Читать книгу Последние дни в системе Лима - Ольга Самойлова - Страница 2

Наутро их разбудил вой сирены и ряды мигающих ламп над спальными полками.

– Делавера, ублюдок, подъем!

Кейси силится приоткрыть веки, но свет невыносимо режет по глазам. Он натягивает одеяло на голову.

– Меня тошнит, – стонет он.

– Да тебя каждый раз тошнит, когда у нас боевая тревога! – продолжает орать Торрини. – Лучше вытряхивай себя из кровати, Диас с тебя три шкуры спустит!

– Здесь последний раз была боевая тревога, когда ты в сортире не смыл, – цедит Кейси сквозь зубы, но все же выглядывает с полки вниз.

Торрини вдруг заходится от хохота.

– Ну, ты и красавец! – восхищается он. – Краше в гроб кладут! – кричит он уже из коридора.

– Да я в гробу буду краше, чем все вы вместе взятые, – раздраженно огрызается Кейси. Он спускает ноги с верхней полки и спрыгивает вниз.

После теплой постели прикосновение к ледяному полу кажется невыносимым. Бледные ноги Кейси сразу же покрываются синими пятнами от холода. Он доплетается до мутного зеркала, в котором с утра при таком освещении все похожи на мертвецов, плескает на лицо воды и останавливается.

Он понимает, что так развеселило Торрини. Он и в самом деле выглядит жутко. Он видит свое осунувшееся лицо, видит круги под глазами, но это не так его заботит. Всю его левую щеку покрывает сыпь, частично захватывая шею и подбородок. Кейси застывает от неприятного ощущения.

– Этого не может быть… – закрывает он глаза, и прислоняется лбом к стеклу.

Он чувствует, как начинает колотиться сердце и подкатывать тошнота. Он несколько раз пытается вздохнуть, но воздух не доходит до легких. Он уже почти сползает на пол, когда его подхватывают чьи-то руки.

– Эй, ты чего? – он видит перед собой обеспокоенное лицо Лайсачека.

Кейси понимает, что сейчас сидит на нижней спальной полке, его понемногу начинает отпускать. Глаза у него мрачные и почти черные.

– Что с тобой? – еще раз спрашивает Лайсачек. – Позвать врача?

– Столько лет прошло, а мне все еще снится, как эта тварь прикасается ко мне, – шепчет Кейси.

– Ты бы лучше вспомнил, что ты вчера пил, – находит ему Лайсачек логичное объяснение. На станции все его зовут Малыш. – Господи, Кейси, соберись, – тормошит он его. – Уже почти все стартовали. Тебе нужно еще одно взыскание?

Пока Кейси, как сомнамбула, влезает в комбинезон, Малыш шнурует ему ботинки.

– Ты жалкий, – замечает Кейси, смотря на него сверху вниз.

Лайсачек замолкает на несколько секунд, потом подхватывает привычно:

– Да, я жалкий, Кейси. А знаешь, кто не жалкий? – делает он паузу. – Диас. У тебя мало проблем?

Кейси садится, сжавшись, на край кровати. Ему холодно. Слова доходят до него как в колодец. Лайсачек окидывает его обеспокоенным взглядом.

– Боже, как же плохо ты выглядишь, – вздыхает он и поднимается, чтобы идти. – Увидимся на старте, – добавляет он, прежде чем исчезнуть в коридоре.

Кейси чувствует, что ему надо взбодриться. Он залезает в тумбочку, находит нужный пузырек – на нем стоит медицинское название, внизу мелким шрифтом пометка: «От лобковых вшей». Все препараты у него хранятся в емкостях из-под лекарств, причем от таких болезней, что их лишний раз никто не захочет брать в руки. При внезапных рейдах такая система оказывалась полезной. Он распыляет немного на вены у запястья, потом растирает и ждет, пока подействует.

Ему становится лучше. Он застегивает молнию комбинезона и быстрым шагом проходит коридор. В ангаре он забирается в машину, надевает шлем, пристегивается. Идет отсчет на старт, затем лоно станции исторгает его корабль в первозданную пустоту. Уже там, в темноте, Кейси чувствует, как в желудке просыпается знакомая боль, и с тоской думает о том, что что-нибудь горячее он поест в лучшем случае через несколько часов. С этими мыслями он начинает набирать скорость.

Истребитель Кейси вклинивается в строй в последний момент, когда вся эскадрилья уже формирует боевой порядок и ложится на курс. Они приближаются к границе солнечной системы. Позади остается окутанное сияющим газовым покровом тройное солнце, это невероятное взаимодействие энергии, так же далеко остается неприметный астероид, вокруг которого вращается станция LC-2234. Теперь они на чужой территории, маленькая эскадрилья легких истребителей с серебряными звездами Содружества на крыльях.

Кейси обходит Марко и занимает свое место в звене.

– Его Высочество с нами, – без восторга комментирует тот его появление.

– Выговор с занесением в летную книжку, Делавера, – слышит Кейси в наушниках спокойный голос Диаса. – Я предупреждал.

– Есть, сэр, – рапортует Кейси мрачно.

– База, мы ждем указаний, – запрашивает станцию Диас.

Некоторое время слышны помехи, потом на экране связи появляется лицо полковника Мицлава, он серьезен и сосредоточен.

– Произошел прорыв в секторе Бета 14–2–4. Сейчас ситуацию держат под контролем два боевых корабля-носителя класса «Эпсилон-1» и три эскадрильи истребителей. Ваша задача – занять позицию на удалении от места боя и перекрывать вражеским истребителям путь к отходу. В бой не ввязываться, ни при каких обстоятельствах. Никто не должен уйти, иначе командование противника может получить данные о передвижении нашего флота в пограничных районах. Если хоть один ускользнет, операция провалена.

– Всем все ясно? – уточняет Диас, когда Мицлав отключается. – Тогда отсюда начиная, и до зоны исхода полета включительно действует режим радиомолчания. Нам не нужно лишнее внимание.

Полет продолжается в тишине.

Ожидание тянется мучительно долго. С их позиции видны лазерные вспышки и изредка взрывы. Насколько хорошо там идут дела, определить трудно. Эскадрилья в молчании рассредоточилась по заданному квадрату. Кейси смотрит прямо перед собой через стекло кабины. Тишина в эфире настолько угнетает, что он был бы рад услышать даже Торрини.

Действие наркотика начинает ослабевать, и к нему возвращается этот непереносимый внутренний зуд. Он вспоминает свое отражение в зеркале утром – он видит свое лицо, на котором ему чудятся едва уловимые первые признаки старения. От этой мысли его бросает в жар.

В этой беззвучной темноте воспоминания цепляются одно за другое и всплывают из глубины памяти. Он видит руку, которая гладит его по щеке, руку, плотно окутанную венами, в жестких хитиновых пластинах. Ощущения такие же ясные, как много лет назад. Потом неожиданно видит, как открывается дверь в ванную комнату. На краю ванной сидит женщина с рыжими волосами до плеч. Она в белой облегающей футболке и простых брюках. В зеркале перед ней нет отражения, это скорее окно – звезды и галактики, поразительная панорама сияющего света. Женщина поворачивается к нему. На ее губах улыбка, едва заметная, с легкой тенью сожаления. Взгляд спокойный и серьезный. У нее голубые глаза.

– Мое сердце перестало биться, – говорит она так буднично, как если бы речь шла об остывшем обеде.

Она некоторое время смотрит на Кейси, потом снова отворачивается к зеркалу. Волосы взлетают от движения. Кейси заворожено следит за ними, но их контуры все больше начинают размываться, это выглядит очень красиво, но потом все исчезает.

И снова становится темно.

Кейси кажется, что ему бритвой срезали кожу. Тяжесть оставшегося ощущения невыносима. Некоторое время он остается в оцепенении, как после сильного удара.

Потом в нем просыпается ненависть, настолько сильная, что ему хочется разорвать кого-нибудь на куски. Ярость душит его, становится трудно дышать. Он видит впереди бойню. Видит ракеты, видит на радаре контуры вражеских кораблей. Он больше не может переносить бездействие. Мозг начинает работать как часы, мгновенно просчитывая варианты действий. Кейси приводит корабль в боевую готовность, отключает связь и до упора выжимает рычаг ускорения.

Его истребитель проносится мимо и теряется вдали в лазерном фейерверке.

– Псих! – орет Торрини, и тоже начинает закладывать вираж, но его останавливает ледяной голос Диаса.

– Вернитесь на место, Торрини, пока я не открыл огонь.

Диас мысленно считает до десяти. Все остаются на своих позициях, попыток прорваться больше никто не делает.

– Больше предупреждений не будет, – добавляет он уже совершенно спокойно. – У нас приказ.

Всем им остается только наблюдать.

– Вот черт, – выдыхает Марко, все еще не в силах отойти от изумления.

Альбер останавливается у иллюминатора, наблюдая, как корабли заходят на посадку. Руки скрещены на груди, пальцы привычно отсчитывают на предплечье неслышный ритм. У него очень горделивая осанка, подбородок всегда высоко поднят, даже когда он просто стоит, задумавшись. Безупречная выправка осталась как память с прежних времен.

Они с полковником Мицлавом первыми встречают команду пилотов в коридоре, ведущем из ангара. Впереди Делавера в окружении своей свиты, волосы откинуты назад, комбинезон расстегнут. Он прямо сияет – ни следа хандры, в глазах блеск, даже мокрые от пота волосы и воротник футболки не портят впечатления.

– Вот это ты показал класс! – восхищается Торрини. – Сколько ты их сбил, десять?

Кейси улыбается.

– Это же я, – отвечает он небрежно.

«Делавера, такой же наглый, такой же элегантный», – думает Альбер, но его мысли лишены эмоций, скорее просто констатируют факт.

Пилотов на станции не больше двадцати. После вылета настроение у всех разное: Торрини и Марко оживлены, в то время как остальные обмениваются неодобрительными взглядами. Диас держится позади, он выглядит совершенно спокойным, но его взгляд не предвещает ничего хорошего.

– Мне нужны ваши показания, лейтенант, – обращается советник к Делавере, когда процессия приближается на достаточное расстояние. Его голос звучит непривычно резко.

Кейси останавливается. Марко, Торрини, Диас и другие пилоты окружают место их противостояния полукольцом.

– Советник, – улыбается Кейси беспечно, – прошлая ночь была прекрасна. Но у нас ничего не получится, – вздыхает он с сожалением, и добавляет, окидывая Альбера оценивающим взглядом: – Хотя если мы окажемся вдвоем в темной комнате, будете вы, вы и только вы.

Альбер застывает на несколько секунд. Он не ожидал такого неприкрытого пренебрежения. Его лицо бледнеет. Тот факт, что окружающие с трудом удерживаются от улыбок, глубоко оскорбляет его. Не смешно только Диасу и Мицлаву.

– Надеюсь, перед трибуналом ваше остроумие окажется полезным, – отвечает ему Альбер.

Кейси только презрительно усмехается.

Полковник Мицлав понимает, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Он выискивает взглядом Диаса.

– Майор Диас, – кивает он, – мне нужны ваши отчеты по двум предыдущим военным операциям.

Он обводит собравшихся взглядом, останавливается на Кейси, и сухо добавляет. – Все остальные пока свободны.

Мицлав и Диас вдвоем скрываются в коридоре, остальные тоже начинают понемногу разбредаться. Альбер отходит в стене, пропуская всех вперед. Кейси, проходя мимо, демонстративно не смотрит в его сторону.

В столовой на завтрак собираются не все, так как после вылета в середине ночи некоторые решают лечь и попытаться еще поспать. Столовая небольшая, довольно тесная, с серыми металлическим столиками, барной стойкой, окошком, отделяющим кухонный отсек, и подвешенным сверху большим видеоэкраном, который обычно включают вечером. За столиком с краю сидит Альбер, он ничего не ест, на его столе только чашка с кофе. Его внимание занято персональным коммутатором; он читает последние известия с фронта, иногда переключая рубрики световым пером.

Торрини и Марко специально садятся в другой стороне зала.

Через несколько минут появляется Кейси, он принял душ, теперь он чистый и свежий, только воспаленная щека портит его холеную внешность.

– Что у нас на завтрак? Яичница с беконом? – интересуется он у повара. Это здоровый рослый африканец с длинными волосами, спутанными в дреды. Мгола Ниери. У него совершенно черная кожа, ровная белоснежная улыбка, украшенная золотой фиксой, и спокойный ленивый взгляд. Из-под воротника форменного комбинезона выглядывают замысловатые переплетения бус.

– Ешь, что дают, – привычно отвечает он.

Самое большее, что здесь бывает – омлет из восстановленного белка.

Кейси берет поднос – там каша, половинка яблока и чай. Он обреченно вздыхает. Потом поднимает глаза и замечает в глубине столовой Альбера. Это зрелище его воодушевляет. Кейси, держа в руках поднос, начинает прокладывать себе сложный и малопонятный маршрут среди столиков, изящно огибая препятствия. Это едва ли требуется – до места, где они сидят, можно дойти совершенно свободно. Торрини и Марко выжидающе наблюдают за этой картиной. Внимание советника занято другим.

Кейси добирается до дальнего края столовой, протискивается в очередное узкое пространство и задевает стол Альбера бедром. Чашка опрокидывается, и кофе разливается по столу.

– Боже мой, извините меня, я такой неловкий, – лепечет Кейси почти правдоподобно.

Альбер поднимает на него глаза. Он в ярости.

– Думаешь, тебе все сойдет с рук? – говорит он тихо.

Кейси ставит поднос на соседний стол.

– Что именно? – интересуется он.

Альбер не двигается. Его взгляд способен прожечь насквозь.

– А ты вспомни Эль Рид, Делавера. Это освежит твою память, – так же тихо выговаривает он сквозь зубы.

– Эль Рид? – удивленно переспрашивает Кейси. – Столько воды с тех пор утекло, советник. Может, хватит уже искать виноватых? – Кейси слегка улыбается. Потом наклоняется к уху Альбера и произносит шепотом: – А может, это из-за ваших стратегий мы оставили там половину флота?

Лицо Альбера искажается. Он вскакивает с места, хватает Кейси за отвороты комбинезона и толкает его на стоящие рядом столы. Однако Кейси гораздо ловчее. Ему быстро удается скинуть с себя невесомое тело советника, он в мгновение ока оказывается над ним, с силой ударяет его об стол, и прижимает горло локтем. Его глаза лихорадочно горят.

В эту минуту их растаскивают.

Мгола отрывает Кейси от его жертвы и уводит за собой.

– Пойдем гулять, друг, – приговаривает он, обхватывая его своей огромной рукой за плечи и ведя его с собой по коридору. Кейси не сопротивляется. Таким образом Мгола доводит Кейси до его каюты, перед входом останавливается и наставительно кладет ему на затылок свою тяжелую ручищу.

– Веди себя хорошо, – произносит он, и только затем отпускает.

В столовой Марко помогает Альберу подняться.

– Вас вроде прислали безопасностью заведовать? – уточняет он довольно недружелюбно. – Вот бы и занялись чем-нибудь по специальности.

Альбер не удостаивает его ответом. Ему все еще трудно дышать.

В своей комнате Альбер не находит себе места. Он мечется из угла в угол, не в силах успокоится. Он подходит к секретеру, наливает себе коньяк, выпивает. Его руки дрожат. Он подходит к шкафу, из-под вещей он достает небольшую деревянную шкатулку. В ней личные вещи солдат – фотографии, брелки, маленькие талисманы; здесь вещи только тех, у кого не было родственников, которым можно было бы все это отправить. Чаще всего эти ребята бывшие воспитанники детских домов. На фотографиях они совсем молодые, многим нет и двадцати. Внутри есть еще траурная ленточка в оранжевых и черных полосках, особая монета, посвященная памяти павшим, с гравировкой «Эль Рид» и датой; еще информационный чип со списками всех погибших. Альбер составлял их лично.

На прощальном параде он стоял в первом ряду среди высшего командного состава. Он сам тщательно отгладил мундир, пуговицы блестят, в петлице траурная ленточка. Одежда, выправка, прическа – все идеально. Лицо абсолютно спокойное, как и подобает случаю, но внутри одни обломки. Удар был такой силы, что в его душе все перестало двигаться. Теперь там была замерзшая земля, усыпанная пеплом, как в первое утро ядерной зимы. Ему казалось, что парад марширует по его расстеленным на плацу внутренностям.

Много позже Альбер встретил место, созвучное его чувствам. Его отправили инспектором на Ио-7, маленькую луну, покрытую ледяной корой, там ему нужно было проверить многочисленные случаи нарушения техники безопасности. Война длилась, нужны были новые ресурсы, и тридцать лет назад здесь началась разработка месторождений. Шахты, наземные сооружения для рабочих, серое небо и ледяная пустыня – вот и все, что там было.

Когда он увидел этот скудный ландшафт, у него внутри все сжалось от непередаваемой тоски. Ночью он нашел в дальнем крыле станции двух черных, неопрятного вида рабочих, и заявил, что ему необходимо выйти наружу для осмотра обшивки. Они не стали спорить, дали ему скафандр, запустили в шлюз, и он оказался на поверхности.

Он смотрел на эти тонны льда, серые тучи, подсвеченные постоянно вспыхивающими зарницами, и не мог поверить, что можно жить среди такого хаоса, такого мрака, оказаться выброшенным в этот безысходный мир. В эту ночь Альбера покинули все силы. Он рухнул на колени, его тело вздрагивало от беззвучных рыданий, но слез не было, и легче ему не становилось. Эта тяжесть всегда была с ним, и не оставляла его ни на день. Ему захотелось лечь на лед и лежать так, пока не закончится кислород.

Голос с ужасным акцентом спросил по связи, все ли у него в порядке, он ответил, что да. Рабочие, которые его выпустили, смотрели за него через иллюминатор с презрением. Они не знали причины, по которой этот белый человек стоял на коленях и рыдал среди ледяных наплывов и гор выработанной породы, но его горе их радовало. Таким, как он не приходилось каждый день спускаться в шахту, и, обливаясь потом в аварийно опасном скафандре, отрабатывать несколько смен подряд. Здесь жизнь рабочих была не ценнее мусора. Радиация и несчастные случаи убивали людей десятками, но на их место приходили новые, потому что всем нужны были деньги. Нищета и голод были нормой жизни во Внешних Колониях.

Альбер без труда прочитал эти мысли в их глазах, когда они помогали ему освободиться от скафандра. Позже он подписал разрешение на продолжение работ.

Альбер отрывается от воспоминаний. Он подходит к зеркалу, медленно приспускает воротник свитера. Под кожей на шее уже начинают разливаться синяки, у него хрупкие сосуды. Его аристократичное лицо каменеет.