Читать книгу Как избавиться от синдрома ММ. Исповедь эмигрантки - Ольга Щекотинская - Страница 6

Папа. Отец… Как ни странно, я никогда, ни разу не назвала его этим словом. И он тоже никогда, ни разу за все время нашего десятилетнего – до дикой, нелепой трагической его смерти – общения не назвал меня по имени…

Я всегда была для него «ребенок». Видимо, это объяснялось тем, что он никогда не хотел детей. И когда вопреки его желанию «ребенок» все-таки появился на свет, он, вероятно, предпочел посчитать это событие недоразумением и даже не видел целесообразности в том, чтобы придать этому «куску мяса» статус какой-то определенности, называя его по имени. Несмотря на то, что имя дал мне именно он… И все мои бессознательные годы он сторонился меня, и даже когда я, годовалая, в первых своих осторожных попытках совершить передвижение в вертикальном положении каким-то образом вдруг на него натыкалась, он тоже пытался отстраниться, изображая, выставив перед собой кулак с двумя оттопыренными пальцами, некое страшное животное, и смущенно бормотал: «Идет коза рогатая за малыми ребятами».

Так и повелось. Так он и остался для меня «Козой». Хотя потом, когда отношения наши несколько изменились, и он уже стал подозревать во мне какое-то подобие личности, начал больше со мной общаться и даже брал иногда с собой в недолгие поездки по делам на любимом автомобиле, обращение это стало причинять ему некоторые неудобства. Ну конечно, наверняка это было крайне неприятно, когда где-нибудь в общественном месте маленькая девочка, обращаясь к нему, взрослому мужчине, громко кричала: «Эй, Коза, Коза, смотри скорей!» Да и меня уже, честно говоря, стало смущать обращение «ребенок» на людях. В 10 лет я себя уже таковым не считала.

Интересно, сколько бы это еще продлилось, сколько бы мы еще выдержали и каким образом пришли бы к соглашению называть друг друга так, как положено отцу и дочери, если бы не это страшное событие… Иногда мне становится жутко от того, что мой отец ушел из жизни в возрасте, который я уже давно пережила. Мы с ним постепенно сравнялись в количестве прожитых лет, а потом я стала старше…

Как же мне горько и как мучительно жаль, что я никогда уже не узнаю, как сложились бы наши отношения в дальнейшем, доживи он до того времени, когда бы я повзрослела, а он стал старше и мудрее? Как бы реагировал он на определенные веховые события в моей жизни? Какие находил бы для меня слова утешения в тяжелых ситуациях? Как бы радовался моим успехам? Как бы отнесся к моему замужеству и появлению внука?

Иногда мне кажется, останься он жив, я была бы совсем другим человеком.

Вот еще один поворотный пункт в судьбе. Что это? Случайность? Наверное. Шел дождь. Шоссе было мокрым. Скорость чуть больше, чем нужно. Машину чуть занесло на повороте. Встречный автомобиль оказался грузовиком, и выступающий борт кузова по-снайперски ударил отца прямо в висок… Никто из сидящих в машине не пострадал. А он умер мгновенно. Мама сидела рядом. Трудно даже представить, что она в этот момент пережила…

Я никогда, наверное, не смогу себе простить, что не смогла заставить себя поцеловать его, мертвого… Было жарко, август, мертвые губы его чуть приоткрылись, и этот странный неприятный сладковатый запах… Мама не настаивала, и все снизошли: ребенок… ну что ж, понятно… А я долго еще потом мучилась, мне казалось, что я его этим предала.

Без всякого сомнения, он был яркой, неординарной личностью, и конечно, как и положено, обладал при этом очень непростым характером. Помню их достаточно частые конфликты с матерью, после которых она полностью уходила в себя и целыми днями лежала в кровати, повернувшись лицом к стене. А он уединялся в своем кабинете и редко оттуда показывался. Однажды во время такой ссоры пострадала и моя новая кукла, только что подаренная мне бабушкой. Отец в порыве гнева швырнул ее на пол, и от удара стеклянные глаза ее оторвались от креплений и упали куда-то внутрь пластмассовой головы. Мне было лет семь, и горю моему не было предела. Куклу потом починили, но воспоминания об этом случае остались на всю жизнь.

По профессии отец был врачом-дантистом, а в душе и по призванию – музыковедом. Оперный словарь его, оставшийся мне в наследство, был залистан до дыр. По одному только первому аккорду он мог определить любое музыкальное произведение. Сохранилась кинопленка, снятая на домашней кинокамере с экрана телевизора, кажется, это была передача «Музыкальный киоск». Там отцу вручают приз за победу в конкурсе любителей классической музыки, участники которого как раз и соревновались в способности узнавать классические шедевры по любой произвольной музыкальной фразе из них.

Кроме того, он был, видимо, неплохим художником. Помню свой блокнот, в котором он очень талантливо изображал всяких страшных придуманных им чудовищ. Одного звали Черный Лохматый и жил он по преимуществу в водостоках. А вот Красная Шкура жил в нашем сарае и каким-то совсем уж непостижимым образом иногда мог перебираться ко мне под кровать. Поэтому страх спустить ночью ноги с кровати преследовал меня еще долго. Топ-Топ бродил по двору по ночам и, конечно же, тоже мог проникнуть в дом. Он был огромный, страшно сутулый, с ногами-столбами и изо рта его капала слюна…

По рассказам мамы я знала, что в детстве отец был очень слабым и болезненным ребенком, что было почти невозможно себе представить. Я запомнила его как сильного спортивного мужчину. Он и был настоящим спортсменом. Мастер спорта по велосипедным и лыжным гонкам. Он, как это принято говорить, сделал себя сам. В подростковом возрасте начал усиленно заниматься спортом и полностью изменил себя. Мало того, будучи уже состоявшимся спортсменом, собрал вокруг себя компанию подростков, без дела шатавшихся по нашему городку, и тоже увлек их спортом. Дома сохранился журнал «Советский спорт» с фотографией отца и статьей как раз об этом его благородном начинании. Все эти ребята, несмотря на разницу в возрасте, впоследствии стали его близкими друзьями и отличными спортсменами, трое из них даже окончили по его примеру стоматологический институт, и потом, когда все уже переженились, остепенились, в нашем доме часто собирались большие компании. Очень хорошо помню эти долгие застолья, после которых мужчины выходили в сад для своих особенных мужских разговоров, а женщины, оставаясь сидеть за столом, затягивали какую-нибудь нежную лирическую песню. Накрепко засели в памяти слова одной из них:

А ты опять сегодня не пришла…

А я так ждал, надеялся и верил…

Что зазвонят опять колокола

И ты войдешь в распахнутые двери…

Книги тоже были его страстью. Библиотеки, подобной нашей, не было ни у кого в городке. Здесь было все, что только можно было приобрести в то время по подписке в нашей стране дефицита. Многочисленные собрания сочинений загадочно мерцали разноцветными корешками на книжных полках в его кабинете и обещали мне в будущем удивительные открытия.

Его любовь к фантастике передалась мне полностью. Он оставил мне поле деятельности на много лет. Вся научно-фантастическая литература, которая издавалась, пока он был жив, была собрана в нашем доме. Какое наслаждение я получала, переняв уже эту страсть, во время чтения оставшихся мне в наследство многочисленных томов. В 13 лет все летние каникулы провела я за этим увлекательным занятием, на терраске, на бабушкином сундуке, переоборудованном под некое подобие кушетки. Соседские девочки, мои подружки, заходили иногда с робкими попытками вытащить меня на улицу, но мне было не до них. Гораздо интереснее для меня были Стругацкие, Азимов, Лем, Бредбери… Их книги стопками лежали рядом с сундуком и ожидали своей очереди.

Он часто снится мне и – какая находка для Фрейда! – во сне я всегда безумно, отчаянно люблю его, и даже не как отца, а как того, кого всю жизнь ждала, искала, но так и не встретила. Действительно, во всех своих мужчинах я всегда искала черты своего отца и влюблялась только тогда, когда мне это удавалось. И тогда, когда понимала, что не особенно им нужна, точно так же, как когда-то своему отцу. И то, что они никогда не смогут меня полюбить и дать то тепло, ласку и внимание, которого мне так не хватало в детстве и которого я до сих пор ищу… Всеми силами пыталась я показать своим любимым мужчинам, какая я хорошая, и доказать, что достойна их любви. Так же как пыталась доказать это когда-то своему отцу. Ведь по большому счету первые отношения с противоположным полом у любой девочки – это именно отношения с собственным отцом. И по тому, как они складываются, можно совершенно четко предсказать, какими будут впоследствии все ее отношения с мужчинами.

Примерно так и было сказано во вступительном слове для вновь прибывших в группу зависимых от любви женщин. А также и то, что эту потребность в любви и тепле женщины, подобные мне, пытаются компенсировать в последующем тем, что сами становятся чрезмерно заботливыми и преданными по отношению к требовательным и эмоционально холодным, проблемным партнерам, так как убеждены, что они очень нуждаются в помощи и сострадании. Мы решаем спасти их силой своей любви. Да и себя тоже, надеясь заполнить внутреннюю пустоту при помощи другого человека. Мы дарим любовь и заботу, надеясь получить любовь взамен, но боль и пустота становятся только сильнее…

На этом собрании у меня не то чтобы открылись глаза – я уже проснулась после прочтения книги синдром ММ, – но сомнений в том, что у меня настоящая зависимость, подобная наркотической, у меня не осталось. А ведь от нее не менее трудно избавиться…

В завершение встречи по традиции все женщины встали в круг, взялись за руки и хором произнесли обращение к высшим силам:

«Высшая сила, дай нам душевный покой принять то, что мы не можем изменить, мужество изменить то, что мы изменить можем, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».

Этой своеобразной молитвой традиционно завершалась каждая встреча группы.

После собрания женщина, выполнявшая в этот знаменательный для меня день роль председателя, остановила меня в дверях, отвела в сторону и настоятельно порекомендовала прекратить обвинять себя в чем бы то ни было и сожалеть о любых, пусть даже неправильных поступках. Я, помнится, во время своей исповеди в группе очень сокрушалась, что не смогла проявить достаточной твердости и в очередной раз пустила Виталика в дом после возвращения из отпуска, хотя прекрасно знала, где и с кем он его провел. По мнению женщины-председателя, мне необходимо было четко понять, что в данный момент я совершенно беспомощна из-за своей болезни и не способна принимать адекватные решения. Нужно просто смириться и принять себя такой, какая есть. По крайней мере на данном этапе. Ведь первый шаг из двенадцати так и звучит:

1. Мы признаём, что были абсолютно беспомощны по причине зависимости от любви, что сделало нашу жизнь совершенно неуправляемой.

Ну вот это-то как раз мне было очень близко и понятно. И пожалуй, этот шаг я уже прошла и осознала. Ведь вся история моих отношений с Виталиком, которая и привела меня в группу зависимых женщин, особенно ярко иллюстрировала это.