Читать книгу Арбайтен, Ольга Викторовна! Избранные страницы сайта olga.co.il - Ольга Викторовна Бермант-Полякова - Страница 3

В Живом Журнале есть блоггер soullaway, который публикует честные интервью с людьми разных профессий. В ноябре 2015 года он задал свои вопросы человеку, известному как m-d-n, Бермант-Поляковой Ольге Викторовне.

– Почему вы решили стать именно психологом?

– Я не решила, я захотела. Поступила в университет (тогда на всю страну было только пять факультетов, и конкурс был 19 человек на место), написала диссертацию по социальной психологии, отучилась в ординатуре по клинической психологии в лучших госпиталях Ближнего Востока (клиническая психология здесь вся психоаналитического направления) и ушла в частную практику. В сорок лет сделала специализацию по судебной психологии и стала экспертом национального уровня в теме. В этом году была в Москве в Институте Философии РАН на научной конференции «Человек перед выбором в современном мире», общалась с интеллектуальной элитой страны. Словом, человек свободной профессии, как и мечтала в юности.

– Как я понимаю, психиатр лечит, а психолог даже не ставит диагнозы. Расскажите, пожалуйста, для чего же тогда вообще нужны психологи?

– Как гласят официальные документы, психолог может выполнять следующие виды деятельности: диагностическую и коррекционную; экспертную и консультативную;

учебно-воспитательную; научно-исследовательскую; культурно-просветительную.

Мне больше нравится определение «смягчитель трения с жизнью».

– Поясните, пожалуйста, на каких проблемах специализируетесь именно вы.

– Предразводная ситуация, неприятности с полицией или в суде, трудные дети и всё, что связано с ОСР и ПТСР (острым стрессовым расстройством и посттравматическим стрессовым расстройством).

– С какими проблемами к вам обращаются чаще всего?

– Если называть суть, то обращаются с неумением поладить с самим собой и с другими людьми. Обычно идут или по направлению врача-психиатра или семейного врача (депрессии, тревоги, расстройства сна, психогенная импотенция, страхи – это у взрослых; у детей эмоциональные проблемы и поведение дома и в школе) или «самотёком», ещё есть направления от адвокатов, и медицинский туризм из России.

– Вы работали и в России и в Израиле, можно ли сказать, что пациенты этих двух стран схожи? Или же разница в менталитетах чувствуется?

– Разница в менталитетах чувствуется, и очень сильно. В Израиле смотрят на США, как колхозники на громкоговоритель, передающий Москву, с благоговением. В профессиональном мире моду задают психоаналитики, у Фрейда кабинет был с коврами и в красном, и здесь хороший тон клиника по законам жанра. У меня такая же, положение обязывает.

Стереотипы восприятия здесь замешаны на родо-племенных различиях, при знакомстве так прямо и спрашивают «какого ты рода-племени». Я учила иврит у преподавательницы из Аргентины и говорю с певучим аргентинским акцентом, это в первое время сбивает собеседников с толку.

Про выходцев из России бытует стереотип «русская жена будет кормить тебя бесцветной и пресной едой», «русская рожает одного ребёнка и заводит собаку», «русская жена холодная и дистантная, будет в семье держаться особняком». Есть стереотипы и про американских, и про марокканских, и про йеменских, и про тунисских, и про иракских, и про иранских выходцев. Жители Средиземноморья действительно иначе относятся к приправам в еде, многодетности в семье и желанию общаться с многочисленной роднёй.

В плане страдания, которое приводит к психологу, разница в менталитете ощущается на другом уровне. В Израиле девушки служат на обязательной военной службе без малого два года, а юноши без малого три. В армии действует своя психологическая служба, поэтому обращаясь к психологу, местные уроженцы находят тебя и платят за консультацию, а русские (что местные, что туристы) «приходят сдаваться» психологу, после того как много лет пытались сами и не помогло.

– По вашим оценкам, в России люди не любят обращаться к психологам? Если да, то почему?

– В ЖЖ есть сообщество ru-psiholog, где я одна из смотрителей. Десять обновлений каждый день, второе место в рейтинге ЖЖ по посещаемости, – а если бы подзамочные посты были все открытыми, было бы в ТОПе ежедневно. Обращаться любят, не обольщайтесь. Не любят деньги за работу психолога отдавать, когда свободных денег нет, это правда. В такой ситуации терапия у психолога борется с покупкой зимних сапог и побеждают, как правило, сапоги.

– Вам приходилось работать с наркоманами? Впоследствии им удавалось вернуться к обычной жизни?

– Да, приходилось. Не по всем есть катамнез (данные после лечения спустя несколько лет), но есть и ремиссии, и рецидивы. Панацеи в наркологии нет. В сети есть книга «Всё проще, чем кажется», автор Ина Тундра. Она пишет о своём опыте наркомании и о соответствующей субкультуре столицы. Клиенты были оттуда.

В Израиле наркология действует по американскому образцу. Для героиновых наркоманов есть заместительная метадоновая терапия, а для онкологических больных и людей с хроническим ПТСР врач выписывает рецепт на медицинскую марихуану, – аэрозоль из баллончика в аптеке можно купить. Курение марихуаны преследуется по закону. Психостимуляторы, – такие, как запрещённый в РФ риталин, – здесь назначают детям начиная со второго класса. Так что здесь «живи с наркотиками и не напрягай окружающих» скорее принцип.

– Кто, на ваш взгляд, никогда не сможет стать психологом?

– Тот, кто не может стать психологом, становится дрессировщиком. Либо ты понимаешь других людей, либо муштруешь их.

– Что недопустимо в работе психолога?

– Глупость.

– Хороший руководитель должен уметь разбираться в людях и быть хотя бы немного психологом?

– Есть такая идея, её автор Говард Гарднер, что интеллект человека состоит из нескольких (музыкально-ритмический, логико-математический, вербально-лингвистический, натуралистический, телесно-кинестетический, внутриличностный, межличностный, визуально-пространственный). Работа руководителя требует хорошего межличностного интеллекта, как и работа дипломата, продавца, переговорщика, разведчика.

– Что самое сложное в вашей работе?

– Если говорить о работе, то современные психодиагностические методы с их профилями, стандартными отклонениями, вычислением индексов, – не самая простая сторона профессии.

Если говорить обо мне, то самое сложное – это найти баланс, сколько душевных сил уделять работе, сколько собственным детям. Я приняла решение, что буду отвечать на письма и телефонные звонки клиентов между сессиями, – это был сознательный выбор.

– Обращались ли вы сами когда-нибудь к психологу?

– Да, несколько раз в трудных жизненных ситуациях. Одна голова хорошо, а две – лучше.

– Можно ли утверждать, что психология это наука?

– Да, можно. Психология – наука университетского уровня с конца XIX века. Сейчас, в XXI, когда научные издания учитываются в одной базе данных (Scopus), среди наиболее авторитетных изданий в этой базе более 250 журналов по психологии. Российских из них два, израильских ноль. Подавляющее большинство – американские.

– Дайте сами себе совет.

– Помнить о том, что мужчина без недостатков – это ангел. Бесполый.

– Что такое роскошь для психолога?

– Собственные иллюзии.

– У психологов есть какие-то профессиональные суеверия?

– Суеверий нет, есть этический кодекс и запреты, налагаемые этикой в дополнение к законодательству страны, где практикуешь.

– Вы как психолог, исходя из моих вопросов, можете составить какие-то выводы обо мне?

– Могу. Вы хотите, чтобы я публично разгласила эти выводы на всю читательскую аудиторию?

– Может быть, есть нечто такое, о чём бы вы хотели рассказать, а я не догадался спросить?

– Да, про «Дубраву». Это фантастическая история, в которой всё правда, про любовь и предательство. Она опубликована и любима читателями.