Читать книгу Каждому дан шанс - Ольга Райс - Страница 5

Спустя несколько часов…

«Хаммер» мчался по шоссе. В салоне звучала приятная мелодия. Давид вёл машину уверенно. Ярослава смотрела на дорогу, на встречные машины, и думала о рыжеволосом человеке, о том, как всё скоротечно, как непредсказуемо, зыбко, конечно. О том, что всё в мире и глупость, и мудрость, и богатство и нищета, и веселье и горе – всё суета и пустяки. Человек умрёт, и ничего после него не останется.

«Рыжеволосый мне так наглядно показал, что человек, который надеется только на себя, верит в свою собственную исключительность, отвергает Бога, просто слеп и беспомощен. Все планы, которые он строит, похожи на замки из песка. Подует ветер, и нет его замка-плана», – проносились мысли в голове у Ярославы.

Голос Давида расколол тишину:

– Вот видишь, что получается, всё бессмысленно, если ты одинок. Мне кажется, что рыжеволосый был именно таким, одиноким человеком. Он сейчас отправился на какую-то далёкую планету, взяв с собой свою позицию, свой атеизм, но какой этом прок? – задал риторический вопрос Давид.

Дорога, обрамляемая лесом, становилась всё уже, превращаясь в ниточку у самого горизонта. Близился вечер. Ветра не было, и деревья напоминали неподвижные восковые статуи. В крутой дорожный поворот Давид вписался словно гонщик-профессионал. От проделанного манёвра Слава затаила дыхание, а после шумно выдохнула.

– Виноват, – мягко сказал Давид и сбавил скорость, – я слишком быстро езжу.

После секундной паузы Давид задумчиво продолжил:

– Представляешь, я вчера первый раз в жизни попал в аварию. Я был так уверен, что всегда и всё контролирую.

– Да, мне это чувство знакомо, но оно обманчиво. На самом деле мы ничего не контролируем и двигаемся по жизни, словно с завязанными глазами и заткнутыми ушами. По крайней мере, я говорю, про себя, – уточнила девушка.

«Хаммер» ехал по насыпной дороге, которая тянулась вдоль огромных валунов, корабельных сосен, старых беседок, которые были поставлены ещё в начале прошлого столетия. Любовные надписи, вырезанные перочинными ножами на опорных балках беседок, как будто специально не закрашивали, отдавая дань памяти простым отношениям, простых людей, которые в порыве чувств писали свои клятвы и выражали симпатии.

– Вот за этим поворотом, первый дом, под красной черепичной крышей, – указала направление Ярослава.

Вскоре Давид остановил машину около дома семейства Шагал.

– Я тебе позвоню, – сказал Давид, так как почувствовал необъяснимое волнение.

– Буду ждать, – спокойно ответила Ярослава. – Спасибо, – искренне, но сдержанно поблагодарила она Давида за заботу, и вышла из машины, глухо хлопнув за собой дверцей.

«Хаммер» развернулся и уехал. Ярослава вошла в дом. Только переступив порог, она поняла, как устала. Девушка, с трудом передвигая ноги, поднялась на второй этаж, в свою комнату, лениво расстелила постель, зажгла маленькие светильники над изголовьем кровати, от которых в разные стороны распространился мягкий, дымчатый, голубоватый свет. Слава скинула одежду и зашла в душевую комнату. Через пару секунд тёплые струйки воды словно обняли её тело.

Закутавшись в большое красное, махровое полотенце Ярослава высушила волосы феном и, вернувшись в комнату, плюхнулась на кровать. Последние события снова всплывали в памяти. По-прежнему многое оставалось непонятным.

«Почему индеец выбрал именно меня? Откуда он появился? Куда ушёл? Как мне удалось выжить после двух ударов молнии и практически не получить повреждений? Попасть в аварию и отделаться одним испугом, да небольшой ссадиной? Почему к нам подошёл рыжеволосый человек, и заговорил о вере, о Боге, об атеизме? Случайность? Я не знаю», – подумала Ярослава и вскоре провалилась в глубокий сон.

…

Проснулась Ярослава рано, в доме было тихо. Родители Ярославы вот уже полгода были в командировке, в Египте, занимались раскопками древнего города. Закутавшись в плед, Слава вышла на балкон. На улице было ещё темно, прохладно, туманно, воздух был густым и влажным. Ярославе вспомнились слова индейского шамана о конце времён, судном дне, рождении молний.

«Зачем? Что я могу сделать? Как я могу быть готовой к грядущим событиям? Я избрана, но для чего? И о каком шансе говорил индеец? Может просто всё забыть и жить дальше, словно ничего и не было?»

Вдруг на груди у девушки кратковременно вспыхнуло пламя, метка молнии запульсировала. Ярослава положила руку на грудь. Боль прошла. Солнечный свет, робко пробирающийся сквозь тучи, отвлёк от размышлений над вопросами, которые, пока что, не имели ответов. Слава вернулась в комнату и надела чёрные джинсы и жёлтый объемный джемпер крупной вязки. Медленно, задумчиво, словно пребывая в прострации, Слава спустилась в кухню, и сварила себе крепкий, ароматный кофе. Неожиданно зазвонивший мобильный телефон заставил девушку вздрогнуть. Ярослава поспешила ответить на звонок.

– Слава, привет. Это Давид Гроссман. Я тебя не разбудил?

– Привет! Нет, не разбудил, рада тебя слышать.

– Твоя машина готова, я сам могу тебе её сегодня вечером пригнать, – предложил Давид.

– Хорошо, спасибо, – сбивчиво сказала Ярослава. – Адрес помнишь?

– Конечно! – усмехнулся Давид. – Тогда до встречи.

– До встречи, – повторила Ярослава последние слова Давида и, разъединив связь, почему-то прижала телефон к груди.

В ожидании гостя Слава не находила себе места. Время тянулось невыносимо медленно. Устроившись на веранде, в уютном кресле, Ярослава взяла ноутбук и поставила его к себе на колени. Услужливая память стала, как слайды, прокручивать последние события. Перед девушкой опять, очень явно возник образ индейца. В голове звучали его слова: «Конец времён приблизился. И единственное, что должно быть сегодня важным для тебя – это твоя готовность к грядущим событиям».

«О чём же он говорил?» – Тонкие, изящные пальцы Ярославы запорхали по клавиатуре. По введённому запросу, на экране ноутбука появился текст из Евангелие, где было сказано:

«Не ваше дело знать времена и сроки, которые положил Отец во власти Своей. Однако, смотрите, чтобы день тот не постиг вас внезапно: ибо он, как сеть, найдет на всех живущих по всему лицу земному». «Тот, кто будет читать Апокалипсис перед концом мира, будет поистине блажен, ибо будет понимать то, что совершается. А, понимая, будет готовить себя».

Слава перешла по ссылке на другую страницу:

«Откровение. Надо сказать, что нам, последним представителям рода человеческого, предстоит соучаствовать в самой страшной войне добра со злом, о которой написано столько пророчеств и предсказаний. Вы задаете вопрос „почему“? Поколебавшись в вере, забыв о чистоте и правде, возгордившись своим земным могуществом, славой, захотев „рая на земле, а не на небе“, забыв об истине. За великое падение людское будет послано и великое наказание, страшное испытание для всех живущих на земле. Земля не раз омоется кровью, голод спустится на землю и соберёт страшную жатву свою. Скорбную жизнь оплачет тогда вся земля, оплачет море и воздух, оплачет и солнце, оплачут дикие звери вместе с птицами, оплачут горы и холмы – и всё это благодаря роду человеческому за то, что уверуют они в обольстителя, примут изображение этого нечестивца. Настанет царство „Зверя“ на земле. Ему будет дана власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем, и поклонятся ему все живущие на земле. Его царство – это мир ритуально значимой грязи, это мир разврата, мир – рабства и хаоса. Это время мирового экономического кризиса, мировой войны. Люди примут „Зверя“ и будут ему рукоплескать. „Зверь“ поставит каждому человеку на лоб или руку свой знак, возможно, электронный чип, который будет служить неким аналогом документа, удостоверяющего личность. Почему люди примут его, почему на руках внесут „на трон“, почему даруют власть над собой? „Зверя“ примут за спасителя, так как люди обманутся его сладкими, манящими речами, обещаниями. Приняв „Зверя“ и возведя его на престол, мир подпишет себе смертный приговор. Это и будет концом современной цивилизации. Центральная идея „Апокалипсиса“ – это борьба добра со злом, война, которая уже сейчас идёт в душе каждого человека и распространяется на все стороны его жизни».

Ярослава встала с кресла, отложила ноутбук в сторону и, размышляя о прочитанном, зашагала по длинной веранде, потом прошлась по двору и решила прогуляться по лесу. Ощущение собственного бессилия, непонимание того, что происходит в мире, да и в собственной душе, поманило Славу к природе, словно к некому мудрому источнику жизни. Девушка брела между деревьев, осторожно пробиралась сквозь высокие, разросшиеся черничные кусты, болотистая почва хлюпала и чавкала у неё под ногами. Прогулка, в целом, действовала успокаивающе. Лес был тихим. Легко ступая по мягкому ковру из опавших еловых иголок, обойдя несколько камней-валунов, Слава обнаружила сваленное недавним ураганом дерево. Сначала она присела на него, как на импровизированную скамейку, а потом и вовсе легла, подложив себе под голову свёрнутую валиком ветровку, закрыла глаза и задумалась.

«Мне здесь так хорошо, – думала девушка. – Неужели скоро не будет этого леса, которому, быть может целая тысяча лет, не будет людей, а страшная природная стихия сметёт всё на своём пути?»

Со всех сторон медленно поползли клубы дымчато-серого тумана. Деревья, небо, земля, всё исчезло под зловещей серой занавесью. Стало совсем тихо. Слава слышала только стук своего сердца.

«Тук-тук-тук…»

Ритмично, попадая точно в такт, послышались и шаги. Ярослава испугалась, хотела бежать, но не могла и пошевелиться. Руки, ноги, да и всё тело словно окаменело. Невдалеке вдруг вспыхнул красный огонёк, потом второй, потом вокруг зажглись десятки красных глаз-огней. Туман чуть рассеялся. Рядом возник невысокий человек, лицо которого было скрыто под серым, глубоким капюшоном. Он быстро приблизился и занёс руку с острым, длинным ножом и вонзил его прямо в сердце девушки. Она упала, больно ударившись о землю, тут же открыла глаза и огляделась. Машинально дотронувшись до груди в области сердца, Слава поняла, что просто заснула, и ей снова приснился кошмар. Заморосил мелкий дождь, который, соприкасаясь с землёй, стал издавать звуки, похожие на шаги крадущегося человека. Ярослава задрожала и не на шутку испугалась, что её сон сейчас может стать явью. Поднявшись с земли, девушка схватила свою ветровку и быстро побежала прочь от этого места.

«Как же далеко я забрела. Очень надеюсь на то, что я не заблудилась», – думала Слава, пытаясь вспомнить дорогу назад.

В лесу становилось всё темнее, и было уже сложно ориентироваться. Невдалеке, девушка услышала звуки проезжающих машин и лай собак. Через несколько минут она выбежала на дорогу, от которой до дома оставались уже считанные шаги. Зайдя во двор и затворив за собой калитку, девушка с облегчением выдохнула. Тишина, звенящая, почти потусторонняя, вдруг прервалась шумом подъезжающей машины. Глухо хлопнула дверца, и через несколько секунд резко зазвонил звонок.

Слава тут же открыла калитку и встретила своего гостя.

– Давид, привет! – просияв от счастья, сказала она.

Давид улыбнулся и протянул ключи от «Шевроле Лачетти».

– Принимай работу.

– Давид, я даже и не знаю, как тебя благодарить.

– А, пустяки, – махнул рукой молодой мужчина.

– Может быть, ты не откажешься от чашечки чего-нибудь? – предложила Ярослава.

– Я не откажусь, – потирая руки, довольно проговорил Гроссман.

Давид, следуя за Ярославой, оказался в уютной гостиной.

– Прошу, располагайся, – сказала Слава и замерла, проследив за внимательным, всё подмечающим взглядом Гроссмана.

Давид, осмотревшись, заключил:

– Уютно.

– Спасибо, – щёк Ярославы коснулся румянец. – Кофе? Чай?

– Чай, – сделал свой выбор Давид.

Вскоре Слава вернулась в гостиную с подносом, на котором восседал белый пузатый фарфоровый чайник, две хрупкие, элегантные бледно-розовые китайские чашечки, а также блюдо, наполненное янтарным, круглым виноградом, клубникой, и дольками жёлтого манго. Расположившись у камина, на белых шкурах, молодые люди стали разговаривать. Им было интересно, просто, легко, свободно, спокойно, комфортно наедине друг с другом. Создавалось впечатление, что они были знакомы с самого детства. В камине потрескивали поленья. Огонь, как будто бы рвался из оков на свободу, трепетал, создавая интересные очертания в тенях на стене. Сама обстановка располагала к тому, чтобы услышать какую-то тайну.

– Давид что ты любишь в жизни больше всего? – спросила Ярослава, и внимательно посмотрела на своего собеседника.

– Что люблю?.. – задумался Давид.

Ярослава внимательно наблюдала за его реакцией. Ей вдруг стало совершенно очевидно, что суть человеческой красоты вовсе не во внешности, фигуре, цвете кожи или волос, не в возрасте, а именно в живом блеске глаз, в энергетике человека.

Давид поднял глаза вверх, чуть прищурился и сказал:

– Я люблю играть, люблю побеждать. Я сейчас не имею в виду азартные игры. Считаю, что жизнь – это самая потрясающая игра, где самые большие ставки и накал страстей велик. Прежде всего, люблю побеждать себя и свои страхи. «Сознательный авантюризм – вещь страшно увлекательная», – вспомнил Давид чьи-то слова и улыбнулся.

Ярослава с интересом слушала Давида и задавала новые вопросы.

– Давид, расскажи мне о твоей семье. Кто твои родители?

– Мои родители трагически погибли, когда мы с братом были ещё совсем маленькими, – грустно сказал Гроссман и посмотрел куда-то в пустоту.

– Мне жаль, – только и вымолвила Ярослава.

– Двойная фамилия, это единственное что у меня осталось от моих родителей.

– Двойная фамилия? – переспросила девушка.

– Гроссман-Хасид, – назвал Давид свою полную фамилию. – Первая часть фамилии, мне досталась от отца, а вторая, от матери.

– Расскажи мне о них, – попросила Слава.

– Конечно.

Давид прилёг на шкуре, расстеленной на полу у камина и начал свой рассказ:

– Всё, о чём я сейчас расскажу, я знаю из маминого дневника, наших с братом детских воспоминаний. Для бабушки и дедушки эта тема слишком болезненная, они не любят вспоминать. Итак, в Иерусалиме, в достаточно богатой, влиятельной семье Гроссманов родился долгожданный сын. Его назвали Растиславом. Родители возлагали на сына большие надежды. Когда юноше исполнилось 18 лет, его женили на девице из известного, богатого рода. Родственники быстро выстроили молодожёнам собственный дом и наполнили его богатством. Растислав не любил свою жену и был очень несчастлив в браке. Всё в жизни перестало его радовать. Но, судьба штука непредсказуемая, любовь все-таки вошла в дом Растислава, в лице молоденькой красавицы – Евы Хасид, которую наняли помощницей по хозяйству. Ева была красива, грациозна, добра, благочестива, скромна. Растислав влюбился в неё бесповоротно. Однако благословения на развод Растиславу семья не дала и запретила встречаться с бедной девушкой. Отец Евы тоже был категорически против их союза. Растислав впервые пошёл наперекор всем и вся. Он взял свою любимую и бежал с ней в пустыню Негев – царство камня и песка. Каменистая пустыня произвела на молодых неизгладимое впечатление. Горные цепи, скалы и песок стали для них домом. Сначала они жили отшельниками в пещере. Растислав ходил на охоту. Добычу готовили на костре, как первобытные люди. Удобств, естественно, не было никаких, но Ева и Растислав были абсолютно счастливыми. Через некоторое время появился на свет ребёнок. Его назвали Моше. Моше прожил всего год и умер от укуса ядовитой змеи. Ева и Растислав плакали день и ночь о своём сыне. Дни шли, а их горе не ослабевало. И вот однажды Ева начала молиться и просить у Бога прощения за то, что она разрушила семью. Она ходила на гору Карком и проводила там дни напролёт. Шли месяцы, годы и вот молитвы женщины были услышаны. Вскоре Ева родила сына, которого назвали Шмуэлем. Шмуэль, это мой брат, – пояснил Давид. – Чуть позже, где-то на севере пустыни Ева и Растислав присоединились к кибуцу – сельскохозяйственной Израильской коммуне. Их быт немного наладился. Растислав построил небольшой дом, стал пасти овец. Несмотря на тяжёлую работу, мир вокруг влюблённых был раскрашен в яркие, солнечные краски. Вскоре Бог благословил моих родителей ещё одним ребенком. Это уже был я, – пояснил Давид. – Мама назвала меня в честь великого Израильского царя. Прошло несколько лет, но первая жена Растислава, Ревекка, никак не могла смириться с предательством мужа. Она мечтала отомстить и, переодевшись в старуху-странницу, она пришла в дом к моим родителям, и попросилась на ночлег. Увидев, какая любовь царила в доме, рассудок Ревекки окончательно помутился от зависти и злобы. Она отравила Растислава и Еву, подсыпав яд им в пищу. Вот так в одночасье мы с братом остались сиротами. Нас Ревекка заперла в погребе, а сама ушла. Мы пытались открыть дверь, но не могли. Мы были ещё слишком маленькими. В погребе было темно и очень страшно. Но там было и много припасов. Так что голод нам не грозил. Сколько мы вот так просидели сложно сказать, в полной темноте, неизвестности, страхе. Ревекка вернулась в свой дом. Я не знаю что произошло, но она всё рассказала моему деду, своему свекру. Дедушка приехал за нами, как только смог. Ревекка же покончила с собой. Вот так всё и закончилось, глупо, безрассудно, печально. Я очень скучаю по родителям, и, несмотря на то, что прошло уже так много лет, я не смирился. – Давид, на этой фразе, закончил свой рассказ.

В камине догорали поленца, и превращались в тлеющие угольки. Ярослава смотрела на Давида, и ей казалось, что она могла бы, вот так, просидеть, слушая его не только всю ночь, но и тысячу лет. Она сопереживала Давиду и хотела подарить ему океан любви и заботы, быть ему помощницей и вдохновительницей, и хотя бы как-то заполнить его душевную пустоту.