терять.

Ого.

Это что-то совсем выходящее за грани!

– Я лучше за своей косметичкой сгоняю. Не нужно, Марьян…

– Держи. И не рыпайся. – Мне в руки ложится набор кистей, еще не вскрытый, и коробочка с гримом.

– А что случилось-то?

Я не настолько сильно опоздала, чтобы вот так серьезно готовиться к трепке. А это будет трепка, однозначно. Явно не для добрых наставлений меня сюда привели!

– Что у тебя случилось во время привата?

Блин!

Рука дернулась, стрелка уехала куда-то к виску.

– Да не очкуй ты. Сиди спокойно. Дай, сама тебя нарисую.

Уверенным движением она стирает с моего лица все лишнее, и широкими, уверенными мазками делает мне новую физиономию. Каждый раз замираю, глядя на эту магию. Вместо одной Анжелики появляется совсем другая…

– Так почему ты вчера сбежала, как ошпаренная? Даже деньги свои не взяла?

Хорошо, что можно потянуть с ответом. Она рисует мне губы – делает их пухлее, ярче, слаще, чем мои родные…

– Слушай, тебе надо работать визажистом, Марьян. Это же какой талант пропадает!

И нисколько не кривлю душой: ее грим – настоящее произведение искусства. Никто еще не смог сделать так же круто, как она.

– Не переводи стрелки. Я задала вопрос. Отвечай.

Сглатываю. Глаза бегают. Ей врать нельзя – не имею права. Да и без толку: эта женщина всех видит насквозь. Даже моя мама так хорошо не знает свою дочь, как Марьяна.

– Устала. Очень. Хотелось быстрее домой.

И ведь правду же говорю. Абсолютную. С ног валилась. Они просто меня не держали…

– Другому кому соврешь. А мне – не надо. Я видела запись с камер.

Черт!

– Анжелика. – Она совсем случайно, конечно же, задела пальцем мой нос. И почти так же случайно за него дернула. – Ты понимаешь, чем все это может закончиться?

– Ничем.

– Лика! – Она так же грозно рявкала, когда я ленилась на тренировках или боялась выполнить новое сальто – сложное, хитро сделанное и опасное. Я вздрагивала, хмурилась, а потом шла и делала. С первого раза!

– Не надо так со мной разговаривать, Марьян. Я – не маленькая девочка больше. И прекрасно знаю, когда нужно остановиться!

– Ты позволила клиенту тебя лапать. И целовать. – Суровая женщина придавливает меня к стулу, держит за плечи, не давая вскочить и убежать. – Забыла, что это запрещено?

Наш клуб – элитный. У нас только танцы. Очень откровенные порой, но очень красивые, сложные и потрясающие воображение. Они возбуждают. Притягивают. Сводят с ума зрителей…

Но все удовольствие – только для глаз смотрящих. Все. Ничего лишнего. Никаких рук. Никогда. Ни за какие деньги.

– Забыла. Можешь выкатить штраф. Забери все, что все вчера заработано.

Жалко. Очень жалко – там была приличная сумма. У нас приваты стоят очень хороших денег. Я уже почти прибавила их к той «кубышке», что собирала на квартиру.

Что ж.. Обидно, конечно, да только они – не последние. Заработаю еще. Главное, чтобы Марьяна меня не выгнала отсюда!

– Ты дура, Лик?

– Не зарывайся, Марьян. – Вскочила со стула. Грим закончен, я – роковая красотка. Разговор, кажется, тоже подошел к концу. – То, что с тобой случилась беда, не повод теперь всех грести под одну гребенку!

– Я тебе добра желаю. И не хочу, чтобы ты за мной повторила…

Отворачивается. Прячет глаза.

Такая вся сильная, успешная, такая властная… И такая несчастная, в то же время…

– Прости меня. Правда, прости. – Обнимаю сзади. Знаю, что это ничего уже не изменит. И она не будет плакать на моем плече, выпуская свое застаревшее горе. Оно так и живет в Марьяне, не позволяет ей стать другой – прошлой, веселой, яркой и жизнерадостной. А мы еще это помним – все, кто уже давно работает с этим тренером.

– Дурочка. Я же за всех вас, как за своих детей, переживаю…

– Послушай, мы все можем наделать глупостей. И для этого не обязательно спать с клиентами клуба. Можно влюбиться в соседа, в попутчика на маршрутке, да даже – в начальника на другой работе! Всех не убережешь. Не бери на себя больше, чем надо…

– У тебя пять минут. – Голос Марьяны сухой и жесткий. Она как будто не слышала ничего. Но это совсем не так, я знаю. – Сегодня в белом выступаете.

Самый сложный, самый опасный номер.

И самый любимый. В нашей общей с девчонками гримерной шумно и весело, как всегда. Меня встречают шутками и ненужными вопросами. Все заметили, конечно же, как я вчера убегала.

И никак не угомонятся, даже встречая мое молчание. Мне плевать – нужно быстро сменить одежду и сосредоточиться. И бежать к выходу на сцену. Всего секунда – последний взгляд в зеркало, и я лечу.

Музыка обволакивает, оглушает басами. Выбивает все лишние мысли. Теперь остаюсь только я, мелодия и ленты, на которых взлетаю под самый потолок. Это минута моего личного торжества. Предвкушаю короткий приглушенный вздох публики… Звук вырубается на секунду… Лечу, падаю… От удара о сцену – какие-то несколько метров и мои босые пальцы, держащиеся за ленту…

Девочки внизу оживают, начинают двигаться, раздеваться… Но я точно знаю: сейчас все смотрят только на меня. И не дышат. А я раскачиваюсь на лентах… Ничего круче в моей жизни не было, нет и не будет никогда.

Буря аплодисментов, а я спокойно поднимаюсь вверх, закрепляюсь, растянутая в шпагате…

Дальше все проще и легче, кажется. Но мне расслабляться нельзя: любое неверное движение – и случится катастрофа.

Выдыхаю, лишь когда ноги плотно становятся на сцену. Я справилась. Опять. И завтра сделаю это снова. И еще много раз, пока не выгонят отсюда. Самой – никогда не надоест.

Нарочито легким, небрежным движением сбрасываю свободную рубашку, доходящую до колена. Это – единственный акт обнажения за весь танец. Остаюсь все так же одетой – в белоснежном спортивном купальнике. Ничего лишнего нигде не выглядывает… Но зал просто сходит с ума. Улюлюкает, свистит, стучит ногами, что-то выкрикивает… Знаю, что официанты сейчас носятся, ломая каблуки, собирают заказы и чаевые.

Отправляю короткий воздушный поцелуй и скрываюсь.

Вымоталась. Каждый такой танец – как будто огромный кусок жизни. Хочется лечь и вытянуть ноги. И чтобы никто не мешал.

– Лик… – Едва успела прикрыть глаза, откинувшись в кресле перед зеркалом.

– Что случилось?

Все знают, что мне нужен отдых. И дают эту возможность прийти в себя. Но только не сегодня.

– Там приват заказали.

– Нет.

– Лика, надо! – Менеджер по работе с клиентами, Вероничка, обычно умеет сглаживать углы. И в таких ситуациях – всегда справляется.

– Пусть кто-то другой заработает. Я не готова.

– Другую не хотят. – Она переминается у двери. Переживает. Черт поймешь, за что больше – за меня или за выручку. У нее премия от этого зависит.

– Блин. Там же Маша сегодня работает! Мы похожи. Пусть купальник наденет и идет за меня. Позови ее – не откажется же!

Мы не раз уже проворачивали такой вариант. Машка меня подменяла, я – ее. Нетрезвые клиенты ничего не замечают, как правило. Им вообще по барабану, кто там задницей дергает. Главное, чтобы не мальчик.

– Не получится. Он тебя видел вблизи. – Я смотрю на нее через зеркало. Сверлю глазами. Чувствую что-то недоброе, но верить в это не хочу.

– И что? Мы же в масках всегда. Не поймет.

– Этот поймет, Лик. – Она нервно кусает губы. И это как-то неправильно.

– С чего ты взяла?

– Ты вчера для него танцевала.