Читать книгу Рождение русской словесности - Ольга Плотникова - Страница 6

В период с X по XI века русские книжники занимались переводами. Это были переводы книг богословского содержания, в первую очередь Ветхого и Нового Завета, Псалтырей, Хроник, Житий святых, что в дальнейшем и предопределило основной провиденческий лейтмотив всех оригинальных произведений. Дошедшие до нас книги богословского содержания для периода XI–XII веков составляют 90 % всех рукописей, для XIII–XIV веков – не менее трёх четвертых и даже для XV века более половины всех текстов. Для древнерусского переписчика переводные произведения являлись риторическими, структурными и содержательными моделями для написания оригинальных сочинений. Богослужебные книги заменяли собой грамматики и риторики. По определению Д. С. Лихачёва, литература, возникшая на этапе формирования древнерусской словесности, была литературой «одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни»[65]. Именно переводная литература богословского содержания стала той благодатной почвой, на которой в дальнейшем вырос прекрасный и благоуханный сад русской словесности. «Средневековые авторы заимствовали из переводных сочинений целые системы образов и даже сюжетные линии, если они способствовали передаче замысла произведения. Благодаря заимствованиям, в особенности из Священного Писания, в средневековых сочинениях проводились параллели с настоящими событиями и лицами. При этом надо учитывать, что средневековому автору было необходимо не просто передать факты политической истории, но в первую очередь распознавать в современном ему мире библейскую модель, а в образах людей современной истории их библейские прообразы, с помощью таких аллегорий автор пытался приоткрыть для современников и потомков суть происходящего»[66].

Работа над переводом книг в понимании средневекового переписчика заключалась не только в буквальном переводе текста, но и в работе над многочисленными комментариями и толкованиями. Зачастую эти комментарии состояли из цитат, позаимствованных сразу из нескольких известных автору произведений. Для русского читателя, пока ещё не умудрённого в чтении богословских книг, комментарии и толкования проясняли содержание произведения, а включение в перевод книги различных цитат позволяло автору показать своё отношение к происходящему и одновременно более понятно и красочно охарактеризовать образ и отразить содержание.

Таким образом, можно заключить, что книги, попавшие к нам из Византии, Болгарии и других стран, были не просто переведены, но и значительно дополнены, а также снабжены пространными комментариями. Переводные книги распространялись на Руси в компиляциях. По крайней мере, точных копий с оригинала тех или иных произведений, относящихся к раннему периоду истории, на Руси не сохранилось. Было бы совершенно несправедливо говорить о том, что Русь в первые века христианизации, на этапе формирования оригинальной словесности, паразитировала на переводных произведениях. Несмотря на то что греко-римское культурное наследие, безусловно, оказало влияние на формирование русской словесности, все же её развитие шло своим очень самобытным и неординарным путём.

Самым ранним из дошедших до нас кодексов, написанных глаголическим письмом, считается Киевский Миссал рубежа X–XI веков (перевод латинской обедни).

Древнейшей кириллической рукописью считается Новгородская Псалтырь, найденная в 2000 году, или Новгородский кодекс, представляющий собой навощённый деревянный триптих 20 × 16 сантиметров, датируемый началом 990-х – концом 1010-х годов[67]. Ещё одной древней рукописью признана Саввина книга – Евангелие Апракос краткий рубежа X–XI веков. Своё название Саввина книга получила по записям, упоминающим попа Савву – возможно, одного из писцов.

Уникальной пергаменной рукописью является Остромирово Евангелие 1056–1057 годов, долгое время, до находки в 2000 году Новгородской Псалтыри, считавшейся самым древним рукописным памятником. Этот кодекс был переписан дьяконом Григорием для новгородского посадника Остромира Иосифа.

Ранними кодексами русского извода считаются Архангельское Евангелие 1092 года, Галицкое Евангелие 1144 года, а также Чудовская и Евгениевская толковые Псалтыри XI века[68].

Остромирово Евангелие. Евангелист Марк. Миниатюра

Древнерусские авторы уделяли большое внимание не только содержанию произведения, но и стилистике, а также жанровой композиции текста. Среди жанров древнерусской литературы старшего периода (X–XII века) можно выделить следующие: хроники и хронографы (близкие по жанру произведения), передающие священную историю мира; летописи, повествующие о политической истории государства; повести, раскрывающие сюжеты особо значимых событий отечественной и мировой истории; жития святых (агиографический жанр), представляющие собой нравоучительные биографии христианских подвижников, а в некоторых случаях князей правящей династии; патерики – повествующие о жизни монахов или монастыря; поучения и слова, учительная литература, содержащая информацию учительного характера (так, в поучениях обличались пороки и прославлялись добродетели, в словах содержалась информация о христианских праздниках, раскрывался смысл отдельных сюжетов из Священного Писания); хождения, форма путевых заметок, где рассказывалось о путешествиях в Святую землю – Палестину (эти рассказы, как правило, сопровождались библейскими преданиями, связанными с отдельными городами или районами); физиологи, содержащие описания животных, птиц, камней, также сопровождаемые библейскими толкованиями; шестодневы, описывающие первые шесть дней сотворения мира Богом; и, наконец, палеи, представляющие собой компиляцию из различных переводных сочинений, в первую очередь Священного Писания с комментариями и дополнениями. Они включали в себя пространную информацию из области философии, истории, онтологии, логики, физиологии, гносеологии, антропологии, астрономии, математики, анатомии, географии и некоторых других областей знаний.

Богословские памятники, составлявшие ядро традиционной древнерусской книжности, имели свою особую строгую иерархическую последовательность. Так, её верхние ступени занимали наиболее почитаемые библейские книги с богословскими толкованиями – Евангелие, Апостол и Псалтырь. Псалтырь представляла собой собрание из 150 псалмов, автором которых церковная традиция считает в основном царя Давида. Но фактически они слагались в течение длительного времени и принадлежали различным авторам, а некоторые восходили в конечном счёте к фольклору[69]. На Руси Псалтырь использовалась и как учебная книга для чтения.

Далее следовали творения Отцов Церкви: сборники сочинений Иоанна Златоуста «Златоструй», «Маргарит», «Златоуст», произведения Василия Великого, слова Григория Богослова с толкованиями митрополита Никиты Ираклийского, «Пандекты» и «Тактикон» Никона Черногорца и др.

Следующий уровень составляла ораторская проза со своей жанровой подсистемой: это слова – пророческие, апостольские, святоотеческие, праздничные, похвальные.

На последней ступени находилась агиографическая литература также с особой жанровой иерархией: жития мученические, жития преподобнические, жития русских святых, жития княжеские; патерики – Азбучный, Иерусалимский, Египетский, Синайский, Скитский, Киево-Печерский. Важно подчеркнуть, что полный перевод Библии Русь получила только в XV веке.

Рассмотрим более детально историю создания и распространения некоторых литературных памятников старшего периода.

Из книг высшей ступени после Евангелия, Апостола и Псалтыри наибольшей популярностью пользовались пророческие книги – это книги пророков Исаии, Иеремии и Иезекииля. Широкое хождение на Руси имели книги «Притчи Соломоновы», «Премудрости Соломона» и «Премудрости Иисуса, сына Сирахова», из которых зачастую древнерусские авторы черпали многочисленные параллели для составления оригинальных произведений.

Особое внимание стоит уделить такому уникальному древнерусскому памятнику, как уже охарактеризованное отчасти «Слово о Законе и Благодати» первого русского митрополита Илариона. «Слово» состоит из трёх частей. В первой смысл мировой истории открывается в переходе от ветхозаветного закона, хорошего для одного народа, к новозаветной благодати, открытой всему человечеству. Во второй части прославляется крестившаяся Русь, в третьей воздаётся хвала князю Владимиру, его отцу – храброму Святославу и мудрому сыну Владимира – Ярославу. «Слово о Законе и Благодати» имеет важное значение для осмысления идеологем, заложенных в древнерусской оригинальной литературе. Посредством «Слова» можно понять основный замысел древнерусской литературы: Русь – богоизбранная, князья русские – хранители веры православной и будут править вечно! Идея сакральности княжеской власти, высокого статуса власти хорошо подчёркнута в другом средневековом сочинении – «Память и похвала князю русскому Владимиру» Иакова Мниха (XI век, старший список датируется XV веком).

Большой интерес представляет произведение второго русского митрополита Климента Смолятича – «Послание к пресвитеру Фоме». Климент был поставлен на митрополичью кафедру собором епископов без согласования с Константинополем, а его поставлению способствовал киевский князь Изяслав Мстиславич – внук Владимира Мономаха. Однако после того, как Киевский стол занял Юрий Долгорукий, митрополит Климент вынужден был покинуть Киев. Вернулся он в Киев через год, в 1150 году, после того, как Изяславу удалось одержать победу над Юрием. До нашего времени дошло только одно сочинение митрополита Климента – «Послание пресвитеру Фоме», известное нам с толкованиями монаха Афанасия[70]. Датируется оно периодом между 1147 годом, когда Климент был возведен в митрополиты, и 1154 годом, годом смерти князя Изяслава Мстиславича. Данное «Послание», как известно, митрополит написал в ответ на «Послание пресвитера Фомы», в котором тот укорял Климента в излишнем тщеславии своей учёностью, на что Климент дал жёсткий отпор в аллегорической форме.

В «Послании» Климент Смолятич истолковывает ряд библейских образов, в том числе образ Софии Премудрости Божией, создавшей храм на семи столпах: «Премудрость есть Божество, храм – человечество, семь столпов – семь вселенских соборов, утвердивших веру христианскую». По мнению Климента, Премудрость Божия была воплощена в храме Святой Софии, возведённом Ярославом. Вот как об этом Климент пишет в «Послании»: «Вот о чем глаголет Соломон, говоря, что “премудрость создала себе храм”». Далее Климент говорит: «Премудрость – это Божество, а храм – человечество, ибо Христос, истинный Бог наш, как во храм, вселился во плоть, принявши её от пречистой владычицы нашей Богородицы. А “утвердив семь столпов” – это значит семь соборов святых и богоносных наших отцов»[71].

Здесь стоит более подробно остановиться на образе Богоматери, воплощённом Ярославом, по утверждению Климента, в киевском храме Святой Софии, уподобляемом, в свою очередь, храму Святой Софии в Константинополе. Храм Святой Софии, возведённый в Киеве Ярославом Мудрым, многие столетия являлся олицетворением Веры и Божьей Крепости. В свою очередь, Ярослав, устроитель храма, сравнивался в древнерусской литературе с Соломоном, воздвигнувшим храм в честь Яхве в Иерусалиме (945 год до н. э.). Отцу Соломона – Давиду в той же традиции был уподоблен отец Ярослава – Владимир. В свою очередь, Соломону были уподоблены и Юстиниан, создавший храм в Константинополе, и Константин, воздвигший сам Константинополь и новый христианский храм в Иерусалиме. Таким образом, складывается достаточно сложная цепочка, которая имела огромное сакральное значение для Руси: Соломон – Юстиниан – Константин – Ярослав Мудрый. В свою очередь, храм Святой Софии был уподоблен всем храмам, построенным указанными лицами. Святая София имела и некоторые другие сопоставления. Назовём наиболее распространённые среди них: Вифлеемская пещера, апостольская горница на Синайской горе, Святой гроб Господень, Высший Иерусалим.

Храм Святой Софии в Константинополе (Стамбуле)

Важно подчеркнуть, что в христианском мире центром земли считался Иерусалим. Центром же Иерусалима – храм Господень. Его окружали страны «праведные» и «грешные». Одни из них считались расположенными ближе к раю, другие – к аду; одни – к миру горнему, другие – к дольнему; одни – к небу, другие – к земле. Причём эта сакральная топография могла время от времени изменяться в зависимости от праведности или грешности населения той или иной земли. Одновременно мог перемещаться и духовный центр мира. Новый Иерусалим мог находить вполне конкретное воплощение теоретически в любом городе, который принимал на себя заботу о всеобщем спасении[72]. Как известно, к моменту крещения Руси «Новый Иерусалим», а заодно и Второй Рим (то есть духовный и светский центры Вселенной), казалось бы, прочно обосновались в Константинополе. Об этом было хорошо известно на Руси. Как уже указывалось, митрополит Иларион в «Слове о Законе и Благодати» называет Константинополь Новым Иерусалимом, из которого якобы князь Владимир с бабкой Ольгой принесли на Русь Честной Крест, так же как Константин с матерью Еленой принесли Крест из Иерусалима. Здесь стоит подчеркнуть, что Владимир одновременно ассоциировался и с ветхозаветным Давидом, который перенёс Ковчег Завета с горы Синайской в Иерусалим, в то время как Владимир перенёс Честной Крест на берега Днепра из Нового Иерусалима. Иерусалим, в свою очередь, отождествлялся в христианской традиции с Высшим – небесным Иерусалимом, сам Высший Иерусалим (как известно из апокрифического сказания «Сон Левия») находился на 7-м небе, где пребывала великая Слава и Святая Святых. На 6-м небе находились ангелы и лица Господня, служащие и молящие Господа о грехах. На 5-м небе – ангелы, доносящие ответы до ангелов лица Господня. На 4-м небе – святые престолы и власти, приносящие хвалу Господу. На 3-м небе – силы, воинство, устремляющееся в день Суда мстить коварным Духам врага. На 2-м небе – огонь, снег, лёд, готовые для повеления Господня о дне праведного Божьего Суда; на нем все духи, посылаемые для мести людям. На 1-м небе – нижнем – печаль; печально небо оттого, что видит все людские неправды[73].