Читать книгу Горькие и сладкие цветы судьбы - Ольга Панина-Смольская - Страница 3

– Через несколько минут наш самолёт совершит посадку в Международном аэропорту Джона Кеннеди города Нью-Йорк, – объявила стюардесса на нескольких языках.

По корпусу самолёта барабанил сильный дождь. Георг посмотрел в иллюминатор и увидел посадочную полосу, серое здание аэропорта в густых нитях дождя и вокруг поля, залитые водой.

«Хорошо, что идёт дождь, – подумал он. – В такую погоду мысли текут более спокойно».

– Дорогие друзья, держимся вместе! – объявил руководитель туристической группы, обращаясь к своим подопечным.

– В аэропорту я отделюсь от группы, меня встретит друг, и жить я буду у него, – сообщил гиду Георг.

– Не теряйтесь, у нас запланирована очень интересная программа, – сказал руководитель.

– У меня будет своя программа, – ответил ему Георг. – Но я хотел спросить, входит ли в вашу программу посещение Метрополитен музея?

– Обязательно входит!

– Будем на связи. В день посещения музея я присоединюсь к вам.

***

Пока все проходили таможенный контроль, Георг обратил внимание, что в залах всё предусмотрено для более быстрого обслуживания пассажиров. Офицеры охраны руководили порядком и в обращении с пассажирами были очень внимательными и вежливыми. Среди офицеров Георг заметил много темнокожих женщин. Облегающая форма подчеркивала их колоритные формы. «Люди здесь очень улыбчивые и доброжелательные», – отметил он про себя.

На выходе из здания аэропорта Георга поджидал Роберт.

– Как я рад, что ты прилетел! Хорошо, что надумал посетить наши края! – стал сыпать он радостными восклицаниями, обнимая друга.

– У меня появилась серьёзная причина прилететь сюда, я говорил тебе об этом по телефону. Конечно, и тебя хотел увидеть, – ответил Георг.

Глядя на Роберта, он подумал, что тот нисколько не изменился за эти годы и остался, как и прежде, «очень худым, очень высоким и очень жгучим брюнетом», как в шутку говорили о нём ребята в Москве.

– Садись в машину, вещи я сам уберу в багажник, – Роберт взял сумки Георга. – Дождь прекратился, ехать будет легче.

– В одной сумке – стекло, подарки для тебя, не разбей.

– Что ты выдумал! У нас тут всё есть.

– Так это же подарки, да из родной Москвы!

– Подарки из Москвы дорогого стоят. Моё сердце так и осталось там, на родине. Сколько лет живу в Нью-Йорке, но не прижился. Вроде бы всё хорошо, но что-то не так. Однако, обратной дороги уже нет.

– Надо же, – удивился Георг. – И что же тут не так?

– Сейчас приедем, сядем за стол, и я тебе всё расскажу.

***

Пока они ехали и сбивчиво говорили обо всём понемногу, Георг рассматривал город в окно машины. Увидел он совсем не то, что ожидал. А ожидал он, что вокруг будут стоять небоскрёбы, всё будет сверкать, как в западных кинофильмах, и он узрит роскошь, блеск, красоту и кипение жизни. На самом деле не видно было никакого блеска и никаких небоскрёбов.

Двусторонняя дорога, что вела из одного района в другой, («Всего в городе пять районов, наш – один из самых дорогих», – пояснил Роберт), лежала через какие-то заброшенные холмы, покрытые чахлой травой. Иногда по краям дороги мелькали неопрятные, неухоженные деревца, небольшие болота, поросшие осокой, озёра, водоёмы, по берегам которых лепились частные двух- и трёхэтажные дома в старинном англо-голландском стиле. Вдали, на огромном расстоянии от этих мест, виднелись небоскрёбы Манхэттена. Их верхушки напоминали сломанные зубья расчёски.

«Какой-то странный город, – подумал Георг. – Ада говорила, что не любит его. Но, может, она почувствовала неприязнь к Нью-Йорку из-за истории с сыном?».

Роберт сказал, что они въезжают в тот район, где он живёт. Георг увидел однообразные улицы без зелёных насаждений, однотипные шести, десяти и двенадцатиэтажные дома-коробки из бордового и тёмно-коричневого кирпича. Только между домами он заметил небольшие, огороженные металлическими резными оградами, внутренние дворики с цветами, кустами и редкими деревьями.

– Почти везде то же самое, кроме Манхэттена, – сказал Роберт, словно прочитав мысли Георга. – В целом город похож на большую казарму. Лично для меня – он такой. Только маленькие садики радуют глаз и белки, обитающие там, оживляют картину. А что касается нью-йоркского метро, оно вообще вызывает у меня удивление и даже содрогание, да и не только у меня. Но иногда приходится ездить и в метро.

– Честно говоря, я ожидал увидеть нечто совсем другое, – Георг как-то погрустнел.

– Да ты не скисай! Здесь много красивых мест, есть на что посмотреть. Всё увидишь и оценишь, и к океану съездим. Что мне здесь нравится, так это океан.

– Да, хотелось бы увидеть то, что меня «зацепит», я планировал сделать зарисовки.

– Мы приехали, выходи, прошу в мои апартаменты.

– А квартира твоя или снимаешь? – Георг с интересом огляделся, входя в небольшую квартиру-студию.

– Снимаю. Сначала жил в общежитии, работал таксистом. Недавно открыл арт-салон, сейчас дела пошли в гору, в будущем мечтаю купить своё жильё.

– Здорово!

– Я без дела не сижу. Пишу картины, торгую поделками и бижутерией. Недавно принял продавщицу, один уже не справляюсь, ведь я ещё даю частные уроки музыки и веду шахматные кружки. Здесь все работают на двух-трёх работах.

– Я слышал об этом, – сказал Георг, снимая куртку.

– Ты иди в душ, а потом сядем за стол, – Роберт открыл холодильник и стал доставать продукты.

– Я быстро! – крикнул ему Георг, и действительно недолго был в душе, а когда вышел оттуда, стол был уже накрыт.

– Садись, теперь спокойно поговорим, – пригласил друга Роберт. – Скажи для начала тост.

– За встречу! – Георг поднял бокал.

– За встречу! – ответил Роберт, и бокалы зазвенели. – Как там наша матушка-Москва?