Читать книгу Мой неожиданный Париж - Ольга Олейник - Страница 4

– Ты с ума сошла! – восклицает Даша, и глаза у нее делаются круглыми, как блюдца.

Не понимаю, чему она удивляется. Я всего лишь проявила характер – совсем так, как она и хотела. И пусть мы с Никитой поссорились не из-за Турции, а из-за Парижа, но какая разница?

– Ты что, позволила ему уйти? И сегодня ему не позвонила? Не понимаю я тебя, честное слово. Вы так долго налаживали отношения. И вот теперь, когда дело вполне могло дойти до свадьбы, ты ведешь себя как идиотка.

Если бы она знала, что на этой неделе мы с Ником собирались подавать заявление в ЗАГС, она ругала бы меня еще сильнее.

– Надеюсь, ты понимаешь, что в тридцать лет найти мужчину, которого ты можешь заинтересовать дольше, чем на одну ночь, весьма непросто? Конечно, Никита – не идеал, с этим я не спорю. Но он – серьезный и надежный. Он не из тех, кто бегает за чужими бабами, и каждую копейку он несет в семью.

Я нахожу в себе силы хихикнуть:

– Именно, что копейку!

Даша отвлекается от бокала с белым вином и смотрит на меня с удивлением:

– У тебя что, есть другие кавалеры? Которые зарабатывают больше, чем он, и готовы осыпать тебя бриллиантами?

Нет, таковых у меня нет. Да и откуда им взяться, если все выходные я сижу с Никитой дома и, пока он возится со своими балансами, кормлю его завтраком, обедом и ужином? Поразительно, почему он при всех своих бухгалтерских способностях не хочет найти более высокооплачиваемую работу? Он давно уже вырос из своего крохотного ООО и вполне мог претендовать на должность главбуха в какой-нибудь солидной конторе. Я спрашивала его об этом, и не раз, но вразумительного ответа он мне так и не дал. Наверно, новая работа пугает его ничуть не меньше, чем новое путешествие.

– Не глупи, Женька! Если цена вопроса – поездка к его сестричке на дачу, так наплюй на всё и поезжай.

– На дачу? – зачем-то переспрашиваю я.

Даша наливает себе еще вина, и кивает:

– Да, Женечка, на дачу! И не фыркай, пожалуйста! Ты спросила его про Париж – не спорю, может быть, нужно было попытаться. Но не стоит настаивать на этой бредовой идее. Он не из тех мужчин, которые готовы потратиться на миллион алых роз. И это даже правильно. Потому что романтичные художники хороши только в песнях и в книжках. А в семейной жизни главное – чтобы было тепло и сытно. А Париж – это не для нас, Женечка! Он – для таких, как вот она, – и Дашка кивает на уже набившую мне оскомину белокурую стерву из «Cosmopolitan».

И почему я еще не выбросила этот дурацкий журнал?

Я не в состоянии объяснить ей, что дело вовсе не в Париже. Дело в его отношении к моим желаниям, моим мечтам. И вообще ко всему, что лично ему не кажется «разумным».

– Ты что, думаешь, если ты с Никитой расстанешься, тебе кто-то Париж на блюдечке преподнесет?

Она спрашивает риторически и от меня ответа не ждет. Она считает себя мудрой замужней женщиной, имеющей полное право давать советы наивной подруге, так и не сумевшей еще никого окольцевать.

Она говорит что-то еще – я вижу, как двигаются ее накрашенные ярко-розовой помадой губы, – но я не слышу ни слова. Я думаю о том, что она сказала две минуты назад. Париж на блюдечке! Правильно!

– Дашка, ты – гений! – и я чмокаю ее в нарумяненную щеку.

– Что? – не понимает она.

– Ты совершенно права! – я с удовольствием допиваю свое вино. – И как я раньше об этом не подумала?

На улице по-прежнему идет дождь, но мне кажется, что в комнате вдруг стало светлее. Я подхожу к окну и замечаю хорошенькую беседку в парке через дорогу. Интересно, как давно ее там построили? И как давно я не смотрела в окно?

Дарья требует:

– Да объясни ты, наконец!

Она уже изрядно пьяна. Впрочем, я – тоже.

– Я поеду в Париж одна! Ты понимаешь, да? Это же элементарно! Почему я должна подстраиваться под Никиту, если он один-единственный раз не захотел подстроиться под меня?

Дарья, забыв о толстом слое помады, нервно облизывает губы.

– Ты сейчас шутишь, да? А, нет, я догадалась – ты хочешь сказать Никите, что поедешь в Париж одна? Но на самом деле ты ведь не поедешь, правда?

Я удивляюсь:

– Да при чём здесь Никита? Забудь ты о нём хоть на полчаса! Пусть составляет свои декларации. Или пусть едет в Вологду к Насте. Если ему нравится такой отдых, то я за него рада. А я поеду в Париж.

Что может быть логичнее? Я несколько месяцев копила деньги на эту поездку. Он отказался ехать. Ну, и прекрасно! Можно сэкономить на его путевке. А что? Это даже разумно!

Я хихикаю. Слово «разумно» уже не так меня раздражает.

Дарья трезвеет на глазах.

– Женя, я понимаю, мы много выпили. К вечеру ты протрезвеешь и перестанешь говорить глупости. Во сколько он должен приехать? Ах, да, он должен позвонить. Приведи себя в порядок – накрась ресницы, губы. И не собирай волосы в пучок! Ты выглядишь, как школьница!

Она даже не понимает, что делает мне комплимент. Сама Даша на школьницу не похожа – впрочем, худышкой она никогда не была.

Она распахивает балконную дверь и кладет пустую бутылку в свою сумку.

– Ему не нужно знать, что ты пила. И когда будешь разговаривать с ним, думай над каждым словом. Не вздумай сказать, что ты проплакала из-за него всю ночь. Но намекни, что тебе было грустно. Он – не дурак, и сообразит, что ты просишь его остаться. И наверняка останется – вряд ли ему будет так комфортно в двухкомнатной квартире с родителями и младшим братом. Хотя, конечно, он может снять квартиру…

Я фыркаю – для Никиты снимать квартиру в одиночку при нынешних ценах на рынке недвижимости – это еще большее безумие, чем поездка в Париж.

Она дает мне еще несколько дельных, по ее мнению, советов, требует позвонить, как только я пообщаюсь с Ником, и удаляется, заметно покачиваясь на каждом шагу.